- Вот, - буркнул Пам, не отрываясь от своих бумаг, - только не ешьте их. Скажите его светлости, что вы об этом думаете.
Я сразу понял в чем дело - этот странный восточный аромат невозможно было спутать ни с чем, но все же тронул одну из них, чтобы удостовериться.
- Это чапатти, милорд, - удивленно произнес я, - индийские чапатти.
Элленборо кивнул:
- Да, обычные лепешки, национальная еда. Вы не заметили в них ничего необычного?
- Но почему… да нет, сэр.
Вуд присел напротив меня.
- И вы, полковник, не можете представить ситуации, - произнес он сухим, спокойным голосом, - при которой подобные лепешки вызвали бы у вас… тревогу?
Конечно, королевские министры не задают дурацких вопросов просто так, но я мог только вытаращиться на него. Пам, все еще погруженный в свои бумаги, хрипя и посасывая свои зубы, что-то бормотал Баррингтону, затем сделал паузу и хрюкнул:
- Подайте мне этакую чертовщину к обеду, и лично я буду здорово обеспокоен.
Элленборо захлопнул бисквитную коробку.
- Эти чапатти на прошлой неделе доставлены из Индии на паровом шлюпе. Они были посланы нашим тамошним политическим агентом из местечка под названием Джханси. Знаете такое? Это сразу за Джамной в стране маратхи. Несколько недель тому назад множество подобных лепешек появилось среди сипаев нашего гарнизона в Джханси - причем не в качестве пищи. Сипаи передавали их из рук в руки во время беседы…
- Вы когда-либо слышали о подобных вещах? - вмешался Вуд.
Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой и смотреть повнимательней, удивляясь, что все это, черт побери, может означать, а Элленборо продолжал:
- Наши политики знают, откуда они появились. Туземные деревенские констебли - вы знаете, човкидары - пекли их партиями по десять штук и рассылали по одной десяти разным сипаям, каждый из которых должен был сделать десяток других и передать их своим товарищам - и так далее, до бесконечности. Конечно, все это не новость; ритуальная передача лепешек - очень древний индийский обычай. Но три момента весьма примечательны: во-первых, это случается очень редко, во-вторых, даже туземцы не понимают, почему это делается - зная лишь, что должны испечь и передать лепешки, и, наконец, в-третьих, - он снова постучал по коробке, - они верят, что появление подобных лепешек предвещает настоящую катастрофу.
Он сделал паузу, а я пытался сделать вид, что все это произвело на меня впечатление, поскольку сам ничего не понимал - прямо какая-то "Алиса в Стране чудес". Но если вы знаете Индию и те трюки, которые туземцы способны выкинуть (обычно, из религиозных соображений), то можно уже ничему не удивляться. Это напоминало любопытное суеверие, но что было еще любопытнее - два министра Кабинета и бывший генерал-губернатор Индии обсуждали дело за закрытыми дверями и вдруг решили посвятить Флэши в этот секрет.
- Есть и еще кое-что, - продолжал Элленборо, - вот почему Скин, наш человек в Джханси, считает, что дело очень срочное. Подобные лепешки распространялись исключительно среди сипаев, не затрагивая гражданских лиц, лишь трижды за последние пятьдесят лет - в Веллоре в 1806-м, в Буксаре и Барракпуре. Не припоминаете эти названия? Ну так вот, в каждом из мест, где появлялись эти лепешки, реакция сипаев была одинаковой, - тут выражение лица Элленборо стало таким, как будто он выступал в палате лордов: - Мятеж.
Оглядываясь назад, я полагаю, что должен был вздрогнуть от ужаса при звуке этого страшного слова - но, помнится, все, что промелькнуло у меня в голове, так это - сипаям пора увеличить пайки. Я не придавал слишком большого значения мнению политического агента Скина - я и сам был неплохим политиком и знал, что эти ребята любят ловить рыбку в мутной воде. Но если он - или Элленборо, который отлично знал Индию изнутри - вдруг унюхали синайское восстание в нескольких обычных лепешках - это было просто смешно. Я знал обычного сипая (да все мы его знали, не так ли?) как самого преданного осла, на которого когда-либо удавалось натянуть военную форму - а именно так с ними поступала Ост-Индская компания. Правда, не мое дело было высказывать свое мнение в столь августейшей компании, тем более что нас слушал сам премьер-министр: он отодвинул в сторону свои бумаги, встал и налил себе еще немного портвейна.
- Ну ладно, - резко произнес Пам, сделав добрый глоток и перекатывая вино между зубами, - как вам понравились эти благородные пирожные? Чертовски неаппетитно они выглядят. Ладно, Баррингтон, ваши помощники могут идти - мы останемся вчетвером, понятно? Очень хорошо.
Он подождал, пока младшие секретари выйдут, бормоча что-то про безбожные времена и упрямство королевы, решившей уступить в вопросах Северного полюса, и тяжело ступая прошел к огню, где и уселся спиной к каминной решетке, уставившись на меня из-под своих кустистых мохнатых бровей, отчего обед вдруг вновь забурлил у меня в желудке.
- Признаки восстания в индийских гарнизонах, - проскрипел он. - Очень хорошо. Я перечитал один из ваших рапортов, Флэшмен - тот, что вы подали Дальхаузи в прошлом году, в котором вы описываете открытия, сделанные во время пребывания в русском плену, про план вторжения в Индию, пока мы будем заняты в Крыму. Конечно, сегодня об этом не говорят - с Россией подписан мир, чертово взаимопонимание и сотрудничество - полагаю, могу вам об этом не напоминать. Но кое-что из вашего сообщения пришло мне на память, когда началось это дело с лепешками. - Он оттопырил губу, глядя на меня. - Вы писали, что русское наступление в Индии будет сопровождаться внутренними восстаниями в стране, инспирированными агентами царя. Наши ищейки разнюхали кое-что по этому поводу, так что эти чертовы лепешки стали последней точкой. Так что сейчас, - он устроился поудобнее, глядя на меня полузакрытыми, но внимательными глазами, - повторите мне поточнее все, что вы слышали в России насчет восстания в Индии - слово в слово.
Я рассказал ему все, что помнил - как мы со Скороходом Истом дрожали, лежа в одних ночных рубашках в галерее Староторска, подслушивая про "Номер семь", как назывался русский план вторжения в Индию. Русские бы исполнили его, но всадники Якуб-бека утопили их армию в Сырдарье, при этом Флэши, накачанный бхангом, продемонстрировал образцы невиданной доблести. Я изложил все в своем рапорте Дальхаузи, опустив некоторые неприятные для меня детали (вы можете прочитать об этом в предыдущей части моих мемуаров, причем со всеми подробностями). Этот рапорт был образчиком скромности, призванным убедить Дальхаузи в том, что я практически сравнялся с образом Хереварда-Будителя - а почему бы и нет? Я ведь пострадал ради своей репутации.
Но сведений об индийском восстании было немного. Все, что нам удалось узнать, было: когда русская армия достигнет Хайбера, их агенты в Индии подговорят туземцев - и особенно сипаев Ост-Индской компании - восстать против британцев. В то время я не сомневался, что это было правдой, хотя могло быть и обычной уловкой. Но все это случилось больше года тому назад и Россия, как я полагал, теперь уже не угрожала Индии.
Они выслушали меня в полной тишине, и молчание длилось еще добрую минуту после того, как я закончил свой рассказ. Наконец Вуд проронил:
- Все сходится, милорд.