Но кто же натравил на меня тугов? Или они были обычными неразборчивыми убийцами - как это обычно бывает у тугов, убивающими каждого, кто попадется им на пути, просто для развлечения или во имя своей религии? Может, они случайно наткнулись на меня ночью и решили принести еще одну жертву Кали?
Но тут из темноты показался Ильдерим, вытирая свой нож, и присел на корточки рядом со мной.
- Упрямый, - проговорил он, поглаживая свою бороду, - но недостаточно упрямый. Флэшмен, плохие новости для тебя. - Он печально взглянул на меня: - Это их племя охотится на тебя. Начали на прошлой неделе. Их братство убийц, которое долгие годы до этого считалось уничтоженным или распавшимся, получило приказ выследить сагиба полковника Флэшмена в Джханси. Тот, под деревом, был одним из главарей. Шесть дней назад они собирались в Фирозабаде, где какой-то факир предложил им за это золото и, - Ильдерим сжал мое колено, - предсказывал скорый конец власти британцев и возрождение учения тугов. Они должны приготовиться к этому дню - и для начала принести тебя в жертву Кали. Так что я выяснил все, - закончил он с мрачным удовлетворением, - это все паллитика и ты идешь по опасному пути. Ну что ж, тебя вовремя предупредили. Но теперь тебе понадобятся резвый конь, чтобы добраться до побережья, и быстрый корабль, чтобы переплыть кала пани, поскольку если эти ребята уже сели тебе на хвост, то на этой земле тебя ожидает смерть. Здесь ты нигде не найдешь спасения - от Декана до Хайберского перевала.
Я с трудом уселся, дрожа от ужаса; мне было страшно задавать следующий вопрос, но я хотел знать наверняка.
- Этот факир, - прохрипел я, - кто он?
- Про него никто ничего не знает, кроме того, что он приехал с севера. Это одноглазый человек со светлой кожей. Некоторые полагают, что он сагиб, но не из твоего народа. У него есть деньги и тайные последователи и он проповедует против сагиб-логов.
Игнатьев! - меня словно подбросило. Значит, случилось так, как и предполагал Пам: этот ублюдок вернулся и выслеживает меня - и, дьявол побери, он знает все о моей миссии. Он и его агенты всюду сеют ядовитые семена и хотят возродить против нас дьявольский культ тугов, а я - номер первый в списке! Ильдерим прав, дело безнадежно, если мне только не удастся выбраться из Индии - но я не могу этого сделать! Именно потому я и нахожусь здесь, именно для этого в своей близорукой глупости послал меня сюда старый Пам - чтобы испортить игру Игнатьеву и избавиться от него самого. Я не могу, поскуливая от страха, вернуться в Калькутту или Бомбей с криком: "Убивают! Билет первого класса домой, и побыстрее, пожалуйста!" Неужели настал момент отрабатывать свое жалованье - сражаться против этих чертовых душителей и русских агентов? Я судорожно сглотнул, обливаясь потом - и тут у меня мелькнула еще одна мысль.
Была ли Лакшмибай частью этой игры? Бог видит, у нее не было оснований любить Сиркар - так не была ли она еще одной паучихой в этой дьявольской паутине, играя для русских роль Далилы? Но нет, нет, одно было совершенно ясно даже моему взбудораженному уму: она никогда не разделила бы ложа со мной, если бы вела двойную игру. Нет, это все Игнатьев, хитрая бестия. Я обхватил голову руками и задумался: "Иисусе, как же мне все-таки ускользнуть и на этот раз?"
Понемногу мои мысли стали проясняться: я не могу покинуть Индию или даже хоть как-то дать знать, что хотел бы бежать, но я же говорил Скину, что если начнется кризис, то я на время исчезну из вида, чтобы незаметно следовать за Игнатьевым - так вот, теперь самое время исчезнуть, что будет нетрудно устроить. Я быстро оценил обстановку, как это мне всегда удается, если пахнет паленым, и обернулся к Ильдериму.
- Знаешь, брат, - важно сказал я, - как ты правильно угадал, это большое паллитическое дело. Я не могу тебе всего рассказать и не могу покинуть Индию…
- Тогда ты умрешь, - спокойно сказал он, - рука Кали настигнет тебя при помощи ее посланцев, - и он показал на убитого туга.
- Подожди, - сказал я, потея, - они ищут полковника Флэшмена - но если полковник Флэшмен станет, скажем, хайкинским торговцем лошадьми или воином племени абизаев, который отслужил свой срок в уланах или в полку Проводников, то как они смогут его выследить? Я прикончу их раньше. Проклятие, да я говорю на пушту не хуже тебя, а на урду - даже лучше - разве я не был агентом Секундар-сагиба? Все что мне нужно - это безопасное место на некоторое время, чтобы залечь там и следить, куда подует ветер, - и для пущего эффекта я бессовестно приврал - прежде чем я возьмусь за дело и выполню свой план - уничтожу этого одноглазого факира, вместе со всей его бандой бродяг и душителей. Понимаешь?
- Иншалла! - воскликнул он, ухмыляясь во всю ширь своей злодейской рожи, - это большая игра! Лежать тихонько, присматриваясь, прислушиваясь и ожидая, ведя переговоры с другими паллитическими сагибами Сиркара, до тех пор пока пробьет час, а затем начать против этих злодеев-изменников раззиа! А когда это время наступит, я с моими парнями тоже смогу принять участие в забаве и сделать халлал этим индусам и заморским свиньям? Ты же не забудешь тогда своего старого друга? - И он схватил меня за руку, этот кровожадный дьявол. - Ты ведь дашь знать своему брату Ильдериму, когда наступит время обнажить нож?
"Долго же тебе придется ждать, малыш, - подумал я, - дай мне только маскировку получше, да резвого пони - и ты меня не увидишь, по крайне мере, до тех пор как все не утрясется и какой-нибудь другой идиот не успокоит Игнатьева и его наемных убийц. Тут-то я и вынырну со своим донесением для Калькутты (и Пама), в котором распишу, как я крался по пятам за этим русским, но, к несчастью, мне не повезло". Тогда это будет звучать достаточно загадочно и убедительно, но сейчас мне нужна была маскировка и безопасное место - причем как можно дальше отсюда. Какой-нибудь удаленный уголок джунглей или пустыни был бы в самый раз. Я привык жить простой и грубой жизнью, так что сказал Ильдериму, что свободно сойду за жителя приграничья или афганца.
- Ты первым узнаешь о том, что настало время резать глотки русским, - заверил я гиганта, и он обнял меня, довольно ухмыляясь, и заявил, что я лучший из братьев.
Мысль о маскировке напомнила мне, что я до сих пор оставался полуголым и дрожал от холода. Я сказал Ильдериму, что хотел бы получить комплект одежды, как у его собратьев по оружию, и он поклялся, что я получу его и еще пони в придачу.
- Можешь передать от меня сагибу Скину, что время пришло, - предложил я, - и что капитан может начинать жалеть русских - он поймет. - Я не хотел возвращаться в английский поселок, а решил еще сегодня ночью выехать куда глаза глядят. - Расскажи ему про одноглазого факира, о том, что туги вновь собираются на границе и что обстановка накаляется. Можешь сказать, что у меня уже была стычка с врагами - но о том, что еще я делал сегодня ночью, ему рассказывать не обязательно. - Я подмигнул Ильдериму. - Понял меня? Да, еще - если он будет расспрашивать обо мне от имени рани Джханси, можешь сказать, что я был срочно отозван, и передать мои извинения.
- Рани? - удивленно переспросил он и глаза его вновь скользнули по павильону, - хорошо. - Он закашлялся от смеха. - Сегодня ночью я видел паланкин одной знатной дамы и множество слуг. Случаем, это была не…
- Язык гальзая - праматерь скандала, - ответил я пословицей, - знай свое чертово дело и не суйся в чужие. А сейчас будь хорошим мальчиком и дай мне одежду и пони.
Он подозвал одного из своих негодяев и поинтересовался, жив ли еще туг, которого подвергли пыткам.
- Да, но поведать ему больше нечего, - ответил тот, - потому что он ничего не сказал, когда я… - вы наверняка не хотели бы услышать, что последовало за этим. - Можно ли мне дать ему понюхать немного его же табачку? - спросил совар, закончив свой рассказ. [XII*]
- Да, - согласился Ильдерим, - и еще, скажи Рафику Тамвару, что мне нужна вся его одежда, его нож и лошадь. Иди!
Совар кивнул в ответ, вынул свой хайберский нож и вернулся назад, под деревья, где его товарищи стерегли пленного или же то, что от него осталось. Я слышал, как он обратился к умирающему - и даже в такое время и в таком месте последовавший диалог был настолько любопытен, что навсегда запечатлелся в моей памяти. Это была одна из самых удивительных вещей, о которых я когда-либо слышал, даже в Индии.
- Все кончено, душитель, - сказал он. - Вот нож, выбирай - в глотку или в сердце?
- В сердце, только быстро! - прохрипел туг, содрогаясь в агонии.
- Ты уверен? Ну, как хочешь.
- Нет, подожди! - задыхаясь, прошептал душитель. - Приставь острие вот здесь… за ухом. Да так. Нажми посильнее - так почти не будет крови и я умру спокойно. Давай!
Наступило молчание, а затем голос совара произнес:
- Он был прав - крови почти не было. Туги разбираются в таких вещах.