Глава 8
Еще на подходе к Сельцу Глеб услышал, как злобно лают и воют собаки. Он удивился: местные собаки хорошо знали его и редко поднимали шум при его появлении - разве что подавали голос, когда он проходил совсем близко. Глеб подумал, уж не случилось ли чего в Сельце? Он выглянул из кустарников и увидел: Сельцо на месте, а поблизости в поле - ходит стадо. Вид этого стада успокоил Глеба: кабы что произошло дурное в Сельце, не был бы столь безмятежен пастух. Но пастух спокойно ходил за стадом. И только косматый пес злобно рычал, поджимал хвост и жался к ногам хозяина. Пес все время косился на лес.
Опять удивился Глеб, покачал головой: что-то здесь было неладно!..
Глебу вовсе не нужно было входить в Сельцо, чтобы поговорить с братьями. Достаточно было показаться ему на опушке. И если братьям есть что сказать, они быстро к нему явятся. Так подумал Глеб и вышел из кустарника.
Пастух, завидя его, даже присел от неожиданности. Потом со всех ног бросился в Сельцо.
Глеб не ошибся. Скоро он увидел Фому - самого старшего брата. Тот торопливо шел полем, настороженно оглядывался. Видно, много чего хотел сказать - очень поспешал старший брат.
Еще издали он крикнул:
- Хорошо, что ты пришел, Глеб. Есть к тебе разговор.
Глеб улыбнулся:
- Радостно слышать, что братья вдруг вспомнили обо мне.
Но Фома не улыбнулся в ответ, смотрел с укором:
- Ты, Глеб, рано радуешься! Если б знал, что тут творится, не улыбался бы.
Глеб пожал плечами:
- Вижу - на месте Сельцо. Что ж еще!..
Брат остановился на некотором отдалении: руки не протянул Глебу, не обнял его, не сказал приветливого слова. А сразу повел такие речи:
- Ты, Глеб, там где-то начудил, убил, верно, кого-то. А мы, получается, за то в ответе. Мстислав послал по деревням Корнила с войском. Тот всех трясет и приставляет нож к горлу и спрашивает: "Где Глеб?..". Особо нам с братьями досталось. Все вверх дном перевернули. Кирилла и Андрея даже избили. И всех нас грозился Корнил вообще убить, если не скажем, где ты, Глеб, прячешься…
- И что же? - спросил Глеб.
Фома чуть не в мольбе протянул к нему руки:- Глеб! Пойди к Мстиславу и повинись. А то сразу к князю Владимиру пойди. Давно намекает старый князь, что хотел бы видеть Воина в своем войске… Старый Владимир пожурит и простит… Сдайся им, Глеб! Не надо никому мстить. Этим уже ничего не изменишь. Отца с матерью из могилы не поднимешь. Нам только испортишь жизнь. Да и сам где-нибудь голову сложишь по-глупому…
Глеб не смог скрыть обиды:
- Да, нелегко приходится Воину одному! Кабы были у него братья, все бы сложилось иначе. Но у Воина на беду - сплошные сестры!
Фома досадливо скривился:
- Ты, Глеб, в словах не витийствуй. Меня словами не прошибешь. Я пожил уже и многому знаю цену. Согласен, мужество твое дорогого стоит. Но ведь платить-то, выходит, нам. Ты начудишь и спрячешься, а мы, братья твои, все время на виду, - и он опять просил чуть не слезно: - Пойди к Мстиславу, брат, повинись. Корнил говорит: ждет тебя Мстислав…
- Ждет топор на плахе, - жестко усмехнулся Глеб.
Но Фома не отступался:
- Подумай о нас, брат! Ты один-одинешенек, а у нас чада малые… Корнил грозит: выведу Аскольдово племя!..
- И выведет, - кивнул Глеб. - Он начал с Аскольда.
- Брат, не слушай людей. Не убивал Корнил Аскольда. А вот ты убьешь нас руками Корнила…
- Чего вы достойны, то и получите! Разве это такая премудрость, чтоб ее в твои лета не понимать? - Глеб уже начинал злиться. - Я пришел сказать, чтобы вы не держались за Сельцо. Все бросайте, с места снимайтесь и идите к старому Владимиру под крыло. А лучше - еще дальше! Ибо смерть родителей не отмщенной я не оставлю. Получат свое и Корнил, и Святополк, и молодой князь. Они - убийцы!
- Брат, ты сошел с ума, - совсем сник Фома. - Поднимать руку на Мстислава! Да ведь старый Владимир тебя раздавит, как вошь. И нас заодно. Изведет, подрубит Аскольдово древо… Лучше смирись. Хватит крови!..
Глеб покачал головой с сожалением:
- То не нам с тобой решать - достаточно ли крови. Ко мне дважды являлся отец. И всякий раз он подталкивал к мести…
- Отец был воин. И ты - воин. А мы - пахари. Дайте же нам спокойной жизни! Не то…
- Что - не то? - удивился Глеб. - Ты, пахарь, мне угрожаешь.
- Я пытаюсь образумить тебя.
Здесь Глебу почудилось, что некий шорох раздался позади него. А в глазах Фомы он увидел испуг.
Взявшись за рукоять меча, что висел на поясе, Глеб резко обернулся. За спиной у него стоял Волк. Волк испытующе смотрел на Фому.
- Вот как! Это ты!.. - Глеб отпустил меч. - Теперь мне понятно, отчего в Сельце волнуются собаки.
Фома спросил:
- Кто это?
- Это - Волк. Мой побратим. Фома с осуждением покачал головой:
- Ну и побратимы у тебя. С такими лютыми глазами. Не удивительно мне, что такие у тебя и дела.
Волк сказал:- Может, не мое это дело, но пока вы тут разговариваете, братья, какие-то люди стягивают вокруг вас кольцо.
- Что еще за люди!.. - разозлился Глеб и выхватил из-за спины секиру.
Фома сказал:
- Бросай секиру, Глеб! Считай, мы тебя поймали. Мы хоть и пахари, а всегда сумеем обмануть Воина. И не станешь же ты в самом деле рубить головы родным братьям!..
Глеб оглянулся. Он увидел, что все его братья один за другим выходят из-за деревьев. А в руках у братьев Глеб увидел дубье. И дубьем этим Аскольдовы дети поигрывали очень красноречиво.
- Вот так дела!.. - хмыкнул Волк. - Впрочем видеть мне доводилось не раз, как идет брат на брата. Но я - то здесь при чем?
- Ужели испугался? - усмехнулся Глеб. - В моих ушах еще звучат твои слова о волчьих зубах, что будут не лишними в драке.
- Зубы - зубами! - оглядывался Волк. - Но ведь и про шкуру забывать не надо. А братцы твои, посмотри, как один, крепыши!..
Глеб и Волк, как настоящие побратимы, стали спиной к спине.
- Драться - так драться, - воскликнул Глеб. - Во всяком случае нескучно время проведем… Эй, Волк! У меня есть секира. А ты возьми мой меч.
- А зубы. на что? - прорычал, распаляясь, Волк и ощерился.
Фома, увидев острые красивые зубы Волка, побледнел. Фома был явно не воин.
А Волк все же взял предложенный меч. Глеб сказал, обращаясь к братьям:
- Мы готовы! А вам решать - быть ли драке. И если мы пустим кому-нибудь кровь, это будет на вашей совести, поскольку мы будем только отбиваться.
- Бросай секиру, Глеб! - последний раз просил Фома.
Но брат уже не удостоил его ответа.
И тогда Фома сделал знак, и кольцо стало сужаться. Аскольдовы дети поигрывали дубьем, кто-то готовил веревки, а кто-то и замахнулся уже.
Глеб и Волк, готовые к бою, стояли неподвижно; они зорко следили за каждым движением нападающих. Меч и секира грозно поблескивали в солнечных лучах.
И когда уже с обеих сторон готовы были посыпаться удары, Фома воскликнул:
- Смотрите, братья! Кто это?..
Аскольдовы дети обернулись в ту сторону, куда показывал Фома. Глеб здесь подумал, что вот настал удобный миг прорваться - пока внимание братьев отвлечено. И едва уже не бросился вперед, но в голову ему вовремя пришла мысль, что негоже Воину бегать от пахарей. И тогда он тоже проследил взгляд Фомы и увидел того старца - в белых одеяниях. Прежде Глеб видел его только ночью и не мог как следует рассмотреть. Впрочем не мог он рассмотреть его и сейчас, ибо старец стоял в отдалении. Но то, что явился им сейчас сам Аскольд, только очень-очень постаревший, у Глеба не было никаких сомнений.
И кто-то из братьев испуганно сказал:
- Это же отец!.. Памфил выдохнул:
- Он смотрит на нас. Он что-то хочет сказать.
- Ясно, что! - бросил дубину Кирилл. - Он не хочет допустить драки. - Он молчит.
- Все и без слов понятно…
Так переговаривались братья, а старец все смотрел на них и не уходил. Ветерок шевелил его седые волосы; слегка колыхались полы рубахи.
- Не страшно ли вам? - покосился на братьев Памфил.
Фома сказал:
- Не ошиблись ли мы, что погребли родителей по христианскому обряду? Отец наш Аскольд никогда не был ревнивым почитателем Христа. Аскольд, я знаю, поклонялся и жертвовал Волоту… Быть может, следовало предать их тела огню - по обычаю языческому?
- Какой-то он старый, - заметил кто-то.
- Отец прошел через смерть, - напомнил Глеб. Братья - смущенные, притихшие - побросали дубье. Им показалось, что старец удовлетворенно кивнул. Он так и не сказал ни слова. Тихо повернулся и пошел прочь. Он был невесом и светел. Старец шел, а под ногами его не шуршали травы; он отошел уже далеко, а все было как бы видать сквозь молодую листву размытое белое пятно.
- Никогда я прежде не видал воскресших, - пробубнил Волк. - И кабы был крещеным, сейчас бы перекрестился!..
После этих слов он вернул Глебу меч.
А Фома сказал, осторожно взяв Глеба за плечо:
- Уходи, брат, из этих мест! И не убивай больше никого. Секирой, убийством не восстановишь справедливость. Только нам повредишь…
- Быть может, так оно и есть, - ответил Глеб. - Но и смирением овечьим не заставишь убийц устыдиться. Это вам скажет любой волк.
Здесь они и расстались. Братья, поглядывая исподлобья, направились к Сельцу. А Глеб и Волк быстро скрылись в лесу.