* * *
Из конюшен мы выкатились, когда начало смеркаться, а до дома добрались в полной темноте, застряв-таки на сорок минут в жуткой пробке.
Я надеялась, что после бесконечного дня дети быстро разбредутся по койкам, но не тут-то было. Сначала мне пришлось их кормить и выслушивать в сотый раз замечания о прошедшем соревновании и красавце Ассуаре Арахисте, потом запихивать мальчишек в душ, мыть посуду, разбирать гору счетов, делать домашнее задание для Яна, выгуливать собаку.
Потом заехал Вацлав, за ним пришла Галина, и все началось по новой. Дети радостно уселись пить чай, Фрида тоже запросила есть, а я ушла в гостиную и без сил повалилась на диван.
Время стремительно приближалось к девяти. За окнами стояла густая чернильная темнота – в августе на юге отвратительно быстро темнеет.
Мне ужасно не хотелось опять садиться за руль и ехать в обсерваторию на встречу с Муром. Я лежала, зарывшись в подушки, и в полудреме мысленно уговаривала себя пересилить лень и встать с дивана.
В начале десятого с трудом вылезла из-под теплого пледа и медленно поплелась в холл. Там меня остановил Вацлав.
– Куда это собралась? – недобро прищурившись, поинтересовался Вацек.
– Скоро вернусь, – пробормотала я, не глядя на него.
– Я не спрашивал тебя, когда ты вернешься, я спросил тебя, куда ты уходишь.
Я промямлила сама не знаю что. Ну не говорить же, что иду на встречу с полицейским! Тут же начнется ор.
Из дверей гостиной высунулась Галка.
– Эй, ты куда?
– Я ненадолго, мне надо съездить по делам.
– По каким-таким делам? – насупился Вацлав. – Ночь на дворе.
– Отстань от нее, – вступилась за меня подружка. – Может, у Лизаветы, романтическое рандеву под луной?
Вацек выжидающе уставился на меня. Я покраснела и быстренько, боком-боком, просочилась за дверь.
– Не отключай мобильник и чтобы дома была не поздней одиннадцати, – прокричал мне вслед Вацлав из окна.
Уже заводя машину, я увидела, как Галка оттаскивала мрачного Вацлава за рукав от окна и что-то сердито выговаривала ему.
До обсерватории я долетела мухой. На безлюдной парковке было тихо и прохладно, только мирно трещали цикады.
Не успела подкрасить губы и вылезти из машины, как увидела торопливо идущего ко мне Мура. При неверном свете плохо освещенной парковки высокий силуэт полицейского принял темный и зловещий вид. Я невольно поежилась и пожалела, что не послушалась Вацлава и не осталась дома.
Что мне известно о Муре? Только то, что он работает в полиции. Но разве этого достаточно, чтобы безоговорочно доверять ему и встречаться на пустынной парковке около давно закрытой обсерватории?
– Привет, Бетси, – вежливо поздоровался Мур и взял меня галантно под локоток. – Планы изменились на вечер. Я нашел одного коллекционера. Он согласился встретиться, мы едем в Анахайм.
– Сейчас? – возмутилась я. – Ты на часы глядел? Какая встреча в одиннадцатом часу?
– Встреча могла бы состояться и раньше, – подталкивая меня к черному, мрачному джипу, неожиданно миролюбиво ответствовал Мур, – если бы ты не опоздала.
Я поперхнулась от негодования.
– На двадцать минут?!
– Но ведь опоздала же.
В полном молчании быстрее сверхзвукового самолета мы полетели по пустынному шоссе на встречу с нарытым Муром коллекционером. Джон гнал машину по хайвэю с неслыханной скоростью. Стрелка спидометра застыла на цифре "85". Сто километров в час! Никогда не была сильна в математике, но все равно – ужас.
– Звонку коллекционер не удивился, – наконец снизошел до разговора со мной Мур в бешено мчавшейся машине. – Сказал, что будет рад поговорить.
– Странно, обычно коллекционеры не идут на связь так легко, – все еще обиженная на Мура, пробормотала я. – Где ты нашел его?
– Его координаты дал мне господин Дейвис.
Я в удивлении кинула взгляд на Мура. Мне показалось, что наш Плевако был не в восторге от полицейского вмешательства в тот ужасный вечер, когда нашли тело несчастного Моргулеза. Но кто может наверняка знать, что посоветует юрист?
Анахайм встретил нас ночной тишиной, чистотой ухоженных палисадников и свежестью политых клумб.
Коллекционер проживал в огромном доме, утопающем в цветах и умело подсвеченном невидимыми огоньками. Мы остановились перед вычурной стеклянной дверью и нацепили парадные улыбки.
Любитель русского шестнадцатого века, Эд Спенсер, оказался полноватым мужчиной с типичной загорелой внешностью и выговором. Коренные жители солнечной Калифорнии трещат пулеметной скороговоркой, проглатывая окончания слов и не уважая знаки препинания:
– Я рад встрече как быстро вы добрались не было трафика это редкость проходите в комнату.
Быстренько обменявшись вежливыми приветствиями трех китайских мандаринов, мы в мгновение ока перенеслись в залитую бешеным электрическим огнем огромную комнату и оказались на мягком диване с литровыми стаканами кока-колы в руках, доверху набитыми кусочками льда.
Я с тоской посмотрела на свой. Сколько лет живу в Калифорнии, но глотать в кошмарном количестве разбавленный льдом сладкий сироп утром, днем, вечером и ночью так и не научилась.
Устроившись напротив, Эд Спенсер, тоже с кокой в руке, дружелюбно улыбаясь, рассматривал меня несколько мгновений и вдруг застыл, словно увидел приведение за моей спиной. Я невольно оглянулась. Никого. Вернее, ничего, кроме бежевой стены и какой-то пестрой картины на ней.
Повисла неловкая пауза. Несколько минут я таращилась на любителя русской старины, а он молча пялился на меня, пока не заметил удивленного взгляда Джона.
– Итак, я весь-весь внимание, – оторвавшись от созерцания моего лица, поощрил толстяк, но Мур быстро перехватил инициативу.
– Не вдаваясь в подробности дела, которое веду, – обтекаемо начал он, – хотелось бы выяснить у вас, как у специалиста, какова возможная ценность книг шестнадцатого века, принадлежавших библиотеке русских царей или цариц, на рынке Америки.
– Шестнадцатый век длинен…
– Ну, скажем, почти самый конец…
– Сожженная библиотека Ивана Грозного? Времена самозванцев? Ведь они вас интересуют, не так ли?
Мы в унисон утвердительно покачали головами: так, так.
Эд повозился на кресле и закинул нога на ногу – приготовился к долгому разговору.
– У вас с собой предмет, который вы хотите показать мне?
Мур кивнул, и, подчиняясь немой команде, я нехотя вытащила книжку из сумочки. Толстяк почтительно взял ее в руки.
– Угу-м, так и думал, – пробормотал он. – Вас интересует Марина Мнишек, а не шестнадцатый век вообще и не сожженная библиотека Ивана Грозного, в частности.
– Как вы догадались? – резко спросил его Джон.
Не отвечая, Эд пролистал книгу до середины, открыл и протянул ее Джону. Мур бросил беглый взгляд на открытую страницу, потом еще раз, уже более заинтересованный.
– С ума сойти, – только и сказал он.
– Я ответил на ваш вопрос, – скорее утвердительно, чем вопросительно ответил Мур.
Интересно, что такое они там увидели?.. Я вытянула шею. Книга была открыта на страничке с гравюрой Марины Мнишек. Ну и что?
Оказалось, свой вопрос я задала вслух.
– Неужели вы ничего не видите, Бетси? – улыбаясь, спросил толстяк.
Я пожала плечами:
– Ничего.
Мур только глубоко вздохнул. Эд взял со стола бумажную салфетку, разорвал ее и прикрыл одной половинкой венец на голове Марины, а другой – ее гофрированный воротник.
– А теперь?
Ничего "такого" я упорно не видела.
– Да ведь это же ваш портрет, – поднося книгу прямо к моему лицу, ласково сказал Эд. – Узнаете?
Сказать, что я удивилась, значит, ничего не сказать. Мой портрет? Он сказал, МОЙ портрет? Да я совершенно не похожа на Марину Мнишек! Неужели у меня такой длинный нос? И такие высокие скулы? И такие рысьи глаза? И… и такой надменный взгляд?
– Ничего подобного, – воинственно ответила я двум спятившим американским мужчинам. – Ничего общего.
– Ну, не будем спорить, – миролюбиво пропел любитель-коллекционер и нацепил на свой мясистый крупный нос, которому позавидовал бы сам Сирано де Бержерак, модные очки в тонюсенькой оправе.
– На книге нет особой царской печати, текст написан от руки на старой латыни, – объявил он минуту спустя, аккуратно пролистывая книгу и обращаясь к Джону. – Многомиллионной ценности книга не представляет, но раритет несомненный.
– То есть за такую вещь никогда не разгорятся драки и не совершатся убийства? – как бы в шутку спросил Мур.
– Не думаю, – задумчиво протянул Эд. – Хотя…
– Да?
– Для определенной группы людей сия вещь может представлять интерес и несомненно стоить денег.
– Какой группы людей?
Я тихонько сжала колено Джона. Разговор стал напоминать допрос в полицейском участке. Спокойнее, Мур, спокойнее. Этот коллекционер все расскажет сам, без нажима с твоей стороны.
Джон понял меня. Потушил в глазах хищнический блеск и выдавил скупую улыбку.
– Сама по себе книга не представляет собой нечто супержелаемое, как я уже сказал, но есть одно "но", – продолжал неторопливо вещать Эд. – Вы знакомы с предположением о существующем тайном польском обществе, которое собирает все материалы, связанные с Мариной Мнишек?
Мы отрицательно покачали головами.
– Никогда не слышал о таком, – пробормотал Мур.
– Марина, как вы знаете, приехала в Москву из Польши и венчалась с Дмитрием I Самозванцем, который выдавал себя за сына Ивана Грозного. Она родила Дмитрию или "Лжедмитрию", как его стали называть, сына Ивана…