- А вот мне внутренний голос говорит именно о том, что нужно как следует порасспросить Кадогана.
Когда они снова встретились за ужином, пастор возобновил разговор.
- Удалось что-нибудь выяснить?
Найденов удивленно взглянул на него.
- Можно подумать, что вас это интересует больше, чем меня!
Глаза пастора, который за минуту до того добродушно улыбался, стали вдруг пытливо-серьезными. Он не спеша закрыл книгу и придвинул свое кресло к Найденову.
- Вы угадали, - сказал он, понизив голос. - Судьба Житкова беспокоит вас, как друга… Мне же недостает его, как надежного человека и вашего верного помощника.
- Он никогда не был моим помощником. Напротив: мы всегда работали в областях, почти противоположных.
Зуденшельд кивком головы показал, что он это знает, и продолжал еще тише:
- Вы только летчик, а для того, что вам предстоит, нужно быть и моряком…
- Мне предстоит возвращение на родину. И как можно скорее. Действительно, хотелось бы вернуться вместе с Житковым.
- А вы взялись бы за очень важное поручение, которое можно выполнить попутно?
- Это зависит от характера поручения и от того, кто собирается его мне дать.
- Мои соотечественники обязаны вам уже столь многим… Но все сделанное до сих пор не стоит и десятой доли того, что вы могли бы при желании сделать для норвежского народа.
- Готов сделать очень многое для вашего чудесного народа, но не люблю загадок, дорогой пастор.
- Второй раз в ваши руки попадает тайна величайшей важности. В вашей власти жизнь и судьбы сотен наших людей…
Он выжидательно замолчал, но Найденов тоже хранил молчание. Зуденшельд продолжал:
- Мы боремся и будем бороться. Наши люди - мирные рыбаки и мореходы - непримиримо ненавидят фашизм и фашистов. Не хватает одного: оружия, оружия и еще раз оружия!
- Но чем я могу помочь?..
Зуденшельд не скрывал овладевшего им волнения. Он встал, крупными шагами прошелся по комнате.
- Здесь, в одном из английских портов, имеется большая партия оружия для нас. Судно готово к погрузке. По первому сигналу оно отправится к берегам Норвегии…
- Так дайте этот сигнал!
- Дело не за мной! - Зуденшельд вплотную подошел к Найденову. - Нам не хватает человека, способного взять на себя руководство такой экспедицией. Нордаль? Он прекрасный драчун, но разве можно доверить ему такое дело? Лунд? Я без колебания поручу ему довести судно до любой точки на водных пространствах земного шара, но…
- Не хотите же вы, чтобы я взял это на себя?..
Зуденшельд утвердительно кивнул головой.
- Но почему же именно я? - искренне недоумевал Найденов.
- Если бы здесь был мистер Житков, - то вы и он. А без него - вы один. Только вы, и никто другой!
- Но у меня есть свои дела на родине. К тому же я - иностранец.
- Иностранец? - Зуденшельд рассмеялся. - Вы - пастор Сольнес, он же Зуденшельд. Попробуйте уверить кого-нибудь из наших людей, что это не так! Вы же на деле доказали, на что способны.
- Но с вашим появлением все становится на свои места.
- Никто из наших людей не знает, что у вас существует второе "я". Вы для них тот, кем были и кем доказали право быть.
- Вы сами отлично могли бы стать во главе такой экспедиции…
- Если бы мне не нужно было отправиться вперед, чтобы подготовить на берегу приемку оружия. Это дело едва ли менее сложное и опасное, чем самый транспорт. - Гордо подняв голову, он сказал: - И для того и для другого у моих друзей нет иного предводителя, кроме пастора Зуденшельда!
- Чего же вы хотите?
- Чтобы пастор Зуденшельд руководил подготовкой на берегу, находясь в то же время на борту транспорта с оружием. Он должен быть в двух лицах. И каждому из двух его "я" норвежцы должны доверять абсолютно, как верят вам и мне. В каждом из них они должны быть уверены: это Сольнес или Зуденшельд, как хотите.
Слушая пастора, Найденов сосредоточенно думал. Он взвешивал все "за" и "против" этого неожиданного предложения.
- Завтра вы получите мой ответ.
Крепко стиснув ему руку, пастор сказал:
- Понимаю. Вы не можете решить это сами. Но ни минуты не сомневаюсь, что получите согласие…
На следующий день, когда Найденов сошел к завтраку, пастора, по словам миссис Дьюди, уже давно не было дома.
Найденов вызвал по телефону Кадогана и назначил ему свидание.
- Где-нибудь на нейтральной почве, - сказал он. - Мне бы не хотелось приближаться к вашему району.
- Что-нибудь новое?
- Кое-что, - уклончиво ответил Найденов.
После свидания с Кадоганом Найденов немедля отправился в советское посольство. Там его заверили, что доставка транспорта с оружием в руки норвежских патриотов не противоречила бы интересам советского командования. К тому же, выполнив это задание, Найденов мог рассчитывать без большого труда, при помощи норвежских патриотов, перебраться к своим через линию северного фронта.
Вечером, встретившись за ужином с Зуденшельдом, Найденов дал согласие на его предложение. Пастор крепко пожал ему руку.
- Господь благословит вас за то, что вы делаете для нашего народа. Когда настанет время раскрыть ваше инкогнито, норвежцы будут в вашем лице благословлять вашу великую страну…
Пансион "Вебер"
Улицы Вестена - западной части Берлина, населенной капиталистами и чиновной верхушкой, - всегда отличались чинной тишиной. Теперь же, когда значительная часть населения аристократических кварталов предпочитала жить в загородных виллах, где меньше угрожали английские бомбы, в Вестене стало совсем тихо. Изредка простучат деревянные подошвы горничной, оставленной для охраны господского особняка, да чинно пройдет тяжелыми шагами шупо.
Витему раздражал этот звук, доносившийся с улицы. Он затворил окно.
- Нервочки, дорогой капитан? - с усмешкой заметил Мейнеш, сидя в кресле и посасывая свою старенькую трубку. Ни в голосе, ни в повадках боцмана не было сейчас и тени той почтительности, к какой привыкли все, кто видывал эту пару на палубе любой из "Март". Оба были одеты в штатские костюмы. Тот, что на Мейнеше, был, пожалуй, даже добротней костюма Витемы. А может быть, он казался таким потому, что был строже цветом и покроем, хотя трудно было судить о покрое вещи, надетой на неуклюжее тело Мейнеша.
- По-видимому, даже нам с тобой временами нужен отдых. - Мейнеш взмахнул трубкой, и голубоватый шлейф дыма протянулся вслед за его рукой. - Но об отдыхе, кажется, нужно забыть…
- К сожалению, ты прав. Все, что было здесь, - только прелюдия. Главная игра там, на востоке. Отдыха не видать, пока не будет сломан хребет России. Откровенно говоря, я несколько иначе представлял себе ход событий.
- Блицкриг кончился там, где начинается русская земля, - проворчал Мейнеш, и в тоне его Витеме почудилось что-то вроде иронии. - Выходит, что я столько лет таскался за тобой тенью по всем морям и континентам, чтобы присутствовать при том, как рейх зашел в тупик?
- Тупик?!.. Слишком сильно сказано! Немцы возьмут свое. Я предпочитаю бодро смотреть на будущее фирмы, с которой связана моя жизнь. - Витема наполнил себе и Мейнешу рюмки. - Вот единственное, что еще способно скрасить жизнь. Спасибо Франции! Если бы не ее виноградники, мы бы с тобой совсем завяли. А, старина?
Беседа происходила через одиннадцать дней после того, как с одной из лондонских улиц исчез Житков. Витема и Мейнеш сидели в особняке, отгороженном от улицы рядом стройных лип. На решетке палисадника красовалась эмалированная дощечка: "Пансион Вебер". Это было одно из тайных пристанищ агентов германской разведки, которых не следовало подвергать риску случайных встреч в отелях.
Уже несколько дней жили они здесь в ожидании свидания со вновь назначенным высоким начальством - человеком новым для обоих. Собственно говоря, свидания ждал Витема. Мейнеш приехал по его вызову, чтобы доложить о результатах последней операции - устранении Житкова.
- Уверен ли ты, что с ним покончено? - спросил Витема.
- Я сдал его с рук на руки кому следовало.
- Нужно было проследить за ликвидацией.
- Не мог же я укокошить его посреди Сити… - сердито огрызнулся Мейнеш. - Тебе хотелось, чтобы я рисковал шеей из-за этого сопляка?
- Не болтай глупостей, Юстус. Ты - не какой-нибудь Мэрфи. Того мы без лишних сантиментов дали прихлопнуть Кадогану, но вот твоя шея мне слишком дорога, чтобы совать ее в английскую петлю. - Витема нахмурился. - Мне вспомнилось сейчас, как сам я висел на рее "Черного орла". До сих пор под мышками следы от лямок. Ребята что-то не так смастерили. Еще немного, и петля по-настоящему задушила бы меня.
Мейнеш отвел руку с дымящейся трубкой, и его хриплый смех огласил комнату.
- Вот видишь, лучше до конца доверять старым друзьям, и только им, а?
- О чем ты?
- Если бы ты доверил повесить тебя мне самому, то, ей-богу, это было бы сделано чисто.
Витема бросил на приятеля быстрый взгляд.
- Ты сказал это так, что можно подумать, будто накинь мне эту петлю ты, - я наверняка отправился бы к праотцам.
- Может быть, ты и прав. - Мейнеш снова расхохотался. - Вот загадка-то, а?!
- Слишком много загадок в один день, Юстус, - мрачно проговорил Витема. - А я не очень их люблю, ты знаешь. - И, меняя разговор, спросил: - А ведь неплохо я им насолил, когда взорвал цистерну с соляркой, а?!
- Да, чистая работа. Эдакой прыти не ждал от повешенного даже я. Кстати, как ты успел продырявить на "Орле" всю спасательную посуду?