На пороге его он поддался искушению еще раз взглянуть на Тарзана.
- Спокойной ночи, сударь, - сказал он. - Не забудьте помолиться, потому что завтра будет поздно!
Никто не позаботился принести Тарзану пищи и воды после полудня. Он страдал от жажды. Он не знал, стоит ли просить сторожа принести воду. Несколько вопросов, оставленных без всякого ответа, убедили Тарзана в бесполезности каких бы то ни было просьб.
Далеко в горах он слышал рез льва. Он подумал о том, что гораздо безопаснее чувствовать себя между дикими зверями, чем между людьми. Никогда, за всю свою жизнь в джунглях, его не мучили так безжалостно, как среди цивилизованных людей. Никогда он не был так близок к смерти.
Снова заревел лев. Казалось, он подошел немного ближе. Тарзан почувствовал старое, знакомое ему желание ответить на рев криком своих сородичей. Он совсем забыл о том, что он человек, а не обезьяна.
Тарзан осмотрел свои путы. Как бы он хотел приблизить их к своим зубам! Он был в бешенстве, увидав, что все усилия его освободиться - тщетны.
Лев ревел непрестанно. Было очевидно, что он спустился в пустыню в поисках добычи. Это был рев голодного зверя. Тарзан завидовал его свободе. Никто не связал его веревками и не бросил в угол шатра, как овцу, предназначенную на убой.
Тарзан не боялся смерти, но его ужасало унижение - невозможность биться за свою жизнь, на удар ответить ударом. Возможно, ему удастся найти способ взять с собою в предстоящий дал экий путь и Рокова.
Было около полуночи. Тарзан услышал, что дикий властелин пустыни приблизился к дуару. Долгое время царило ничем не нарушаемое молчание, наконец Тарзан услышал шорох осторожно двигавшегося существа. Оно кралось вдоль стены шатра, с задней стороны его, обращенной к горам. Все ближе и ближе… Он ожидал, внимательно вслушиваясь. Наступила тишина; не слышно было дыхания зверя, притаившегося у шатра. Вот снова легкое движение. Медленно приподнимается задняя завеса шатра, и чье-то тело проскальзывает в образовавшуюся щель…
Зловещая улыбка играет на губах Тарзана. Все-таки Роков будет обманут! Как он будет взбешен этим! Смерть от когтей льва неизмеримо лучше, чем смерть от рук Рокова!
Задняя стена палатки опускается на свое место. Снова - темнота. То, что пролезло в щель между приподнятой завесой шатра и землей, находится уже рядом с ним… Он слышит, как оно подбирается к нему, становится рядом с ним… Тарзан закрывает глаза и ждет удара могучей лапы. На его лицо опускается чья-то нежная рука, и тихий девичий голос шепотом называет его по имени.
- Да, это я, - отвечает он.-Но, ради бога, кто ты?
- Плясунья из Сиди-Аиссы, - слышится в ответ. С этими словами девушка начинает разрезать его путы. Лезвие ножа холодит руку. Еще секунда - и он свободен.
- Идем! - прошептала девушка.
На четвереньках последовал Тарзан за своей избавительницей тем же путем, каким она попала туда. Она ползла, пригнувшись к земле, и наконец остановилась.
- Я не могу понять, - начал Тарзан, - каким образом ты очутилась здесь? Как узнала, что я взят в плен? Почему ты пришла спасать меня?
Плясунья из Сиди-Аиссы улыбнулась.
- Я пришла издалека, и нам придется долго идти, прежде чем минет опасность. Иди за мной, я расскажу все по пути.
Она направилась через пустыню к скалам, возвышающимся вдалеке.
- Я не была уверена в том, что доберусь до тебя, - сказала она наконец. - Лев ходит сегодня поблизости. Мне все время казалось, что он следит за мною.
"Что за храбрая девушка!" - подумал Тарзан и спросил:
- И ты подвергла себя такой опасности ради чужеземца - незнакомого, неверного?
Она гордо глянула на него.
- Я дочь шейха Кадур бен Садена. Я была бы недостойна быть его дочерью, если бы не спасла человека, который спас мне жизнь тогда, когда считал меня простой плясуньей.
- Несмотря на это, - настаивал он, - ты - храбрая девушка. Но как все-таки ты узнала, что я схвачен и приведен сюда?
- Ахмед дин Таиб, мой двоюродный брат, встретился со знакомым из здешнего племени. Он был в их дуаре, когда тебя привели туда. Приехав домой, он рассказал нам о высоком французе, захваченном Али бен Ахмедом по уговору с другим французом, который хочет увить его. По описанию я узнала, что это - ты. Моего отца не было дома. Я пробовала убедить людей помочь тебе, но все они отказались. Пусть неверные ссорятся и истребляют друг друга, говорили они. Это нас не касается, и если мы впутаемся в дела Али бен Ахмеда, то только навредим себе.
- Поэтому, с наступлением темноты, я пустилась в путь, взяв с собою лишнюю лошадь для тебя. Лошади - здесь, неподалеку. К утру мы уже будем в дуаре отца. Он, наверное, вернулся. Пусть тогда кто-либо попробует отнять у Кадур бен Садена его друга.
Далее они шли молча.
- Странно, что я не вижу лошадей. Они должны быть поблизости.
Девушка остановилась с испуганным криком:
- Они ушли! Я оставила их здесь!
Тарзан наклонился к земле.
- Здесь был лев. По следам видно, что добыча ушла от него. Лошади спаслись, но мы-то их потеряли.
Не оставалось ничего другого, как продолжить путь пешком. К счастью, девушка хорошо знала дорогу. Они шли, разговаривая, не переставая прислушиваться, нет ли за ними погони.
Была прекрасная лунная ночь. Воздух сух и прозрачен. За их спиной лежала безграничная пустыня, с редко разбросанными оазисами. Группа пальм и шатры, покинутые ими, как видение, вырисовывались позади них. Перед ними поднимались суровые, молчаливые горы. Кровь быстрее закипела у Тарзана в жилах.
Вот это - жизнь! Он посмотрел вниз, посмотрел на девушку, шедшую за ним, - на дочь пустыни, следовавшую по стопам сына джунглей, - и улыбнулся. Ему захотелось иметь сестру, похожую на нее. Каким смелым товарищем она была бы ему! Они уже вошли в горы, медленно подвигаясь по крутым склонам.
Каждый погрузился в свои думы. Девушка - о том, успеют ли они достигнуть дуара ее отца прежде, чем их настигнет погоня. Тарзан думал о друге, который бы так же любил дикую жизнь, как он сам. Там, во Франции, у него было много друзей, но они ни за что не променяли бы своих крахмальных воротничков и мягких кресел на привольную жизнь в диких джунглях.
Беглецы внезапно остановились. Прямо перед ними, посреди тропинки, стоял лев Нума. Его глаза горели, зубы оскалены, он ударял себя хвостом по бедрам. Слышался короткий, страшный рев голодного зверя.
- Нож! - быстро сказал Тарзан. И приказал девушке:
- Беги назад, в пустыню, как можно скорее! Когда услышишь мой голос, возвращайся: значит, все благополучно.
- Зачем бежать? - ответила она. - Нам пришел конец!
- Делай так, как я говорю! Скорее! Лев готов уже броситься.
Девушка отошла на некоторое расстояние и остановилась, будучи не в силах оторвать глаз от ужасной сцены.
Лев медленно подвигался к Тарзану, пригнувшись к земле, дрожа и готовясь к прыжку. Тарзан стоял, сжимая рукоять ножа, лезвие которого блестело при свете луны. За ним - фигура девушки, застывшей и недвижной, как статуя. Она слегка подалась вперед, тяжело дышала, широко раскрыв глаза. Она была в ужасе и, вместе с тем, - в восторге перед храбростью человека, не побоявшегося встретиться лицом к лицу с царем зверей. Человек ее племени пал бы ниц перед этим чудовищем, отдавая себя в его власть, а здесь - ни одного тревожного движения, ни одного боязливого крика! Спокойствия, выдержки и силы - больше, чем у самого льва.
Зверь был уже совсем близко. Он сжался, как пружина, присел на задние ноги и с ревом взвился вверх, в страшном прыжке.
XI
Джон Колдуэлл из Лондона
Лев бросился на Тарзана, рассчитывал найти в нем легкую добычу, к какой привык во время своих прежних ночных охот. Для него человек был неуклюжим, тяжелым на подъем, беззащитным созданием. Он не питал к нему никакого уважения.
На этот раз, однако, ему пришлось разочароваться. Лев столкнулся с человеком таким же ловким и сильным, как он сам. Когда мощная лапа зверя опустилась на место, где мгновение назад стояла его жертва, - ее там уже не было. Тарзан ловко увернулся от грозивших ему когтей и прежде, чем лев успел обернуться, сам напал на него сзади и схватил за гриву. Зверь поднялся на задние лапы, как лошадь.
Тарзан ожидал этого: своей стальной рукой он обвил его шею и один, два, десять раз погрузил свой нож в грудь, под левую лопатку. Безумен был рев Нумы. Его усилия освободиться были напрасны. Человек крепко держал его в страшных объятиях и опустил уже мертвым. Царь зверей лежал перед ним на земле.
И тут дочь пустыни стала свидетельницей того, что напугало ее еще больше, "ем появление льва. Человек поставил ногу на труп зверя и, подняв свое прекрасное лицо, залитое лунным светом, к небу, испустил самый страшный крик, который когда-либо слыхали ее уши.
В испуге она отбежала в сторону. Она решила, что в борьбе со зверем ее спутник потерял рассудок. Крик замер в воздухе, и только тогда Тарзан опустил глаза и увидел девушку. Тотчас же на его лице появилась ласковая улыбка - свидетельство его здравого ума- и девушка, улыбнувшись ему в ответ, вздохнула свободно.
- Что ты за существо? - спросила она, - Ты совершил неслыханный подвиг! Я не могу поверить, что человек с одним ножом в руках может преградить путь льву и победить его в борьбе один на один. А этот крик - он не может принадлежать человеку!
Тарзан покраснел.
- Я забываю иногда, что я - цивилизованный человек. Когда я вижу кровь, кажется, что во мне просыпается какое-то другое существо.