У Чжи поднял голову и взглянул на молодого человека: все лицо его и руки были в ожогах. Два бандита схватили его и поволокли куда-то, а он все выкрикивал:
- Да здравствует коммунистическая партия! Да здравствует Красная армия!
Этот голос еще долго звучал в ушах У Чжи.
"Негодяй! - подумал У Чжи о Сюй Яо-мине. - Как же мне с ним себя вести? Незаметно уйти? Не выйдет. Пожалуй, чем ближе к врагу, тем безопаснее!"
Приняв решение, он с независимым видом подошел к выходу из хижины. Не успел он показаться в дверях, как "командир роты" Чжан представил его Сюй Яо-мину:
- Это штабной офицер Шэньсийской армии. Они готовятся выступать против красных.
У Чжи наклонил голову в знак приветствия и спросил:
- Вы командир полка Сюй?
Сюй Яо-мин слегка кивнул и произнес:
- Очень рад. Откуда вы прибыли?
- Из Наньчжэна.
- А куда путь держите? - Хитрые глазки Сюй Яо-мина пристально следили за незнакомцем.
- Сюда, в этот район.
- Что же вы собираетесь здесь делать? - все еще недоверчивым тоном спросил он снова.
"От него теперь не отвяжешься! - подумал про себя У Чжи. - Нужно взять инициативу в свои руки". Он ответил:
- Мы готовим наступление на 4-ю армию красных. Я прибыл сюда для уточнения карт и для того, чтобы познакомиться с командиром местного полка миньтуаней господином Сюем. Поэтому прошу вас оказать мне содействие. - И он, не мешкая, засыпал Сюй Яо-мина вопросами: какие населенные пункты удобны для постоя? Где имеются источники воды? Какая местность более пригодна для боевых операций… и так далее.
Вскоре лицо Сюй Яо-мина прояснилось, и враждебность в глазах погасла. В это время накрыли стол, и хозяин гостеприимно пригласил У Чжи пообедать с ним. У Чжи не стал отказываться, и они продолжали свою беседу за столом.
- Скажите, господин Сюй, а вы куда путь держите? - спросил У Чжи к концу обеда.
- В Бэйба.
"Передовые дозоры 4-й армии мне следует искать в районе деревень Бэйба и Пинсиба, - прикинул У Чжи, - пожалуй, безопаснее будет поехать с ним".
- Я также намереваюсь побывать в Бэйба, так что, если позволите, я составлю вам компанию!
Сюй Яо-мин охотно согласился, и после обеда, сев на лошадей, они во главе отряда отправились в путь.
При выезде из разрушенной деревни У Чжи увидел окровавленный труп студента. Отрубленная голова его была надета на сук дерева. У Чжи отвернулся и, глядя на багровеющую полоску заката, мысленно поклялся:
"Спи спокойно, дорогой товарищ! Ты отдал делу коммунизма свою жизнь, но я завершу то, чего не выполнил ты! Твой палач Сюй Яо-мин никуда от нас не денется, рано или поздно, но настанет день, когда ты будешь отомщен!"
В деревню Бэйба они прибыли уже в сумерки. Чувствовалось, что раньше это была довольно большая деревня, но сейчас от нее остались одни развалины. Она пострадала от огня еще больше, чем Сихэкоу. В деревне им навстречу попались несколько истощенных стариков и старух в рванье. Они еле дышали и говорили через силу.
По словам "командира роты" Чжана, здесь были тысячи могил, и даже трудно сказать, сколько людей в них погребено.
"В конце концов какое имеет значение, чьих это рук дело: Сычуаньской армии или этих молодцов - миньтуаней, мертвым беднякам от этого не легче…" - печально размышлял У Чжи. Его заинтересовал верзила Чжан. "Он глуп и, несмотря на свой свирепый вид, кажется, болтлив. Может быть, у него удастся узнать, где можно встретить передовые дозоры 4-й армии?"
Вечером У Чжи постарался устроиться на ночлег в одной комнате с Чжаном. После ужина он подарил "командиру роты" пачку первосортных ханьчжунских сигарет. В горах курили все, что попадется, и настоящие сигареты в блестящей обертке из фольги были здесь большой редкостью. Чжан, подогнув под себя ноги, сидел на кане. Он осторожно держал сигарету между большим и указательным пальцами и курил ее медленно, как говорят, с чувством. Они беседовали при свете небольшой лампочки. Постепенно подойдя к интересовавшей его теме, У Чжи спросил, есть ли какие-нибудь известия о последних действиях Красной армии.
- Коммунистам не справиться с Сычуаньской армией, - сказал Чжан. - Их на днях разбили, и они сейчас удирают. Этим бродягам не на что надеяться, они уже никому не опасны. Да ты, наверно, слышал, что эти красные бандиты пьют человеческую кровь, а жены их в день тратят по нескольку цзиней румян, белил и пудры!
У Чжи не стал рассеивать его заблуждения и только спросил:
- Куда же они удрали?
- В район Куншаньба. Горы Куншаньба - опасное место: там такие бездонные ущелья, что если бросить камень, то даже не слышно, когда он упадет на дно.
- Это какой район Куншаньба - тот, что к югу отсюда?
- Да, теперь это фронт, рубеж между коммунистами и Сычуаньской армией. Ты лучше здесь вблизи покрутись, нарисуй какую-нибудь карту и возвращайся обратно. А то пропадешь ни за грош!
Эти сведения не обрадовали У Чжи - приходилось изменять заранее намеченный маршрут. Как человек военный, он прекрасно понимал, что не так-то просто пересечь линию фронта, особенно если учесть, что он никого не знает в Сычуаньской армии и его могут вообще не пустить на передовую! Что же делать? Он с рассеянным видом слушал болтовню Чжана, которая уже не имела никакого отношения к военным делам.
Наконец У Чжи сказал:
- Время позднее, надо, пожалуй, спать!
Завернувшись в тощее, короткое одеяло, которое закрывало его лишь наполовину, и положив под голову корзинку и пистолет, он лежал, притворившись спящим.
Лишившись слушателя, Чжан погасил лампу и также лег. Не прошло и минуты, как он захрапел.
У Чжи не спалось. Он долго ворочался с боку на бок - допекали какие-то насекомые. Он не выдержал, вскочил с постели и зажег лампу. Взглянув на одеяло, У Чжи вздрогнул: оно все было покрыто блохами. Ложиться снова не имело смысла, он сел на кан, обулся и стал медленно ходить по комнате.
Всю ночь сквозь дыру в оконной бумаге проникал холодный ветер и непрерывно шелестел рваными краями бумаги. Вскоре исчезла луна, и наступила кромешная тьма.
Походив по комнате, У Чжи достал карту, положил ее перед мерцающей лампой и стал внимательно рассматривать. Лампа горела совсем тускло - кончался керосин, и ему приходилось почти водить носом по бумаге, чтобы увидеть на карте обозначения.
Когда керосин в лампе кончился, карта уже была убрана, и он от усталости и изнеможения спокойно вытянулся на кане, не чувствуя укусов блох. Сон наступил сразу, и его спокойное дыхание потонуло в мощном храпе Чжана.
Глава 4
ТРУДНЫЙ ПЕРЕХОД
У Чжи перебрал много способов перехода линии фронта, но по здравом размышлении должен был все их отвергнуть. Пожертвовать своей жизнью и не выполнить задания партии - нет, он не может пойти на это!
Внезапно его осенило: Сюй Яо-мин приехал из деревни Гуанцзядянь, а эта деревня, насколько ему известно, находится на северном склоне горы Куншаньба. Можно обогнуть гору Куншаньба и выйти в тыл 4-й армии. Он быстро достал карту и убедился, что населенный пункт Гуанцзядянь действительно расположен на северо-западном склоне горы Куншаньба. Чтобы попасть в деревню, следовало возвратиться в Сихэкоу и оттуда идти на восток. Конечно, путь предстоит и длинный и трудный, ибо придется пробираться заячьими тропами, но это был единственный выход из создавшегося положения.
На следующее утро У Чжи пошел к Сюй Яо-мину. Тот лежал с молоденькой наложницей на кане и курил опиум. У Чжи сказал, что ему надо побывать в Гуанцзядяне.
- Дорога трудная, - охрипшим от курения голосом проговорил Сюй Яо-мин. - Туда ведет одна-единственная узкая тропа дровосеков.
- Все равно идти надо - приказ командующего. Я обязан обследовать фланги. Вы мне не дадите проводника?
- Это сделать легко, - и, увидав благодарный взгляд молодого офицера, он благосклонно добавил: - Когда доберетесь до Гуанцзядяня, разыщете старосту, зовут его У Юн-хуа - он вам поможет. Сошлитесь на меня, и все будет в порядке.
- Он может мне не поверить, напишите лучше письмо!
Сюй Яо-мин был в грамоте не очень силен и брал в руки кисть только в исключительных случаях. Он достал из кармана свою визитную карточку и вручил ее У Чжи. В центре карточки крупными иероглифами было написано имя владельца - "Сюй Яо-мин", а чуть пониже мелкими иероглифами: "Уроженец Тунцзяна".
На рассвете следующего дня У Чжи вместе с проводником двинулся в путь. В деревне Сихэкоу трупа студента уже не было - вероятно, крестьяне похоронили его. У Чжи молча постоял несколько минут у места казни безымянного героя и пошел дальше.
За деревней Сихэкоу дорога разветвлялась на две: одна вела к горному перевалу, а другая - в Гуанцзядянь. Он пошел по второй дороге.
Острые вершины гор уходили в небо. Прозрачная вода горной реки кишмя кишела рыбой. Извилистая речка то пропадала где-то в чаще, то снова появлялась. Дорога действительно была очень трудной. Приходилось пробираться сквозь густой кустарник, часто шли вообще без дороги - над пропастью, цепляясь за ветви деревьев.
Наконец добрались до цели. Проводник разыскал У Юн-хуа. Им оказался немолодой уже человек в жилетке и длинном халате, с двумя торчащими в разные стороны косичками на голове. У Чжи сказал, что ему необходимо добраться до Тацзыпина и попросил дать ему проводника.
Но У Юн-хуа отрицательно покачал головой; его косички при этом смешно запрыгали.