- У Чжи! Да ты никак заболел? Что с тобой?
- Болит голова… но это… неважно… Воды… попить!
- Я не захватила воды, - растерянно ответила девушка. - Я принесла тебе тюфяк и ватный халат… Боялась, что днем люди могут увидеть, как я иду сюда, и пришла пораньше.
- А-а-а…
- Я сейчас сбегаю домой и принесу тебе кипятку и чего-нибудь поесть, а Сяо-хай захватит сноп соломы!
У Чжи лишь простонал в ответ.
Сян-цзы побежала домой. К счастью, еще не начинало светать.
"Сейчас не то что осенью, соломы еще нет, - думала она, - придется взять рисовой соломы прошлого урожая и быстро послать с ней Сяо-хая, чтобы он успел до рассвета попасть в пещеру".
Она торопливо вбежала во двор, позвала Сяо-хая, вытащила два снопа рисовой соломы и отправила его к У Чжи.
Пока она занималась домашними делами и готовила завтрак, наступил рассвет. Тетка за завтраком, не переставая, ворчала на нее:
- У тебя еще не вышиты новые тапки. Приближается свадьба, а ты, видно, и в этот день собираешься сверкать голыми пятками?
Но Сян-цзы отмалчивалась, хотя в душе у нее кипела злость.
"Кончала бы поскорее, сколько можно лицемерить!"
Сюй И-синь и жена Летающего тигра несколько дней назад сошлись на том, что жених в качестве свадебного подарка вручит ей сто пятьдесят юаней. Она заверила Сюй И-синя, что эти деньги пойдут на приобретение невесте платьев и постельных принадлежностей. Но на самом деле она и не собиралась тратить такие огромные деньги на какую-то там племянницу. И так негодницу сколько лет даром поили и кормили, разве это не малый расход? Неужели перед свадьбой нельзя хоть частично возместить этот расход? Поэтому тетка купила ей цветного ситца на платье, одеяло, сделала новый тюфяк и на том успокоилась. Основную же часть полученных от Сюй И-синя денег она припрятала на свадебные наряды для родной дочери.
Возмущенная ее поведением, Сян-цзы пожаловалась У Чжи.
- У тети моей нет ни стыда, ни совести, она заботится только о своей Дурочке!
Но У Чжи посоветовал ей поменьше обращать внимания на житейские мелочи, а больше помогать ему.
Тетка, решив, что племянница ее всем довольна - молчит и не жалуется, половину купленного ситца отдала Дурочке. Сян-цзы знала об этом, но спорить не стала, хотя в душе очень переживала. Она благоговела перед У Чжи, доверяла каждому его слову, и единственной ее мечтой было во всем быть ему полезной.
Сян-цзы не давала покоя мысль о том, что больной У Чжи лежит в пещере и ждет не дождется воды и пищи. Разве могла она еще думать о каких-то тапках? Наконец тетка закончила завтрак и пошла к соседям поиграть в карты. Дурочка убежала на улицу. Сян-цзы быстро отсыпала в кулечек сахару, взяла с собой свежих пирожков, чайник кипятку и поспешила в горы.
В пещере Сяо-хай уже приготовил новую постель для У Чжи - расстелил солому, застлал ее одеялом, укрыл его теплым халатом и сидел рядом, вытирая пот, выступавший на лице больного.
У Чжи метался в жару, никого не узнавал. Сян-цзы присела около него и попыталась покормить его пирожками, но он не мог есть. Тогда она стала поить его сладким чаем, он с трудом глотал чай, но выпил все же всю чашку.
Весь день У Чжи был в забытьи и ничего больше не брал в рот. На ночь около него остался дежурить Сяо-хай.
На следующее утро после завтрака Сян-цзы, снова оставшись одна дома, приготовилась идти в пещеру. Но тут во двор вошли двое незнакомых мужчин в крестьянской одежде и заявили, что их прислал Цинь Бяо к офицеру У.
- Офицер У ушел из деревни по своим делам! - преградила им путь девушка.
- Куда он ушел?
- Не знаю!
- Когда должен вернуться?
- Ничего не сказал, - твердо отвечала Сян-цзы, хотя сердце ее готово было вырваться из груди.
- Мы не верим тебе: вчера еще люди видели его здесь! - И, оттолкнув девушку, они полезли в дом.
"Не верите? Ну что ж, ищите!" - с издевкой подумала девушка.
Не найдя никого, незнакомцы снова подошли к ней, и один из них сказал:
- У нас есть письмо для офицера У, ты не сможешь передать ему?
- Смогу!
- Только сама вручи ему в руки. Если он не получит это письмо, то ты от нас никуда не денешься!
Девушка спросила, кто они и откуда, но они ограничились одной фразой:
- Офицер У все узнает из письма! - И они быстрым шагом вышли со двора.
"Какие отвратительные типы!" - подумала она с тревогой.
Переждав немного, девушка взяла кастрюльку и самой дальней дорогой отправилась в пещеру. Около входа она внимательно осмотрелась и, убедившись, что поблизости никого нет, нырнула внутрь.
У Чжи к утру сильно пропотел, жар спал, и к нему полностью вернулось сознание. Сян-цзы сообщила ему о приходе людей Цинь Бяо и передала письмо. Это известие обрадовало его. "Наверняка есть хорошие новости!" Он быстро распечатал письмо и прочел:
"Свидетельствуем свое высокое уважение офицеру У Чжи! Нам трудно выразить нашу безграничную благодарность за назначение Нас командиром отряда и за пятьсот обойм патронов. Мы очень сожалеем, что не можем отблагодарить вас достойным образом. Предлагаем встретиться 13-го числа в селении Гуанцзядянь. Мы постараемся устроить достойную встречу и просим вас обязательно прибыть туда. К тому же есть важные дела, о которых надо посоветоваться. Просим не отказать в просьбе.
Остаюсь с надеждой на встречу ваш недостойный брат
Ц и н ь Б я о".
"Он, видимо, затеял что-то против Сюй Яо-мина, поэтому ему и "надо посоветоваться"!" - удовлетворенно подумал У Чжи.
Но когда У Чжи перечитал письмо еще раз, в душу ему закралось сомнение. Если Цинь Бяо хочет встретиться с ним, то почему он назначает эту встречу не в своих пещерах, а в Гуанцзядяне? И почему он выбрал именно этот пункт? Правда, его отряд изредка бывает в этом селении, но все же оно находится в зоне влияния Сюй Яо-мина.
К тому же, как ему помнится, Цинь Бяо ставит на своих письмах условный значок - рисунок тыквы или чашки. А прошлый раз они твердо договорились, что он будет ставить на своих письмах другой опознавательный знак - кружочек с крестом посредине. Но на этом письме никакого знака нет. Очень странно!
Он снова расспросил девушку о том, как выглядели и как держали себя эти люди, и сомнения стали почти уверенностью: письмо не от Цинь Бяо. Кто-то воспользовался именем Цинь Бяо, и скорее всего это сам Сюй Яо-мин! Но какую цель он преследует? Хочет заманить У Чжи в Гуанцзядянь? Для чего? У него отношения с Сюй Яо-мином вроде бы нормальные.
На все подобные вопросы У Чжи не мог найти ответа.
Нет! Он не может спокойно лежать здесь, когда творятся такие дела! "Надо возвращаться в Наньчжэн и посоветоваться там с партийными товарищами", - твердо решил У Чжи и сбросил прикрывавший его халат.
- Ты что собираешься делать? - бросилась к нему испуганная Сян-цзы.
- Мне надо вернуться в Наньчжэн!
- Да разве сейчас можно? Ты тяжело болен, на себя не похож! И потом… на пятнадцатое число назначена наша свадьба. Времени осталось совсем мало. Если ты не успеешь вернуться, что я буду делать?
- Ничего, ничего, я успею к свадьбе!
- Вы просто не хотите ни о себе, ни о ней подумать! - поддержал девушку Сяо-хай. - Разве вы можете вынести такой дальний путь, да еще пешком?
- Ладно, ладно, Сяо-хай! - усмехнулся У Чжи. - Разве ты не знаешь меня? Этого требует работа, как же можно считаться с какой-то хворью? Если надо будет, то я ползком доберусь до города!
На этот раз на двухдневный путь они потратили три дня. Когда перевалили через последний перед городом хребет, У Чжи почувствовал, что силы оставляют его. Поневоле ползти придется! Сяо-хай несколько раз вызывался нести его, но У Чжи отказывался. Тяжело опираясь на палку, он медленно брел по дороге, которой, казалось, не было конца.
Когда они добрались до города, в домах уже зажглись огни. У Чжи, не заходя к себе на квартиру, отправился прямо к Сяо Мину. Тот с изумлением смотрел на выросшую в дверях фигуру У Чжи в грязном изорванном костюме, с запавшими глазами, бледными ввалившимися щеками, заросшими щетиной, и резко обозначившимися скулами.
- Дружище, что с тобой стряслось? - горячо пожимая руку У Чжи, спросил Сяо Мин и усадил его на стул.
- Ничего страшного, просто немного болен. Нужно обсудить с тобой важное дело!
- Хорошо, хорошо! Но сначала я дам тебе воды умыться, затем ты поешь, и уже после этого будем говорить!
Он налил в тазик воды, дал У Чжи полотенце и мыло. Потом приготовил ему чаю с медом, который бережно хранили для маленького ребенка. Жену послал в лавку за яйцами и белым хлебом.
У Чжи чувствовал себя так, словно после долгих странствий возвратился в родной дом. Он умылся, привел себя в порядок, потом снова уселся на стул и начал подробно рассказывать Сяо Мину обо всем, что с ним случилось за эти дни: о транспортировке грузов, об отношениях с Летающим тигром и Сян-цзы, о переговорах с Цинь Бяо, о налетах банды Сюй Яо-мина, о полученном письме.
Сяо Мин, склонив голову, молча слушал У Чжи. Лицо его стало очень серьезным - губы твердо сжаты, брови нахмурены, лоб перерезан морщинами. У Чжи уже закончил свой рассказ, а тот все думал. Тишину нарушало только отчетливое тиканье стоявшего на столе будильника. Так прошло минуты две-три. Но вот лицо его разгладилось, и он улыбнулся:
- Так что же поставило тебя в затруднение, товарищ У?