Сам пан Война младший тоже не знал латышского, однако, обучаясь инженерному и оружейному делу в Шотландии в компании с такими же молодыми людьми, как и сам, безотрыва от занятий, а, просто общаясь со Збышеком Францкевичем, Афанасием Чоховым, Славеком Снарски, мог довольно сносно говорить на языке Короны[19], литовском, рассенском, а уж английский…, в Шотландии его и без того вокруг было достаточно.
С дядей Якуба - Бенедиктом Войной, едва не случился удар в тот момент, когда он получил письменное послание от живого племянника. Как только стало известно о том, что обломки разбитого штормом судна прибило к берегу возле четырёх рыбацких посёлков к северо-западу от Риги, пан Бенедикт исколесил, чуть ли не всё побережье в тщетных попытках найти тело погибшего родственника.
Утопленников выбрасывало много. Оказалось, что недавняя, страшная буря потопила не одно судно. В конце концов, пана Бенедикта охватило отчаяние, и он с тяжёлым сердцем вынужден был вернуться домой.
Каковы же были его удивление и радость, когда на второй день после его возвращения, в момент, когда пан Война уже собрался отписать отцу Якуба, своему брату письмо о тяжёлой утрате, пришло некое послание, в котором его любимый Якуб собственноручно сообщал о том, что он жив, и хотя пережил весьма трагические дорожные события, отнявшие у него слугу и весь гардероб, в самом скором времени намеревается посетить своего почтенного дядюшку в его рижском доме.
Переполненный счастьем пан Бенедикт тут же отослал за Якубом свой выездной четырёхместный экипаж и большой чемодан одежды, достойной сына королевского писаря Великого Княжества Литовского.
Возничий, знавший о том, что пан Война и сам не часто пользуется этой каретой, был просто преисполнен почтения к молодому родственнику хозяина, чем немало повеселил его английского спутника. С самого начала их путешествия в уголках глаз Свода искрилась едва заметная улыбка. Он долго и не без удовольствия всматривался в проплывающие мимо окон непогожие пейзажи и о чём-то думал пока Якуб, неотрывно наблюдавший за ним, наконец, не спросил:
- Чему вы улыбаетесь?
Свод ответил не сразу:
- …Разумеется, мистер Война, на то есть свои причины, - мечтательно сказал он.
- Мне, - добавил он уже как-то двусмысленно, - давно не было так хорошо. Как бы вам это объяснить? Я избавился от тяжёлой болезни, к тому же я, как мне кажется, избавился и ещё от одной тяжкой ноши. И, наконец, я - большой любитель путешествий, еду в прекрасном экипаже, в красивой, дорогой одежде да ещё и в компании с умнейшим молодым человеком.
Мне, знаете ли, сегодня даже эта мерзопакостная погода совершенно не портит настроения. Впрочем, я подозреваю, что вы задали мне не тот вопрос, который собственно вас больше всего донимает. Не стесняйтесь, спрашивайте. Я даю слово, что, отвечая на него, я постараюсь быть предельно откровенным…
Якуб удивлённо вскинул брови.
- Не удивляйтесь, - продолжил Свод. - Когда вам будет столько же лет, сколько мне, вы тоже без труда сможете многое читать по лицам людей и даже по их жестам. Итак…
Война улыбнулся.
- Хочу вам сказать, - начал он, - что мой вопрос, собственно, и связан с тем, что я уже смог прочесть в вашем лице, Свод, или, если хотите, в вашем поведении. Ведь мы общаемся уже достаточно долго, ведь так?
Англичанин кивнул.
- Тогда, - продолжил его молодой спутник, - начнём со всё той же, упомянутой вами вскользь откровенности. Думаю, вы согласитесь с тем, что если человек скрывает своё настоящее имя это, по меньшей мере, подозрительно?
"Ласт Пранк" снисходительно улыбнулся и ответил:
- Это не более подозрительно, ну или, скажем, странно, чем ваше неосторожное предложение провести путешествие с тем самым человеком, скрывающим своё имя.
- Всё верно. - Согласился литовец. - Но это вполне можно списать на моё любопытство, любопытство самого обыкновенного молодого человека. Скажете, нет?
- Скажу. - Свод хитро прищурился. - Соглашусь с этим только в части "молодого человека". Остальное, уж простите, мистер Война, я имею в виду, упоминание о вас, как о неком, - он подчеркнул, - "обыкновенном" молодом человеке, просто враньё…
- Как и то, что вы "Свод".
- И это верно, - не стал спорить англичанин, - я на самом деле не Свод.
Война, никак не ожидавший того, что его спутник так легко сдастся, насторожился:
- Как бы вы не пожалели о том, о чём сейчас сказали и …ещё хотите сказать.
Англичанин был спокоен:
- Я просто уверен в том, что не пожалею, - заверил он, - ведь у меня была возможность присмотреться к вам. Должен сказать, что я только рад тому, что у нас есть достаточно времени для начинающегося сейчас большого разговора. Мы многое сможем обсудить, а в конце этого путешествия ещё и сделать свой выбор.
- Выбор?
- Да, именно так, мистер Война. Исходя из всех обстоятельств нашего знакомства, я намерен …в некоторой степени посвятить вас в мои личные тайны. Поверьте, это может серьёзно отразиться на вашей дальнейшей жизни…, а может, и нет.
- Постойте, Свод. А не проще ли мне тогда ничего не выслушивать и спокойно жить себе, как и раньше? Уж больно для меня пугающе звучит заверенье о том, что это может серьёзно отразиться на моей дальнейшей жизни.
- Я бы не называл это "пугающе", - с кривой улыбкой ответил называющий себя Сводом, - мне кажется, для вас это скорее звучит "интригующе".
- Наверное, - после некоторой паузы, ответил Война, - вы угадали. Приходится признать, что вы действительно неплохой стратег и знаете, как нуждается в "пище" любопытство молодого человека.
Свод вздохнул:
- Война, мне кажется, вы не совсем понимаете о чём идёт речь. Я не собираюсь отягощать вас ненужными подробностями своей биографии. К тому же, вспомните, я говорил вам о выборе в конце пути. Вы можете выслушать меня, и потом отказаться от моего предложения. Тогда, в Риге, мы просто расстанемся.
Война нервно прикусил внутреннюю часть губы:
- Что-то мне подсказывает, - наконец произнёс он, - что вы уже всё давно продумали, в том числе и то, что касается всех этих выборов в конце пути.
Свод улыбнулся:
- И тут вы правы, - весело сказал он, - и я ещё раз убеждаюсь, что Провидение не зря дало мне возможность быть выброшенным с вами на один берег. Якуб, вы умны просто не по годам …
- Да будет вам, - разом отбил выпад лести в свой адрес молодой пан Война. - Давайте уже вернёмся к вашей истории, мне всё же любопытно будет узнать её. Путь нас ждёт неблизкий, и я думаю, она, как минимум, достойно скрасит наше путешествие.
Англичанин потупился. Как видно в его планы не входило столь поверхностное отношение со стороны попутчика к его биографии. Молодой литовский пан моментально заметил перемену в лице "Свода" и, понимая, что слегка перегнул с игрой в безразличие, полным расположения жестом положил ладонь на здоровое плечо англичанина и немедленно поправил себя:
- Простите, мой друг. Я молод и только учусь трудной науке быть достойным собеседником. Поверьте, - добавил он как-то двусмысленно, - в последнее время мне часто приходилось страдать от неосознанно вырвавшихся фраз на английском языке. Не все меня правильно понимают.
Свод принял извинения литовца и, заканчивая ранее начавшиеся рассуждения, продолжил:
- Вы аккуратно намекаете на свой плохой английский? Напрасно. Я бы сказал, что он у вас даже слишком правильный. Не многие англичане и тем более шотландцы могут обучить кого-либо так вычурно изъясняться.
- Здесь нет ничего удивительного, - вяло отмахнулся Война, - просто со мной учились люди, которые весьма ревностно относились к такому делу, как родной язык. А мои слова о том, что меня часто неправильно понимали, относятся совершенно к другим делам, к личным. Но! Оставим же это…
- Хорошо, пусть будет так, - охотно согласился Свод. - Итак, если вы на самом деле серьёзно заинтересовались моим рассказом, и сказали что-то не то не подумав, это совершенно меняет дело. Подавляющее большинство молодых людей, в том числе и я когда-то в молодости страдали грехом того, что порой их слова опережают мысли. Я, к слову сказать, во многом и за это дело получил огромное количество лишних дыр на своём несчастном теле. Бывали времена, одни из них едва успевали затягиваться, а я со своим длинным языком уже получал другие. Впрочем, вот тут-то я как раз и лукавлю. Конечно же, - признался Свод, вздыхая, - далеко не все шрамы на моей шкуре от приступов глупой прямолинейности в молодости.
Должен вам сказать, что в большинстве своём все эти раны получены во всякого рода стычках и, - "Свод" вскинул брови, - к сожалению, ни об одной из них я не могу заявить с гордостью: "я пролил кровь за Родину", или "я пролил кровь за трон". Вся моя жизнь, мистер Война, это "скользкая дорожка". Я, знаете ли, игрок, …в том числе и чужими жизнями. В юности и молодости созерцание чьей-либо крови пьянило меня не хуже "Португальского молока"[20]. Я пират, сэр Якуб и это, пожалуй, единственное ремесло, которому я обучен как следует.
Война округлил глаза.
- Я вижу, - продолжил англичанин, - Вам не нужно объяснять, кто такие пираты?
Якуб шумно сглотнул сухой глоткой. В его глазах блеснул испуг:
- Я, - начиная с хрипа, вымолвил он, бледнея, - признаться, не раз слышал в кабаках и тавернах про их "подвиги". Позвольте осведомиться, чем же я …могу быть вам полезен? Ведь я, напротив, весьма положительный человек из известной семьи…
Свод, испытующе посмотрел в чистые, серые глаза собеседника, огладил свой щетинистый подбородок и задумчиво произнёс: