- Начать с того, конечно, что для вас было бы правильнее найти женщину рангом выше, а не ниже вас. И предпочтительно жениться на ней. Однако на кого бы вы ни обратили свои взоры, вы должны искать ее расположения в полнейшей тайне, с деликатностью и благоразумием, не позволяя никому даже узнать ее имя. Подкатить под нос ее брату кадку с медом таких размеров вряд ли можно счесть благоразумным поступком… - Он ненадолго смолк. - Вы должны одеваться так, чтобы радовать ее игрой своего воображения, а не тешить собственную гордость. Это, - Жуглет провел рукой по своей простой желтовато-коричневой тунике, - привлекает гораздо больше. Вы не должны ни над кем насмехаться и никого оскорблять, потому что такое поведение неприятно. Далее, должен заметить, что смысл не в том, чтобы произвести впечатление на ее опекуна, будь то муж или брат, подчеркивая свое превосходство над ним… что, несомненно, входило в ваши намерения в отношении моего великодушного хозяина и друга, Виллема Сильвана из Доля. Подобное поведение не просто неудачный способ ухаживания - это дурные манеры. Виллем, полностью согласный с каждым сказанным словом, не отрывал пылающего взгляда от гривы Атланта, благодарный, но одновременно огорченный тем, что его друг наставляет Эрика так, как он сам никогда не осмелился бы.
- Я не… - начал Эрик.
- Прошу прощения, но прерывать менестреля - тоже проявление в высшей степени дурного тона, - по-прежнему вежливо, однако с явным нажимом продолжил Жуглет. - Никогда не поступайте так в уважаемых домах. Я говорю исключительно с целью просветить вас. И наконец, суть куртуазного ухаживания не в том, чтобы навязывать возлюбленной свою страсть, а в том, чтобы обуздывать себя, возвышаясь духовно, поклоняться ей без всякого эгоизма, и не рассчитывая на физическое удовлетворение. Эта прекрасная златокудрая дева так очаровательна, а вы так очевидно находитесь в самом расцвете своей мужественности, что я не осуждаю вас за страсть к ней, но не следует пытаться купить ее расположение ценой полной кадки того, что сблевали насекомые.
Виллем с трудом сохранял серьезное выражение лица, а Линор даже не пыталась делать этого. Эрик с угрожающим видом шагнул в сторону менестреля и воскликнул:
- Не смей разговаривать со мной таким тоном!
- Простите, сударь, - извиняющимся тоном проговорил Жуглет, - за то, что я приписал вам мужественность. Без сомнения, я ошибся.
- Кто ты такой, венгр? - все в том же агрессивном тоне выкрикнул юноша.
- Я поэт и певец, - любезно ответил Жуглет. - Моя единственная цель - услаждать слух и доставлять удовольствие. Если, вопреки самым искренним намерениям, я потерпел в этом неудачу, можете ударить меня, не опасаясь никаких политических последствий.
Эрик схватил Жуглета за тунику у самого горла и вздернул его, прислонив к гнедому, которого пытался успокоить грум.
- Я не просто ударю тебя, я выбью тебе все зубы! - закричал юноша.
- Ничего такого по отношению к гостю нашего дома ты не сделаешь, - отрывисто бросил Виллем.
Молодой человек, в течение долгих лет обучения у Виллема привыкший мгновенно исполнять его приказания, отступил.
- В любом случае, Эрик, он ниже тебя. Побереги свой гнев для тех, кто хотя бы одного роста с тобой.
Жуглет коротко поклонился рыцарю.
- Чрезвычайно признателен за уничижительный отзыв о моем телосложении.
Он снова повернулся к Эрику.
- Прошу извинить меня.
Он кивнул груму, тот подвел к нему гнедого, и Жуглет грациозно вскочил в седло.
- Так мы будем сегодня охотиться или нет?
Раздраженный Эрик вырвал у грума поводья и с силой хлестнул ими коня.
- Эрик! - гневно воскликнул Виллем, но было уже поздно.
Этому трюку они научили коня вместе: гнедой фыркнул и резко встал на дыбы, на несколько футов оторвав от земли передние ноги. Чисто рефлекторное движение, совершенное практически без усилий, привело к тому, что Жуглет, не ожидая ничего подобного, свалился на землю и сильно ударился. Линор обеспокоенно вскрикнула.
- Ха!
Эрик сделал большой горделивый шаг и со злобной улыбкой навис над своей жертвой.
Менестрель, все еще распростертый на земле, медленно вытянул перед собой руки и внезапно резко схватил Эрика за ноги. Юный аристократ потерял равновесие и… Пока он падал, Жуглет вскочил и выхватил из-за его пояса нож. К тому моменту, когда Эрик рухнул на землю, менестрель стоял над ним, приставив лезвие к его горлу. Виллем не вмешивался, поскольку Эрику следовало преподать урок.
- Что госпожа хочет, чтобы я сделал с обидчиком? - спросил Жуглет у Линор.
- Нужно подумать, - с озорной улыбкой ответила она.
- Если ты причинишь мне вред, то будешь отвечать перед моим сюзереном Альфонсом, графом Бургундским, - злобно выпалил Эрик.
- Ммм… - Это заявление явно не произвело на Жуглета должного впечатления. - А если вред будет причинен мне, уж поверьте, вам придется отвечать перед кем-то гораздо более грозным. Поэтому осмелюсь сказать, что я оказал вам любезность.
Он выпустил из руки нож острием вниз, и тот воткнулся в землю на расстоянии меньше чем пяди от головы Эрика. Менестрель выпрямился и снова взял поводья гнедого.
- Жуглет выиграл этот раунд, - стремясь разрядить напряжение, игриво провозгласила Линор, сняла с головы венок из роз и протянула Жуглету.
Тот, ведя за собой гнедого, подошел поближе, чтобы взять его. Линор повернулась к своему кузену, стряхивающему с разукрашенной туники пыль.
- Спасибо, что дали ему возможность проявить свою ловкость, Эрик.
Тот вздохнул.
- Но вы принимаете мой дар, кузина? - сердито, явно не испытывая больше удовольствия от своего подарка, спросил он.
- Конечно. Сегодня же за ужином угощу Жуглета.
С этими словами она окликнула управляющего и велела ему забрать бочку с медом.
- Линор… - проворчал Виллем.
- Да, дорогой брат?
Он, привыкший выступать в роли ее отца, недовольно нахмурился.
- Чтобы выразить свое внимание, Эрик сделал тебе прекрасный подарок. Пожалуйста, прояви к нему любезность, которая - и, хотелось бы думать, не без оснований - так восхищает в тебе всех.
Линор наградила брата полным досады взглядом, но тот не уступал. Помедлив, девушка изящно соскользнула с коня и протянула поводья груму.
- Кузен, прости мне мою грубость, - покорно сказала она. - Твой чрезвычайно великодушный дар доставит удовольствие в любое время года. Пожалуйста, пойдем в дом, и мой повар предложит тебе что-нибудь освежающее. Общение с тобой гораздо приятнее, чем соколиная охота.
Ее брат еле заметно кивнул, с сожалением, но одобрительно. Линор повела Эрика вверх по ступеням и дальше, в прохладный полумрак дома. Мать, безмолвная, как всегда, последовала за ними.
Виллем и Жуглет проводили их взглядами. Виллем передал сокола груму, сам не зная, что испытывает по поводу отмены прогулки: сожаление или облегчение.
- Вот это, - он махнул в направлении удаляющегося Эрика, - и объясняет, почему меня страшит мысль отдать сестру человеку только по причине случайно свалившегося на него богатства.
- А мне кажется, тебя просто пугает перспектива лишиться ее общества, - ответил Жуглет.
- Ну, и это тоже.
Виллем пожал плечами и искоса посмотрел на друга, который крутил в руке привядший от жары венок Линор.
- Я не слепой, Жуглет. Я знаю, почему ты так долго задержался у нас на этот раз.
Жуглет одарил его странной, меланхолической улыбкой.
- Друг мой, ты не знаешь и половины.
Глава 2
ЭКЛОГА
Кроме обычного для эклоги содержания, здесь рассматриваются проблемы двора
19 июня
Две недели спустя в серебристом альпийском тумане, заглушающем даже пение птиц, Маркус энергично руководил сворачиванием летнего лагеря. Внезапно во влажном воздухе разнесся негромкий звук трубы и в воротах, которые, собственно, и воротами-то не были, появился всадник.
Император услышал стук копыт и голоса, с учтивой фамильярностью перекликающиеся в большом внутреннем дворе, но не обратил на них внимания. Это был его последний, свободный от ноши государственного служения час, и он не желал, чтобы ему мешали. Он продолжал сидеть в своем скрипучем кожаном походном кресле под елью в не огороженной стеной части двора и жевал весеннюю грушу. Перебирая вплетенные в бороду золотые нити, Конрад в последний раз делал вид, что не нуждается в телохранителях.
Продажные женщины снова облачились в типичные для них одеяния, скроенные таким образом, чтобы демонстрировать не столько наряды, сколько прикрываемую ими плоть. Как только иллюзия, связанная с их преображением, растаяла, все перестали обращать на них внимание. Мужчины собрались на дальнем конце двора, развлекаясь тем, чем обычно забавляют себя придворные. Одни соревновались, кто дальше плюнет, другие негромко обсуждали политику. Все, однако, выглядели заметно спокойнее, чем две недели назад. В постоянном сражении за верность вассалов между Римским Папой и императором Конрад после каждого такого летнего лагеря добивался временного преимущества.
Придворные прекратили свои занятия, чтобы обменяться приветствиями с небольшой группой мокрых от тумана, запыхавшихся всадников. Император, однако, продолжал сидеть спиной ко всем, вслушиваясь в прекрасную мелодию, долетавшую на крыльях ветра из-за пределов двора. Маркус рано утром отпустил всех музыкантов, но один, видимо, задержался, рассчитывая на дополнительное вознаграждение.