- Об этом даже не заикайся! - воскликнул Жуглет. - Тебя должно заботить одно - как продемонстрировать свою мужественность. Единственные женщины, которые должны тебя волновать, это дева Мария и та прекрасная дама, которой в конце концов повезет стать твоей покровительницей. Демонстрируя заботу о сестре-сиротке, ты ничего не выиграешь. И вот еще что, Виллем. Не смотри по сторонам, вытаращив глаза. Не восхищайся замком. Серебряные ложки… не надо удивленно взвешивать их в руке. Вообще постарайся не разевать рот, что бы ты ни увидел. Не показывай, как поражен количеством блюд, или великолепным качеством гобеленов, или экстравагантным покроем одежды Конрада. И не доверяй ни единой душе. Даже Конраду. По большей части он ведет себя обезоруживающе дружелюбно, но может и наброситься - причем я выражаюсь отнюдь не фигурально, - а когда это происходит, летят головы. Не заключай никаких союзов, не наживай никаких врагов, пока не начнешь понимать, что на самом деле в твоих интересах. Вежливо улыбайся, но будь все время настороже. На тебя постоянно будут устремлены испытующие взгляды. Обдумывай каждое слово. Не говори: "Я не могу участвовать в предстоящем турнире, потому что у меня нет шлема". Вместо этого скажи: "Ах, турнир! Конечно, я в состоянии его выиграть. Не хватает только шлема!" Виллем закатил глаза, но Жуглет был совершенно серьезен.
- Повтори!
Рыцарь набрал в грудь воздуха и неуверенно произнес:
- Ах, турнир, конечно, я в состоянии его выиграть, не хватает только шлема.
- Очень убедительно, - с иронией заметил Эрик. Жуглет одобрительно хлопнул Виллема по мокрому плечу.
- Хороший мальчик. Если сомневаешься, держи рот на замке. Это всегда производит впечатление на Конрада, потому что никто из его окружения так не поступает. Он решит, что ты большой умник.
У Виллема даже голова закружилась при мысли о том, в какой степени его судьба зависит от планов менестреля. Это вызывало трепет, это ужасало… Казалось, он попал в ловушку…
- Кроме тебя там будет кто-нибудь, кого я знаю?
Жуглет задумался.
- Возможно, ты узнаешь некоторых рыцарей, с которыми сталкивался на турнирах. И еще… Отсюда и до западной границы ситуация везде непростая, особенно с учетом агрессивности, которую с недавних пор проявляет Франция. Конрад предпочитает не спускать глаз с графов и маркграфов, поэтому ты наверняка сможешь встретить при дворе дворян из вашей части империи.
Виллем прислонился к стенке деревянной лохани и испустил такой тяжкий вздох, что его можно было расслышать по всему двору.
- И среди них будет дядя его величества, старый граф Альфонс из Бургундии?
Жуглет пожал плечами.
- Скорее всего. Ну и что? Он не причинит тебе вреда.
Виллем бросил взгляд на Эрика; юноша в этот момент наблюдал за Мюзеттой, вальяжной походкой спускающейся по лестнице.
- У меня вендетта с Альфонсом, - напряженным шепотом сообщил Виллем Жуглету. - Он плохо поступил со мной и пытался прикрыть этот грех другим, еще более отвратительным. - Чисто машинально, как всегда при воспоминании об этом, Виллем перекрестился. - Он наверняка постарается испортить мою репутацию…
- Не беспокойся ни о чем, друг мой! - воскликнул Жуглет. - Я буду твоим ангелом-хранителем. Вся суть этого вечера в том, что ты встретишься с императором и, возможно, с некоторыми из своих потенциальных покровительниц, которые заранее считают тебя очень привлекательным.
На губах Виллема промелькнула несмелая улыбка облегчения.
- Это все так удивительно, Жуглет.
Чтобы обрести уверенность, он снова посмотрел в спокойные глаза менестреля.
Жуглет вернул ему улыбку и прошептал с самым искренним чувством:
- Я восхищен тем, что ты решился включиться в игру.
Глава 5
ПОЭМА НА СЛУЧАЙ
Стихи в честь некоего события, такого, к примеру, как пир
27 июня
Придворному сенешалю никогда не нравилось представлять неженатых мужчин отцу Имоджин: каждый раз, когда Альфонс оценивал очередного холостяка как своего потенциального зятя, у Маркуса возникало чувство, что стрелка весов смещается не в его сторону. Но по крайней мере этот мужчина, на вид сильный и энергичный, не имел ни земель, ни титулов, о которых стоило бы говорить. И туника на нем, хоть и красивого ярко-красного цвета, была совсем простая и не свидетельствовала о богатстве. Он имел вид сельского парня, впервые в жизни попавшего в замок и ослепленного блеском его убранства… вкупе с естественным для любого рыцаря чувством тревоги, возникающим, когда на входе приходится оставить оружие.
- Виллем, сын ныне покойного Генри Сильвана из Доля и один из ваших вассалов, - произнес Маркус вежливо, но, насколько возможно, небрежно. - Вы, надо полагать, узнали своего сеньора, графа Альфонса из Бургундии.
Бледные глаза графа начали расширяться в той оценивающей манере, которая была так хорошо знакома Маркусу, но потом этот процесс удивительным образом пошел дальше, и в конце концов граф буквально вытаращил глаза. Но, однако, смог улыбнуться.
Виллем, напротив, плотно сжал губы. Новое окружение, столь поразительное и непривычное, перестало для него существовать: сейчас он видел только графа. Несмотря на высокий рост, Альфонсу из Бургундии пришлось слегка вскинуть голову, чтобы взглянуть в лицо Виллему.
- Боже праведный, сынок, ты вырос и превратился в прекрасного, сильного молодого человека, - чересчур сердечно сказал он.
- Благодарю вас, сударь, - без всякого выражения ответил Виллем.
- Рад, что у тебя все хорошо. Нужно запомнить, что стоит призвать тебя служить в гарнизоне Орикура. Ты уж прости, я часто упускаю из виду мелких рыцарей с окраин графства. - Его взгляд сместился за спину Виллема, на лице возникло выражение искреннего облегчения. - Кто это там? Уж не Эрик ли из Тавокса, мой новоиспеченный вассал?
Альфонс обошел Виллема и тепло обнял Эрика. Тот, еще больше Виллема потрясенный новой обстановкой, казалось, не совсем отдавал себе отчет в том, кто заговорил с ним.
- А почему ты в костюме оруженосца? - взволнованно протараторил граф и потащил Эрика прочь.
Как только Маркус и Виллем оказались вне пределов его слышимости, возникла напряженная пауза. Маркус принялся нервно приглаживать отделку своей туники цвета черной смородины.
- Вы знакомы друг с другом, - вроде бы ни с того ни с сего сказал он.
- Вы же сами отметили, что я его вассал, - нейтральным тоном проговорил Виллем.
В его речи чувствовался еле заметный бургундский акцент, точно такой же, как у Имоджин, и Маркусу было больно слышать его из уст другого человека.
Тень проскользнула по лицу Виллема, и он спросил:
- Я знаю, что граф - дядя его величества, но означает ли это, что между ними на самом деле близкие отношения?
- Это зависит от того, кто отвечает на ваш вопрос. Он сказал бы, что да.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что, поскольку он - мой будущий тесть, я таким образом вежливо отказываюсь комментировать эту проблему.
Внезапно Маркусу стало не по себе оттого, что он так выразился в разговоре с совершенно незнакомым человеком. Интересно, известно ли Виллему о низком происхождении Маркуса и не воспримет ли он такой ответ как оскорбление?
Однако Виллем, казалось, просто обдумывал услышанное.
- Я не знаком с его дочерью, но уверен, что она - дама, обладающая достоинствами, которыми обязана… лишь себе самой, - почтительно сказал он.
- Между ними такая же разница, как между Гавриилом и Люцифером. Наверно, за счет того, что ее мать, графиня, добрейшая душа. - Маркус понизил гол ос. - Такое впечатление, будто ваши прошлые взаимоотношения с графом оставили у вас неприятный привкус?
Виллем издал пренебрежительный смешок, но потом сдержал себя. Жуглет настаивал, чтобы он ни с кем не заключал союзов слишком быстро. Он проводил взглядом графа, который уже оставил Эрика и сейчас пробирался к стоящему на помосте у камина столу.
- Это было очень давно, - сказал он, - и теперь не имеет особого значения.
Вспомнив о Жуглете, он окинул взглядом просторный зал и в первый раз заметил, как ярко тот освещен - никакого сравнения с маленьким залом у него дома. Здесь было гораздо больше окон, множество канделябров, а стены разрисованы яркими красками, преимущественно золотом. Никогда прежде он не видел столько золотой краски.
Не успел Виллем найти друга, как Маркус взял его за руку.
- А теперь, - заявил он, - пора подойти к хозяину.
По обеим сторонам зала тянулись подмостки, но убранство установленных на них столов не шло ни в какое сравнение со стоящим в центре помоста, богато украшенным резьбой креслом под золотисто-малиновым балдахином, к которому Маркус подводил Виллема.
Там за столом сидел мужчина, своим обликом смутно напоминающий изображения на монетах и восковых печатях. И тем не менее не возникало сомнений, кто он такой. Крупный человек средних лет с бледно-голубыми глазами и светлыми, слегка рыжеватыми волосами, на обернутом кожаным ремешком запястье которого примостился сокол с колпачком на голове, был одет в ярко-алый шелк и бархат - такой роскошной одежды Виллему в жизни видеть не приходилось - с золотым венцом на голове, буквально усыпанным драгоценными камнями…
- Император! - воскликнул Виллем с оттенком благоговейного ужаса.
Маркус посмотрел в его потрясенное лицо и невольно улыбнулся. Боже, этот Виллем из Доля, о котором ходило столько разговоров, оказывается, просто щенок, очаровательный в своем простодушии.