Еще немного, еще немного, и танк начнет давить партизан на линии обороны, потом… Сама еще толком не зная, что она делает, как делает, почему, Аня быстро привязала к последней мине парашютную стропу и в тот миг, когда до танка осталось не более двадцати метров, рывком переметнулась через просеку. Полоснула пулеметная очередь, но Аня уже лежала за толстой сосной и торопливо подтягивала мину к себе.
Грохочущая громадина шла прямиком по центру просеки. А она, выглядывая из-за дерева, стропой тянула мину. "Только бы не заметил! Только бы не заметил!" - шепотом, в каком-то забытьи, повторяла она и вся подалась вперед, перебирая веревку руками.
- Ага! Попался гад! - в яростной радости закричала Аня, увидев, как мина скользнула под гусеницу.
Ахнул взрыв.
Отряхнувшись от снега, что лавиной обрушился на нее с дерева, Аня обернулась к танку. Он стоял поперек просеки, прямо против нее. Казалось, она даже ощущала тепло его моторов.
Секундное замешательство, и в танк летит бутылка с горючей смесью.
Аня не услышала удара стекла о броню, но увидела, как по танку запрыгало, затрепетало бледное пламя, а затем повалил черный удушливый дым. Откинулась крышка люка, но едва в нем показалась голова в черном шлеме, как с другой стороны просеки хлопнул выстрел, и голова скрылась.
Еще миг - и внутри танка глухо бухнул взрыв. Это осмелевший Анин помощник закинул в люк гранату. Дым заклубился гуще. Строча из автоматов, мимо Ани пробежали поднявшиеся в контратаку партизаны.
Один из них задержался около нее:
- Цела? Ну бегом! Бегом! Он сейчас взорвется!
- Ну и девка! Ну и девка! - встретил Аню командир роты Иванов своим простуженным баритоном. - Скажи пожалуйста! Ведь это надо было придумать! А ведь, по совести, не очень я надеялся на тебя, не очень… - Он хлопнул ее по плечу.
А подошедший начальник штаба соединения Рванов добавил, усталым движением вытирая со лба пороховую гарь:
- Как говорится: мал золотник, да дорог!
Глава V
ГОРСТЬ ЯГОД
С легкой руки начальника штаба к Ане сразу пристала кличка "Анка-Золотник" или просто - "Золотко", еще проще - "Золотинка".
Костя первым из подрывников поздравил Аню с победой над танком, потом, немного потоптавшись рядом, проговорил ей прямо в ухо (девушка была довольно сильно контужена и еще плохо слышала):
- Надо бы тебе цветов подарить, да где их тут взять. Зима… Вздохнул, в смущении досказал: - Вот… на болоте собрал, - и протянул девушке горсть мороженой темно-алой клюквы.
- Чудак! - Аня взяла ягоды, опустила ресницы и чуть приметно покраснела.
Костя Лысенко - человек сложной судьбы. Сам он из Москвы. В конце сорок первого года его, лейтенанта, командовавшего саперным взводом, контузило. Лысенко попал в плен, прошел через несколько лагерей военнопленных. Но нигде, как он ни пытался, совершить побег не удалось. Тогда Костя вместе с такими же, как сам, молодыми командирами, с которыми подружился в лагере, задумал попроситься в формируемые изменником Власовым части, чтобы затем уйти к своим. План удался: вскоре они уже маршировали в немецких шинелях.
В первом же бою Лысенко и его товарищи попытались осуществить свой рискованный замысел. Пристрелив командира, эсэсовского ефрейтора, они торопливо поползли по направлению к партизанским цепям. Однако партизаны заметили их еще на полпути и открыли такой ураганный огонь, что пришлось по шею залезть в болото да так и просидеть до ночи. Догнать уходивших в глубь леса советских людей им удалось лишь на седьмые сутки.
Они пришли с оружием и полным комплектом боеприпасов, израсходовав всего один патрон на эсэсовца. Был у них и ручной пулемет с четырьмя коробками дисков.
В первых же боях Костя Лысенко зарекомендовал себя отличным стрелком. Уже через месяц на его счету было восемь немецких солдат и один офицер.
Вскоре его, сапера по специальности, перевели в подрывники. И здесь, среди опытных минеров, он быстро завоевал уважение: подорвал три автомашины с солдатами, а при налете на мост у Белынковичей и во время повторного разгрома Гордеевского полицейского гарнизона он проявил настоящий героизм и сумел вынести с поля боя своего раненого командира.
Перед выходом в рейд Лысенко был уже командиром отделения минеров. Он как-то сразу поднялся до высот того авторитета, которым пользовались такие опытные подрывники, как Кузнецов, Кошелев и Артозеев.
Костя любил риск, свою трудную, опасную работу сапера. Он был отчаянным парнем, но в последнее время при встречах с Аней терялся и, так непохоже на себя, робел.
- Знаешь, Аня, чего мне хочется после войны? Приехать в Москву и бродить по ней - у Кремля, вдоль набережной. Просто так бродить и все. И знаешь, с кем? С тобой. Если ты, конечно, согласишься…
- Чудак! - Аня тихо, чуть слышно смеялась. - Кажется, я соглашусь. Кажется…
И в ту минуту никто из них двоих не верил в то, что где-то рядом шатается, рыщет смерть, подстерегает на каждом шагу. А она была совсем недалеко.
Хотя подрыв танка на просеке и остановил карателей, но к вечеру штаб соединения все же снял партизан с обороны и дал команду готовиться к рейду. Лагерь ожил вмиг - на подготовку дали всего один час. Обоз в подразделениях был сокращен в четыре раза. Все лишнее зарывалось или уничтожалось. Грузили только самое необходимое.
Тихо, без традиционного салюта, похоронили павших в дневных боях товарищей…
Почти всех подрывников отправили на разминирование прохода, по которому должна была прорываться колонна. Только троих, во главе с Володей Павловым, никогда не унывающим, по-цыгански смуглым юношей, командир послал с небольшой группой прикрытия минировать след партизанской колонны.
Аня села в сани вместе с Осиповной и Верочкой.
В полночь разведчики доложили, что путь свободен от мин. Партизанская колонна быстро заскользила меж деревьев к опушке леса. У его кромки подтянулись поплотней и, дождавшись сигнала, помчались по оврагу.
Половина колонны уже покинула лес, когда каратели обнаружили ее. В небо полетели ракеты, затарахтели пулеметы, струи трассирующих пуль обрушились на партизан. Ездовые что было мочи стегали лошадей, а бойцы прямо из саней били по врагам из пулеметов, автоматов, из винтовок и карабинов.
С храпом упала подстреленная лошадь. Сани - на бок, люди - кубарем в снег, но тотчас вскочили, быстро разобрали поклажу и, с ходу побросав ее в другие сани, кинулись догонять свое подразделение.
Большая часть колонны уже выбралась из леса. На место прорыва обрушился шквальный минометно-артиллерийский огонь карателей. Лишь с большим трудом хвост колонны соединился с основными силами.
Вскоре подразделение минеров нагнало подрывников, снимавших мины в проходе, по которому прорывалась колонна черниговцев.
- Аня! Аня! - послышался знакомый голос.
- Здесь я, здесь, Костя! - обрадовалась Аня и, не раздумывая, соскочила с саней.
- Я так боялся за тебя! Это не смешно? - взяв ее за руки, сказал Костя.
- Нет! - ответила Аня. - Это совсем не смешно…
К рассвету соединение втянулось в небольшой лесок и остановилось на дневку. А для того чтобы каратели не напали на место стоянки, командование по нескольким направлениям выслало отвлекающие группы. В группе, которая отправилась к железной дороге Унеча - Новозыбков, были Костя и Аня.
Среди бела дня небольшой отряд пробирался по снежной целине, маскируясь в кустарниках, мелколесье и в оврагах.
Костя правил лошадью. Аня сидела, свернувшись калачиком, за его спиной. Она чувствовала себя очень спокойной с этим сильным немногословным юношей.
- Тебе хорошо? - время от времени спрашивал он.
- Хорошо! - тихо отзывалась девушка. Ей хотелось ехать и ехать без конца. Спина Кости защищала от морозного ветра. Он часто поворачивался и прикрывал ей ноги сеном, следил, чтобы вылетавший из-под лошадиных копыт снег не попадал ей в лицо.
Под вечер добрались до небольшого леска. Отсюда до дороги полтора-два километра. Были слышны не только паровозные гудки, но и шум идущих поездов.
Посоветовавшись, решили взорвать эшелон прямо перед лесочком, в чистом поле, надеясь, что именно тут их меньше всего ожидают. В вечерних сумерках, встав на лыжи, двинулись к железнодорожному полотну.
Погода была явно за партизан: луна едва проглядывала сквозь оплошные тучи, падал редкий снежок, мела небольшая поземка.
Вскоре дошли до щитов снегозадержания, залегли за ними и стали ждать сигнала разведчиков, которые уже притаились у самой насыпи.
Наконец оттуда мигнул зеленый огонек. Раз-другой.
- Быстро! - крикнул Костя, подхватил мину и, пригнувшись, побежал вперед. Аня еле поспевала за ним.
"Милый, милый, милый, - думала она. - Самый сильный, самый смелый человек на свете!" И тут же спохватилась: "То, что мы делаем, - это очень страшно! Что же я думаю совсем об ином?! Ах, да разве так уж и страшно? Рядом же Костя! С ним ничего не страшно".
Потом Костя выдалбливал в промерзшем балласте ямку, Аня помогала ему, выгребая грунт и ссыпая его на расстеленную рядом плащ-палатку. Когда ямка была готова, быстро уложили в нее заряд взрывчатки, вставили взрыватель, замаскировали мину снегом. Протянули шнур и аккуратно замели свои следы хвойным веником.
И вот они лежат за деревянными щитами снегозадержания, лежат рядом, бок о бок, и ждут. Время течет медленно-медленно. Уже второй раз проходят по насыпи гитлеровские патрули. Хорошо слышно, как поскрипывает у них под ногами снег и как они о чем-то громко говорят.