Двести метров. Пора. Подпускать противников ближе не было никакого смысла. Мгновение, и человек разбил свое сознание на несколько независимых друг от друга частей. Одна часть по-прежнему наблюдала за окружающим пространством, стараясь не упустить из внимания ни единой мелочи. Другая принялась видоизменять оперативное поле, подготавливая его к атаке. Миг спустя по преследователям был нанесен удар. Такой же страшный, как и все предыдущие. Первую волну наступавших (целых семь человек) накрыло разом, смяв бренные человеческие тела, переломав кости и нанеся внутренним органам страшные, несовместимые с жизнью травмы. Кинетическая волна не могла промахнуться. Кроме того, она действовала избирательно, точно зная, кого стоит поразить, а кого – нет.
Эта поисковая группа двигалась более компактно, из-за чего оставшиеся в живых бойцы мгновенно залегли, ощетинившись стволами всевозможного огнестрельного оружия. Правда, это их не спасло. Противник не собирался попадаться им на глаза, и солдаты не имели опыта поиска и ликвидации такого типа противников. Хотя, кто из людей имел такой опыт? Оснащенные хоть и навороченной вполне стандартной амуницией, они не видели и не слышали свою цель, за то она их видела прекрасно и обладала куда более совершенным оружием, чем всякие там автоматы и гранатометы. Следующая атака устранила всякую связь между уцелевшими солдатами, а так же вывела из строя всю электронику. Голографические прицелы, ПНВ, тепловизоры в одночасье перестали работать, словно попали в область действия мощной волны электромагнитного излучения.
Спустя секунду человек нанес еще два удара, разом устранив обе подгруппы тяжелого вооружения. И опять смертоносная волна, вызванная телекинезом в чистом виде, смяла хрупкие человеческие тела, изломав их до неузнаваемости. Он мог этого и не делать. Он мог просто приказать им всем умереть, и они бы умерли, но в этом случае их смерть не произвела бы должного эффекта на тех, кто обязательно пойдет по следам несчастной спецгруппы. А все они должны бояться, и не просто бояться, а трепетать от ужаса – запуганный и деморализованный противник на пятьдесят процентов уже мертв.
Оставшиеся в живых повели себя предсказуемо. Если, фактически, на твоих глаза истребляют боевых товарищей, при этом делают это в высшей степени нестандартно, да еще, ко всему прочему, ничем не выдают себя, от этого можно слететь с катушек. Те, у кого не выдержали нервы, дали о себе знать спустя минуту. Раздались беспорядочные автоматные и пулеметные очереди, способные причинить вред разве что окружающей флоре и фауне. Рвалась земля, разлетались на части ветки деревьев и мощные многолетние стволы; листва и трава словно очутились под ножом домохозяйки, готовящей салат. Вот только ожидаемого толку такая психическая атака не принесла. Как только стрельба прекратилась, боевая группа лишилась еще одного человека. На этот раз жертвой стал командир поисковой группы. Телекинетическая волна на сей раз была преобразована в узконаправленный луч, который разрубил тело несчастного по диагонали справа налево. Незримое лезвие одинаково хорошо кромсало и плоть, и кое-что потверже, поэтом надетый бронежилет не мог спасти от неминуемой гибели.
Здесь, наконец, до остальных начало доходить, что они все угодили в хорошо спланированную западню и попытались отступить. Честь и хвала солдатам, хлеб они свой ели не зря. Это было именно тактическое отступление, а не паническое бегство. Вот только тот, на кого они охотились, был с таким поворотом событий не согласен. Росчерк невидимого, незримого клинка, и двое автоматчиков, лишенных конечностей, свалились на траву. Брызнули фонтаны крови, обильного оросив красным близлежащую траву и деревья. Еще один выпад призрачного лезвия, словно укол внезапно удлинившейся на несколько сотен метров шпаги, и очередной противник клюнул носом. В его груди, аккурат в том месте, где у всех нормальных людей располагалось сердце, зияла дыра размером с добротный кулак. Края страшной раны имели идеально ровные очертания, словно над ней работал опытный хирург.
Оставшихся пятерых "Образец 1" добил в течение двух минут. Двум солдатам он попросту свернул шеи, еще одному проломил голову (как все же удобно, когда твой невидимый клинок мог по первому же желанию превращаться в дубину или во что покруче), а последнюю пару пропустил через жернова, ставшие его своеобразной визитной карточкой.
Поисковая группа перестала существовать, так и не успев понять, с кем ей "посчастливилось" иметь дело.
Человек, лежащий на траве в окружении густых приземистых кустов, медленно выдохнул, помассировал виски. На лбу опять выступила испарина, которую он не спеша вытер тыльной стороной ладони. Некоторое время он лежал без движения, расслабляясь и приходя в себя. Не сказать, чтобы последний бой выдался для него тяжелым, о нет. Он мог отправить на тот свет еще с десяток рот и пару батальонов, однако пользоваться своими способностями постоянно он все же не мог. Нужен был отдых, передышка, обыкновенный человеческий сон в конце концов. А еще хорошо бы было перекусить.
Некоторое время человек размышлял над тем, что ему делать дальше. Затем он поднялся на ноги, размял шею, кисти рук, сделал несколько приседаний и, как ни в чем не бывало, пошел на то место, где совсем недавно убил больше двадцати человек. Он вовсе не собирался любоваться изуродованными телами, наслаждаться видом разодранных на части людей. Высококвалифицированный военный в прошлом прекрасно понимал, что способности – это, безусловно, здорово, но с хорошим стволом всяко сподручней. Кто мог знать все об этих паранормальных выкрутасах? Правильно, никто. Даже те доктора, которые сделали из него лабораторную крысу для своих опытов, и то всего не знали. В реальности не могло существовать ничего абсолютного, а значит никто не мог дать гарантий, что его таланты будут работать всегда и везде.
Кроме того, человеку требовалась пища, а у солдат при себе имелся недурственный сухпай, отличавшийся от стандартного армейского так же, как любая модель "Жигулей" от "Мерседеса" представительского класса. Тут тебе и сок, и шоколадка и печенюшки вкусные. Даже хлеб и масло не забыли положить, а еще обед в саморазогревающейся упаковке. Красота, одним словом, которую стоило употребить здесь и сейчас.
Покончив с импровизированным ужином (солнце катилось за горизонт и через пару часов центральная часть России должна была отдаться в цепкие лапы ночи), худой, лысый мужик поспешил прочь от места недавней бойни. Стоило как можно быстрее выбраться из леса и покинуть зону поисков.
Глава 5
У меня есть для вас работенка
Легкий дымок, наполненный потрясающими, чарующими ароматами, приятно щекотал нос, настраивая душу на романтический лад, заставляя сердце замирать в предвкушении истинного наслаждения гурмана. Мангал весело потрескивал разогретыми углями, нагретый воздух, возносясь со стремительной скоростью, колыхал огромную ветку раскидистой сосны.
Григорий провел рукой над шампурами, проверяя температурное поле. Оно было ровным, значит шашлык должен был получиться на славу.
Позади раздался ехидный смешок.
– У тебя такая морда сурьезная, словно ты в уме пытаешься доказать теорему Ферма.
Мезенцев еле заметно улыбнулся, обернулся назад. Кондратьев, обнаженный по пояс, вращал в руке футбольный мяч, пытаясь удержать его на указательном пальце. Получалось это у него из рук вон плохо, но суперсолдат не отчаивался и с упорством носорога пытался добиться своего.
– Приготовление шашлыка – это задача не для простачков, – заявил Мезенцев, наблюдая за действиями спецназовца. – Здесь и правда нужен мозг, а еще чувство меры и никакого легкомыслия. Чуть зазеваешься, и вместо нежного мяса получишь зажаренное, сушеное нечто, пригодное в пищу так же, как каблук грязного башмака.
Кондратьев прыснул, махнул рукой. Он, признавая мастерство Мезенцева в приготовлении мяса на шампурах, относился к теории этого самого приготовления с изрядной долей скепсиса. Для него все эти пасы руками над жарящимся мясом, обнюхивания и выбор правильного места для установки мангала значили столько же сколько танцы шаманов какого-нибудь эскимосского племени. Правда, Михаил, сколько не пытался, ни разу не смог приготовить шашлык столь же качественно, как это делал Григорий.
С момента захвата заложников в здании Московского цирка минуло полторы недели. За это время Григория раз десять успели допросить люди в штатском и раз двадцать – люди в военной форме. Их интересовало буквально все: от кажущихся абсурдными мелочей, до действительно важных вещей, которые врезались в память Мезенцева, видит Бог, на всю жизнь.
Большинство заложников в добровольно-принудительном порядке были отправлены на курсы психологической реабилитации, правда Оксана от них отказалась, сославшись на то, что ее личный психолог, товарищ Мезенцев, справится с проблемой куда эффективнее неизвестных ей дядь и теть. Такое заявление любимой девушки не могло не радовать, и Григорий постарался уделить Ломановой максимум возможного времени. Используя все свое обаяние, заботу, ласку, тепло, которые он успешно сочетал с парапсихическими способностями, Мезенцев очень скоро залечил душевные раны своей возлюбленной, приведя ее в чувство. Ближайшие выходные они должны были провести в объятиях друг друга, однако судьба, похоже, собиралась распорядиться по-иному.