- Все ворота в крепостях наказал закрыть, - начал Вуефаст. - Округ поставлена крепкая стража. Много сбегов на горах Киевских. Яз посылаю их далее в леса, за Дорогожичи и Вышгород. Смерды и люд работный просит оружия для битвы с ворогом. Как быть, княже?
- Пускай отроки отбирают крепких мужиков, привычных к пешему строю, и комонников. Оружить всех, кто за землю свою постоять хочет!
- Опасно сие, князь... - заметил Асмуд. - Поостеречься бы надобно черного мужичья. Не ровен час - повернут копья.
- Напаскудили тиуны да мытники и воеводы иные. Дак что ж, нам теперь надлежит страшиться гнева народного более козар да печенегов? Не бойсь, дядька Асмуд, народ боль родной земли не хуже тебя и меня чует. Костьми черных смердов да простых ратников усеяны вес поля бранные. Богатый в полон попадет - казной откупится. А оратаю и откупиться нечем - либо победи ворога, либо смерть прими, либо неволю жестокую. Так что не бойсь, - повторил Святослав. - Народная грудь, она покрепче любой брони. Не пробьет ее ни копье печенежское, ни меч козарский не осилит!.. Оружи, Вуефаст, сторонников. А тебе, дядька Асмуд, надлежит взять их под свою руку.
- Сполню, княже, - коротко ответил старый воевода.
- Выводи воев своих за Щековицу, штоб грозить левому крылу орды степной, когда потечет она к Лыбеди и попробует ее перескочить. Помимо всего возьмешь тысячу могутов из моей дружины, а Вуефаст даст тебе тысячу-две коней. Посадишь на них смердов, привычных к седлу.
- Будет, как сказано, княже.
- Как справна дружина воев княжеских? - спросил князь Вус-фаста.
- Оружна и поставлена возле крепости Язина на Лыбеди-реке. Дубовый частокол на бреге ладят городники.
- Добро. Что еще?
- Твоим именем, великий князь, наказал яз пригнать две тысячи коней из твоих табунов. Тысячу спослал в Вышгород к княгине-матушке Ольге, в дружину ее. На другую тысячу сели отроки болярские да мечники .
- Надобно было всех взять, - заметил Святослав. - Вон и воевода Асмуд даст полторы тысячи коней. У меня забери всех - в табунах еще до двух тысяч будет. Оставь только жеребят да дойных кобылиц. На остальных посади смердов, дай им доброго тысяцкого да сотских побойчей, народом любых.
- Сполню, княже! Измыслю и воеводу сторонникам, - ответил Вуефаст и добавил: - Свой табун в тысячу коней яз тож наказал пригнать. Это помимо тех шести сотен, на коих сидят гриди Киевские.
- Добро! Иного не ждал... Гридей этих пошли вместе со сторонниками по окружным крепостям. Сам на Подоле станешь с дружиной. А коней пусть перегонят к Дорогожичам, там будет стан большого полка сторонников, ворогу неведомый.
- Сполню, как велишь, великий князь!
- А теперь поведай, что доглядчики о печенегах сказывают. Велика ли орда? О козарах нам покамест ведомо.
- Под Роденем на валах Змиевых дружина воеводы Искусеви и вой русские держат покамест печенегов. Еще вчера утром спослал яз туда тысячу комонников в подмогу. Гонец сказывал, что зашли те комонники в левое крыло орды и многих степняков посекли. Печенеги отхлынули было, да воротились: больно уж сила велика - до двух туменов будет. Со слов полонянников выходит, что хоть тьма печенегов и не считанная, а стерегутся они тебя, княже. Страшатся степняки за спиной своей оставлять твердыню Родень, ежели им от Киев-града бежать доведется. Ибо вой крепости сей отрежут им сакму в Дикое поле.
- Верно мыслят, лиходеи! - рассмеялся Святослав. - Чать, спины с прошлого лета до сих пор чешутся!
- А посему, княже, - продолжал Вуефаст, - печенеги поджидают хакан-бека козарского с его войском. Тогда осаждать тверди русские оставят они силы малые, а остальные тумены сюда поспешат.
- Аль мыслят печенеги, что мы хакан-бека убоимся? - прищурился князь. - Аль головы козарские крепше печенежских и русский меч их не возьмет? Веверица наша, злато да полон застили очи их завидущие. Множеством неисчислимым норовят раздавить нас. Однако не множество к победе ведет, а хитрое измышление ратное. - Святослав поднял правую гзуку, раскинул ладонь. - Ранее гунны, обры, готы и те же козары брали славян по частям. - Он показал на пальцы руки. - Поляне, древляне, дреговичи, радимичи, уличи - всяк сам по себе. Вот и ломались, ако персты растопыренные на деснице. Ныне же Русь - един кулак! - Святослав так сжал пальцы, что побелели костяшки. - Поглядим, сдюжат ли бек-ханы печенежские да хакан-бек козарский удар сей десницы единорусской! - Он с силой ударил кулаком по столу: толстая дубовая доска дрогнула. - Сказывай, что еще? - спросил великий князь, переводя дыхание.
- Конунг варяжский Ольгерд скрытничает чегой-то. В двух дракарах с коими он приплыл, до двух сотен варягов сидит. На вымоле подольском стали находники забижать гостей новгородских, смоленских да черниговских. Свара была. Варяги срубили отрока новгородского Тютю, а тот, отбиваясь ослопом, двух норманнов положил. Гости оружились и загнали варягов в дракары. Яз наказал дружине не пускать их на берег, а Ольгерду пригрозил потопить его воинство, ежели ослушается.
- Вот оно што! - поднял бровь князь. - Ну, а гости?
- Все гости русские, и чудь заволочская, и булгары, и черемисы, и мордва, что собрались на Подоле, челом бьют: просят пристегнуть находников. Велели сказать, ежели ты их не образумишь, то сами найдут на них управу. Варяги встали на стрежне Непры-реки, изготовились к защите. Верно, на степняков уповают. Но мыслю яз, ежели оружные гости разом пойдут на них, то вмиг перетопят ако котят... Мытники сказывали, мало товару у варягов. Мыслимо, што идут они для воровства и разбою, - заключил Вуефаст.
- По мне пускай... - усмехнулся Святослав. - Только на Русской земле пошарпать им не придется. А ежели варяги пожгут ромейские либо козарские берега да вежи, то нам любо. Однако свены любят взять там, где хозяин плохо свое бережет... - Он минуту помолчал, потом закончил: Не удалось покамест хакану Ураку повернуть мечи варяжские в нашу сторону: пожалел, собака, казны своей. А варяги народ алчный - ни один без корысти меча не подымет. Нам же землю свою сберечь надобно, и казны на то нам не жалко. В сей грозный час две сотни мечей свенских и то подмога! Позови ко мне Ольгерда.
- А как же с гостями быть? - спросил Вуефаст. - Обидим их крепко.
- Гостям передай мое княжье слово: за обиду окажу им милость. За отрока Тютю, в бою павшего, вели заплатить родичам его двенадцать гривен серебром, как велит обычай... Да упокоится душа его в садах Перуновых!.. Прикажи тотчас позвать Ольгерда! - повторил Святослав. - Да позови всех воевод и боляр ближних да чадь нарочитую для беседы ратной. Сам тоже приходи.
Вуефаст вышел. За дверью вскоре раздался звон оружия и броней. В гридницу один за другим входили соратники молодого князя.
Последним вошел высокий ростом витязь в коричневом корзнс поверх стальной кольчуги. Погодок Святослава, румяный молодец с голубыми глазами казался смущенным. Прежде чем сказать смелое слово, краснел. Но все знали его неукротимый нрав в битвах. Стрелы, копья и мечи вражеские счастливо избегали витязя - из всех сражений выходил он пока без единой царапины. На широком боевом поясе богатыря по хазарскому образцу висели четыре подвески - знаки побед, одержанных в поединках. Несмотря на мягкий норов и даже застенчивость воина, бояре и воеводы относились к нему с заметным почтением. Звали по-дружески: "Наш храбр Добрыня". Был он родным братом второй жены Святослава Малуши, и приходился дядей княжичу Владимиру Святославичу.
Великий князь жестом пригласил всех садиться. Мужи бранные, звеня доспехами, рассаживались за широким дубовым столом, занимая места по славе, почету и нарочитости. Военачальников было более сотни.
Святослав поднял руку, требуя тишины.
- Братие! - голос его гулко и мощно отозвался в гриднице. - Не для веселого пира позвал я вас. Степная гроза обрушилась на святую Русь! Хакан козарский Урак и бек-ханы печенежские Илдей да Куря черными воронами летят на бранный пир - испить крови-руды русской, изведать полона нашего! Позвал я вас, братие, чтобы промыслить о битвах грядущих! Мудрость ваша надобна мне для совета доброго. Промыслим все вместе как победить нам ворога лютого!..