Незнакомец вынул из кармана огромный кошелек, объемность и металлическая звучность которого заставили сказать Понти:
- Это действительно кошелек не вора, однако вы не за хорошим делом шатались под нашими окнами.
- Под вашими окнами? - возразил незнакомец. - Ах! Я добирался не до ваших окон.
- Однако вы были под нашими окнами.
- Потому что оттуда было виднее то место, за которым я подсматривал.
- Какое место?
- Маленькая дверь вон того здания.
- Нового здания? - спросил Эсперанс, первый раз вмешиваясь в разговор. - Где есть женщины?
- Именно, - отвечал незнакомец, вежливо поклонившись больному, который отвечал ему таким же учтивым поклоном.
- Я тебе говорил, - прибавил Эсперанс, смотря на Понти.
- Ба!.. - грубо перебил Понти, потому что ему не хотелось тотчас бросить свои планы мщения. - Он не заставит нас поверить, что добирался до нового здания. Любовник с этой спиной и с этими ногами!
- Понти!.. - сказал Эсперанс.
Незнакомец сделал гримасу, стараясь весело принять шутку, и отвечал:
- Я пришел не как любовник, а как муж.
- А! - закричали оба молодые человека. - Ну так сразу бы и сказали.
- Вы подстерегали вашу жену? - прибавил Понти.
- Мою будущую жену.
- Ту самую, которая намедни так кричала на человека, довольно старого?
- На моего будущего тестя, графа д’Эстре. А я, господа, не вор, как вы могли убедиться, меня зовут Николя д’Амерваль де Лианкур.
- Очень хорошо! Очень хорошо! Не угодно ли вам садиться, - сказал Понти, подавая незнакомцу стул.
- И примите наши сожаления, - прибавил Эсперанс. - Мы вас приняли за вора.
- И задумали вас убить, - сказал Понти. - Мне очень приятно видеть вас здравым и невредимым. Еще секунда, и вы умерли бы.
Николя д’Амерваль де Лианкур, улыбаясь, потер себе колени и спину.
- Вы, может, ушиблись? - спросил Эсперанс.
- Боюсь, что да, но это пройдет. Мне останется, господа, вечное удовольствие, что я познакомился с вами. - И он еще сильнее стал себя тереть.
- Месье де Понти, - сказал Эсперанс, представляя своего друга, - гвардеец его величества и любимец кавалера де Крильона.
Николя д’Амерваль встал и поклонился.
- Месье Эсперанс, один из благороднейших дворян во Франции, - сказал Понти в свою очередь.
- Который сожалеет, что его рана не позволяет ему поклониться вам стоя, - прибавил Эсперанс со своей улыбающейся и пленительной физиономией. - Но теперь, когда мы лучше знаем друг друга, не можем ли мы сделать что-нибудь приятное для вас?
Де Лианкур попеременно обратился к обоим друзьям.
- Да, господа, вы можете оставить мне спокойно продолжать принятую на себя обязанность.
- Подстерегать вашу будущую жену, - сказал Понти, - извольте, извольте и поймайте ее на месте преступления, желаю вам от всего сердца.
Д’Амерваль любезно поклонился.
- Но я не вижу, что вы могли подстерегать за этой померанцевой кадкой, - сказал Эсперанс. - Здание, в котором живет ваша будущая жена, далеко, а издали видно дурно.
- Господа, вы мне кажетесь такими милыми молодыми людьми, что я чувствую к вам полное доверие. - И он с гримасой потер себе плечо.
- Мы оправдаем ваше доверие, - сказал Понти.
- Надо прежде вам сказать, что граф д’Эстре и я очень желаем этого брака, но невеста не очень восхищается.
- Молодые девушки имеют иногда капризы, - сказал Эсперанс.
- Но знаете ли вы, почему мадемуазель д’Эстре отказывает мне?
Эсперанс и Понти окинули де Лианкура с ног до головы и обменялись взглядом, который означал: мы угадываем.
- Она отказывает, - продолжал будущий муж, - потому что за ней ухаживает очень знатный человек, который посылает к ней записки.
- Точно ли вы в том уверены?
- Я намедни видел посланного, человека слишком известного, господа, так что его нельзя не узнать.
Де Лианкур вздохнул.
- Де ла Варенна, - сказал он.
- Поверенного короля? - вскричал Понти.
- Его самого, - жалобно сказал жених.
- Стало быть, любезник…
- Шш! - перебил Лианкур, обернувшись к саду. - Что такое?
- Пока мы разговаривали, то, чему я хотел помешать, совершилось.
- Что же такое, любезный месье де Лианкур? - спросил Эсперанс.
- Мадемуазель д’Эстре сказала посланному: "Завтра в половине десятого мой ответ у калитки!"
- Ну-с!
- Ну-с, я решился спрятаться и застигнуть ла Варенна. А теперь уж половина десятого, калитка затворилась, и ответ дан; я пропал.
- Успеете в другой раз, - сказал Понти. - Уж не хотели ли вы убить ла Варенна?
- Нет! О нет. Убить офицера его величества! Нет, я этого не сделаю!
- Понимаю, - сказал Эсперанс, - вы хотели воспользоваться этим случаем, чтобы разойтись с вашим будущим тестем.
- О, вовсе нет! Разойтись с графом д’Эстре - лишиться мадемуазель д’Эстре, такой очаровательной девушки, такой прекрасной партии!
- Что же хотели вы сделать? - спросил Понти, видя, что Эсперанс нахмурил брови.
- Я хотел узнать… узнать наверняка, это послужило бы мне впоследствии…
Молодые люди переглянулись.
- Я опять примусь за мою попытку, - сказал д’Амерваль, - а теперь, когда мы друзья, вы мне поможете.
- Я на все готов, чтобы сделать неприятности женщине, - сказал Понти.
- Благодарю, благодарю, а вы, месье Эсперанс?
- Я ранен и не могу встать с постели, - отвечал Эсперанс.
- Итак, я могу ходить по саду ночью, сколько хочу, и вы мне препятствовать не станете?
- Нисколько, - отвечал Понти.
- Ну, я ухожу на этот раз, но завтра буду счастливее. Прощайте, господа, прощайте! Желаю вам здоровья, месье Эсперанс, вы сохраните мою тайну, не правда ли?
- О, клянусь! - сказал Понти.
- А я нет, - прошептал Эсперанс, между тем гвардеец выпроваживал де Лианкура из окна.
Понти воротился, потирая руки.
- Прекрасное дело! - прокричал он. - Вот уже мы и мстим!
- Поди сюда, Понти, - сказал Эсперанс, - ты говоришь как негодяй, как бездельник, как д’Амерваль, а не как дворянин; сядь возле меня, и я докажу тебе это в двух словах.
- Неужели? - сказал удивленный Понти и сел у изголовья Эсперанса.
Глава 26
ДРУЖЕСКАЯ УСЛУГА
Понти, казалось, не понимал, почему Эсперанс перетолковал иначе, чем он, предыдущую сцену.
- Мы решили, - сказал он, - пользоваться всеми случаями, чтобы отмстить женщинам за то, что они наделали нам.
- Что сделали женщины тебе? - спросил Эсперанс.
- Они чуть не убили моего друга.
- Это основательная причина, но не все женщины совершали это преступление, и в тот день, когда я им прощу, ты тоже должен будешь им простить.
- Итак, вы прощаете! - вскричал Понти с гневом. - Скажите же это сейчас, и тогда вместо того, чтобы сохранять в нашей душе воспоминание о зле, которое делает мужчину твердым и уважаемым, мы примемся писать рондо, триолеты, вирелэ в честь этих дам, мы будем плести для них гирлянды, будем вышивать вензель Антрагов вместе с вензелем ла Раме и с ножом крест-накрест!
- Ты смешон, мой бедный Понти, - сказал Эсперанс, - и мы всегда переходим к крайностям. Да, я ненавижу женщин, да, они мне надоели; да, я им отмщу, когда представится случай, но случай хороший, слышишь ли ты? А чтобы загладить вред, который одна из них сделала моей коже, я не стану портить мою честь, мою совесть. Притом узнай одно, а ты этого не знаешь, дворянин позволяет женщинам бить себя, но бьет только мужчин.
- А! - заворчал Понти. - Эту теорию эти дамы введут в моду, если вы ее провозгласите. Безнаказанность! Очень хорошо!
- Кто тебе говорит о безнаказанности? Разве безнаказанна та женщина, которую презирают? О, ты увидишь, как жестоко наказана та, о которой мы говорим!
- Если она сделала то, что она сделала, это значит, что она вас не любила. Вы с этим соглашаетесь?
- Хорошо. Но что ж из этого?
- Если она вас не любит, какое ей дело, что вы ее презираете?
Эсперанс тихо ударил Понти по плечу.
- Побьемся об заклад, - сказал он, - что в твоей провинции ты знал только горничных.
Понти надулся.
- Ну, стало быть, швей, - прибавил Эсперанс, - я сделаю эту уступку твоей справедливой гордости. Милый мой, некоторые женщины похожи на лошадей. Чтоб обуздать лошадь, ты берешь самый толстый бич, самую тяжелую палку, но попробуй-ка прибить ту лошадь, которую у меня украли, Диану. Мне стоило только сказать: "Какая ленивая скотина, я ее продам". Диана обошла бы тогда вокруг света. Это потому, что она благородной породы и чувствует оскорбление. Соразмеряй всегда наказание с существом. Хорошо существо - эта ормессонская особа! Мы решили никогда не говорить о ней, - сказал Эсперанс с надменностью, показывавшей сильное неудовольствие, - итак, ни слова более. Будем говорить о женщине, которая живет в новом здание и которой горбун расставляет ночные засады, что гадко и недостойно мужчины. Я никогда не любил засад даже на охоте; мне нужна борьба. Я хочу, чтобы мой враг, хоть бы это был вепрь, видел меня лицом к лицу и выбирал между возможностью на спасение или на оборону ту, которая кажется ему лучшей. Здесь женщина безвредна, а мужчина - чудовище с безобразной душой, партия неравная между этими двумя противниками. Восстановим равенство.
Понти хотел раскричаться, размахивать руками, Эсперанс схватил его за руки.
- Я знаю, что ты хочешь сказать, я вижу слова на твоих губах. Этот горбун женится, а его обманывают.
- Именно.
- Но ведь он хочет жениться насильно; невеста не идет за него.
- У нее есть любовник.