- Как! Король подписал обещание на вас жениться? - повторил опять Сюлли, устремив глаза на драгоценную бумагу, которую Антраг протягивал ему, не выпуская ее из рук, - да, это похоже на подпись короля.
- Как похоже? - вскричал отец. - Разве вы сомневаетесь в подлинности?
- Нет, нет… нет…
- Вы показали удивление более чем странное, - перебила Анриэтта, - и я нехорошо понимаю подобное удивление. Неужели вы считаете меня до такой степени недостойной?
- Ах! Вы дурно понимаете меня. Вы соединяете в себе все достоинства, все совершенства, но…
- Но?
- Но я удивляюсь, что король подписал это обещание, это дурно.
- Что хотите вы сказать?
Сюлли начал колебаться; он с наслаждением играл с добычей.
- Король не должен был этого делать, - сказал он, - король должен был подумать, король поступил вероломно.
- С кем? - спросила Анриэтта.
- С вами. Как! У вас в руках подобное обязательство, король это знает, а между тем…
- Между тем?..
- Вы мне не поверите, если я вам скажу, не представив доказательств. А! - вскричал Сюлли, ударив себя по лбу. - Я забыл, что у меня здесь есть свидетель, лучший, главный.
Сюлли позвонил.
- Позовите даму, которая ждет, - сказал он лакею.
Анриэтта и д’Антраг переглянулись, не понимая колебаний человека, такого прямого по своему характеру. Они услыхали шелест платья, итальянка Элеонора гордо явилась в блестящем наряде. Элеонора у Сюлли! Элеонора - знатная дама! Анриэтта вскрикнула от удивления, и с нею сделалась дрожь.
Итальянка посмотрела холодно и, как будто не узнала ее той, которая в прошлом году покровительствовала ей, платила и прогоняла по своей прихоти.
- Чего желает месье де Сюлли? - сказала она по-французски с тосканским акцентом.
- Синьора Галигай, будьте так добры, скажите нам, когда вы отправили во Флоренцию контракт?
- В тот день, когда он был подписан, третьего дня, синьор, - отвечала Элеонора, устремив глаза на Анриэтту, которую этот дерзкий взгляд заставил побледнеть.
- Какой это контракт? - спросил Антраг.
- Брачный.
- Чей? - вскричала Анриэтта с замирающим сердцем.
- Короля, - твердым голосом отвечала Элеонора, - с моей госпожой, с принцессой Марией Медичи, дочерью великого герцога Тосканского.
- Король женится? - вскричал Антраг.
- Именно, - отвечал Сюлли, - великое дело для Франции!
Анриэтта упала на руки отца, но бешенство скоро возвратило ей силы, она приподнялась, дрожащая и свирепая. Отец, напротив, опустился на кресло, подавленный горой своих химер.
- Это низкая измена, - прошептала Анриэтта, - я потребую удовлетворения от короля перед целым светом.
- Удовлетворения? - сказал Сюлли со странной улыбкой. - Хотите, я вам дам?
Он отпер маленьким ключом ящик в своем столе и вынул бумагу, запачканную несколькими каплями крови. Это было письмо Анриэтты к Эсперансу, письмо, отданное королю в Фонтенебло и которое Сюлли спрятал для крайнего случая. Несчастная Анриэтта чуть не умерла от стыда и ужаса, узнав его.
- Находите вы удовлетворение достаточным? - спросил министр, не принимавший уже труда скрывать иронию.
Анриэтта прислонилась к мраморному камину.
- Послушайте, - сказал Сюлли вполголоса, - я сделаю вам предложение. Женитьба короля уничтожает обещание, данное вам. Эта бумага уже не годится ни на что, однако я покупаю ее у вас.
Она подняла голову.
- Я плачу за нее вашей запиской. Согласны?
Анриэтта думала с минуту. Страшная неопределенность исказила ее черты, она походила на глиняную статую. Но пробужденная торжествующей улыбкой Элеоноры, омраченная видом крови, напоминавшей ей столько ужасных бесполезных преступлений, она сказала:
- Я согласна!
Сюлли взял обещание и отдал ей записку. Он сжег бумагу, а она разорвала записку на тысячу кусков с горячностью, походившей на неистовство.
- О! - говорила она, скрежеща зубами. - Я дорого плачу за тебя, адское письмо, но ты будешь уничтожено! Что же касается мщения… ну, мы после увидим!
Она взяла под руку отца, который смотрел и ничего не видел помутившимися глазами. Она стащила его с кресла и ушла, не смея взглянуть на Элеонору, которая тихо смеялась, и на Сюлли, который низко раскланивался.
Через несколько времени королева Мария Медичи въехала в Париж из Лиона, куда нетерпеливый король поехал посмотреть на нее и жениться на ней. Все народонаселение большого города толпилось на дороге, по которой должна была ехать новая королева.
Как только брак короля был обнародован, Крильон, удалившийся в свое прованское поместье, получил от женевьевца письмо такого содержания:
"Милостивый государь, последнею волей герцогини было покоиться в нашей безонской церкви. Но вам известно, что она выразила еще другое желание, которое должно было исполниться в тот день, когда она будет забыта светом. Я думаю, что этот день настал; никто уже не произносит ее имя, она забыта. Но я не забываю ничего и напоминаю вам обещание, данное этой знаменитой даме, и я жду вас в Париж, чтобы помочь мне осуществить его. Я предупредил кавалера де Понти, который взял отпуск по этому случаю и ждет ваших приказаний. Брат Робер".
Крильон не заставил себя ждать. Он нашел Понти на назначенном свидании на улице Серизе, на том самом месте, где в прошлом году возвышался дом Эсперанса.
Здание исчезло. Не осталось ни одного камня, ничто не напоминало о нем. Неизвестный человек, выстроивший этот дворец для Эсперанса, приехал его срыть после его смерти. Сад, густой и великолепный в своей дикой свободе, сделался местом убежища для тысячи птиц, которые одни наслаждалась цветами и вили гнезда в розовых кустах, густо разросшихся.
При первом взгляде, который женевьевец бросил на этих двух человек, он приметил, что и они также были не из тех, которые забывают. У Понти, постаревшего десятью годами, глаза потускнели, лицо страшно исхудало. Крильон, которого до тех пор щадили усталость, раны, слава, сгорбился, как старик.
Когда несчастный гвардеец подошел к генералу и преклонил перед ним колено с почтительной горестью, Крильон поднял его, пожал ему руку, но брат Робер приметил, что он не обнял его.
Смотря на этот сад, исполненный благоухания и тени, Крильон сказал:
- Наш Эсперанс должен лишиться всех этих цветов.
- У него будут еще лучше, - отвечал брат Робер, - я целый год развожу их в ожидании его.
Под соснами возле фонтана покоилось тело Эсперанса. Брат Робер, Крильон и Понти вырыли его ночью в ожидании носилок, которые должны были отвезти его на другой день в Безон.
Так как надо было починить сломавшееся колесо, носилки могли уехать из Парижа только к двум часам. Они ехали по Сент-Антуанской площади в ту минуту, когда туда въезжала при восклицаниях народа, упоенного радостью, золотая карета короля и королевы.
В свите граф Овернский кривлялся от энтузиазма, Элеонора и Кончино, оба великолепно разряженные, сияли гордостью. Триумфальная колесница должна была остановиться на минуту, чтобы пропустить погребальную.
Радость жизни встретилась с радостью смерти. Генрих вез свою жену в Лувр. Эсперанс ехал в Безон покоиться возле своей невесты.
Примечания
1
Эсперанс означает "надежда".
2
В этом выражении на французском языке есть двусмысленность: охотиться на землях кого-нибудь значит также захватывать чужое.
3
Рез, царь фракийский, приходил на помощь Трое в последний год осады. Город был бы спасен, если бы кони Реза успели напиться вод Ксанфа, но Рез в первую ночь прибытия был убит Диомедом во время сна, а лошади его уведены Улиссом. - Прим. перев. (Из Словаря Ф. Толля).