- Кто же говорил тебе, что я когда-нибудь был благочестив или умен? Я потерял и то и другое, когда я сделался рабом Сидонии. Единственное спасение моей бедной души - отправиться поскорее на вечный покой. Не честолюбие, не любовь к военному ремеслу гонят меня с родины. Я мог бы получить все это, но ничего более не желаю, кроме почетной и верной смерти. Я слишком провинился, и Господь, наверное, не спасет меня! Не говори об этом. Теперь пойдем домой, чтобы не возбудить подозрения матери. Я еще кое-что скажу тебе, но ты должен строго молчать и исполнить мою просьбу. В последний раз, ради любви ко мне, исполни мое желание!
- Да, я непременно исполню его, - сказал Леопольд, сжимая протянутую руку брата.
- Ты очень заботишься обо мне, милый брат, но мое решение вовсе не так глупо, как ты думаешь. Здоровым я никогда не вернусь с войны, старый дом не увидит меня больше. Избегну смерти в этой войне - отправлюсь воином в другие страны. Разве дьявол не бушует также в Нидерландах и Франции? Всегда найдется проклятая пуля или железо, чтобы разом покончить со мной. Если же я вернусь, к моему несчастью, без руки или ноги, то ты обещай дать мне Реплин. В Кремцове я не буду жить и тогда, чтобы не беспокоить мать своими мучениями.
- Я хотел бы половину вечности мучиться с ней.
- Послезавтра я думаю ехать. Со мной едет Георг фон Борк.
- Брат Сидонии?!
- Чему же ты удивляешься? Это так естественно, мальчик. Георг приехал к отцу в Штатгарт и сделался рыцарем. Хотя юноша и изменился немного, но все-таки в нем остались следы прошлой порочной жизни. Когда я сообщил дяде о своем желании ехать в Венгрию, Георг также выпросил позволение ехать со мной. Дядя счел это путешествие очень полезным для нас обоих. Георг честолюбив и задался высокой целью, хочет прославиться в качестве воина. Авось, исполнятся наши желания?
- Неужели Сидония имеет столь большое влияние при дворе!
- Она водит там за нос герцога, принцев, их жен одним словом, весь двор.
- Эйкштедты уже в немилости при дворе?
- Из Штеттина позорно изгнали старика и его сыновей Бото и Вольдемара. Они теперь сидят в своем Клемненове.
- Они не были ни разу у матери?
- Нет. Между нами и ними все кончено. Но я полагаю, что Эйкштедты снова возвысятся. Наследный принц, после отставки, призвал к себе канцлера, дав слово опять возвысить его, когда получит управление в свои руки.
Вскоре после этого разговора они были уже перед воротами отцовского дома. Иоанна, бодрая как и прежде, немного поседела, среди остальных детей ожидала она любимого гостя. У ворот собралась также и остальная свита: тут были Захарий фон Бангус, доктор Матфей, оба бывших католических монаха, Бертольд и Фра-Гвизеппе. Раздались восторженные крики и сын бросился на грудь матери.
- Каким красивым выглядишь ты, мой милый Леопольд! Ты очень мало писал мне, а Юмниц не хочет рассказывать. Впрочем, он не утерпел и сообщил, что тебя очень любит граф Мансфельд.
Юноша обнял сестер, сказал покрасневшей Гертруде, что ее дети походят на красные яблоки, и подал руку Бертольду.
- А, благочестивый отец, я вижу, вы совершенно здоровы. Вы хорошо отъелись, и я благодарю Бога, что вы остались живы.
- Я живу отлично, господин. Но самое лучшее, что я больше не монах, а простой веселый грешник, как и остальные! Милостивая госпожа исцелила мою душу и тело, Бог воздаст ей за это. Я теперь состою в Кремцове главным стольничим и кравчим. Всякое кушанье и вино прежде всех пробую я! Надеюсь, что вы будете моим милостивым господином, как ваша матушка. Со времени ранения прошло много времени и все прошлое уже забыто!
- Непременно вы будете моим главным кравчим, Бертольд.
- Поклонись также господину Гвизеппе. Это - итальянский отец, помнишь его?
- Медик?
- Конечно. Он также очень нужен в доме.
- Все любят Бертольда за его веселый нрав, и во всей стране ни одни роды не обойдутся без господина Зеппе.
- Всякое уважение вам, доктор, - засмеялся Леопольд. - Вам наверное приходилось много возиться с ребятами моих сестер?
- Бертольд женится на нашей скотнице Лизе.
- Лизе? Ну, не велико счастье!
- Однако с тех пор Николас, сын Юмница, не имеет больше покоя в Колбетце, он сильно любил Лизу Он хочет ехать с Буссо, но я не могу его отпустить из Колбетца.
- Гм! А может быть! - задумчиво прошептал Юмниц, обращая просительные взоры на Леопольда.
Последний, едва скрывая свое сильное смущение, обратился к пастору Матфею, обнял своего старого учителя и дружески поцеловал.
- Теперь за стол дети! - засмеялась Иоанна.
- Подавайте! Бертольд уже давно звонит ножами и кружками; Леопольд, наверное, очень голоден после дальней дороги. Ты не хочешь ли переодеться в своей комнате?
- Я, матушка, отвык от удобства. Лучше так! - он снял плащ и бросил на скамью.
- Ах! - раздалось среди окружающих.
- Мой мальчик, - воскликнула Иоанна, - как ты достал эту золотую цепь и крест?! Такая большая медаль! Воистину, кроме герцога, никто в Померании не носит таких драгоценных вещей!
- Но самое лучшее, милая матушка, то, что они заслужены.
- Каким образом? Разве ты сражался?
- Сохрани Бог. Я получил это за мое хорошее поведение и искусство пения. Но так как и то, и другое я заимствовал от тебя, милая матушка, то ты и должна носить эти драгоценности во время праздников и в церкви. Своим напутствием в Колбетце ты указала мне дорогу. - Он снял цепь со своей груди и отдал ее матери.
Слезы радости явились на глазах доброй Иоанны.
- Я желала бы, чтобы ожил твой отец! Песни, принесшие тебе такие награды. Ты должен спеть нам, и я запомню их для своего утешения. Да, дети, песня, как хороший стакан вина, согревает сердце и сильно возбуждает умы!
- В силу моей должности, - провозгласил басом толстый Бертольд, - приглашаю вас к тарелкам. Рассказы и песни надо вознаградить бокалом хорошего вина, как licentia bacchea!
- Aut Sulenls! - засмеялся Матфей.
С веселыми шутками заняли свои места.
Спустя некоторое время Иоанна снова сидела со всеми детьми под старой крышей. Она с гордостью носила почетные сверкающие цепи, как будто сама получила их за свои добродетели. Обед был не особенно торжественный, но лучше обыкновенного. Сегодня вся прислуга, кроме фогта, была удалена из зала и обедала в смежной комнате. Цель, соединившая всех членов ведельской фамилии - раздел наследства - была очень важна, в это время могли присутствовать только участники в разделе и те друзья дома, опытность и советы которых могли быть полезны. После обеда тотчас же приступили к делу.
- Тебе известно, Леопольд, что задумал твой старший брат? Отговорить его нельзя. На отчаявшегося не действуют убеждения, и я вынуждена предоставить судьбу Буссо на волю Божию. Что же будет с твоим отеческим имением, домом твоих родителей?
Сухо ответил на это Буссо, не принимавший никакого участия в веселье остальных:
- Я уже сказал раз и навсегда, что, как глава семейства, я передаю имения Кремцов и Колбетц Леопольду а он уступит мне Реплин на время, если я только возвращусь. Вы все довольны этим?
- Я говорю да! За себя и моих сестер, - ответил Гассо.
Между тем Иоанна вышла из комнаты, держа в руках документ канцлера.
- Ты делаешь очень дорогой подарок, сын! Так ты возьмешь себе наследство Буссо, когда я разорву письмо?
- Непременно.
Среди наступившей тишины был слышен шелест разрываемой бумаги.
- Отец Матфей, запишите раздел наследства, как это решили сыновья, после я со всеми детьми подпишу его. Теперь выпьем за ведельскую честь и дружбу!
Налитые бокалы были осушены, и пастор начал писать.
Вошел Юмниц с лютней.
- Это отлично! - воскликнула весело Иоанна. - Теперь ты споешь нам, Леопольд, а в это время бумага будет готова.
Вечер прошел среди дружеских шуток и веселого смеха. Странным образом Иоанна меньше заботилась и печалилась об отъезде Леопольда, чем Буссо, хотя и любила более первого. Вдову сильно впечатлили почетные цепи и пламенные песни, кроме того, обыкновенная у Веделей интуиция подсказывала ей, что Леопольда ждет слава и счастливое будущее. Вот причины того, что она все меньше стала беспокоиться о любимце.
На следующий день начались приготовления, сестры и зятья дарили Леопольду и Буссо на память разные полезные вещи. Желая дать Леопольду верного слугу, Иоанна исполнила просьбу фогта Юмница и отпустила его сына Николаса, с Буссо же отправился Попрак. Для юношей были снаряжены отличные лошади, и, кроме того, каждый слуга вел за собой лошадь с припасами. Буссо захотел служить непременно в Нижней Венгрии, а Леопольд, напротив, желал быть около императора и поэтому решился отправиться в Верхнюю Венгрию.
День отъезда настал. Накануне еще вечером капитан Иоганн фон Борк привез своего сына Георга. Хотя добрый капитан удивился быстрому решению Леопольда, но после сказал: "Каждый храбрый мужчина должен раз в жизни побывать в битвах, а потом уже отдыхать остальную жизнь".
При прощании Иоанна старалась сдерживаться. Леопольду она сказала только:
- Пусть твои поступки будут так же красивы, как твои песни, а остальное все предоставь на волю Божию!
Буссо же просил мать простить ему все огорчения, которые он ей причинял.
- Венок, брошенный тобой на мою голову, когда уезжал из-за Сидонии в Штатгарт, завял так же, как и мое сердце. Я теперь с честью получу от Бога другой, - сказал Буссо, совершенно бледный.
Иоанна поцеловала его, села на окно и закрыла лицо ладонями. Она мрачно поднялась, когда послышался топот и сыновья уже выезжали из ворот.