- Девятая центурия, приготовиться сменить темп! К бегу… Бегом!
Солдаты, давно привыкшие к стремительным броскам по неровной местности и во всем снаряжении, дружно перешли на бег. Таким темпом они двигались на юг еще две мили, потом перешли на быстрый марш и через милю снова ускорились. От бега в доспехах и полном походном снаряжении солдат покрывал пот. Каждый человек, помимо брони, нес щит, меч, два копья и ранец; не было только заостренных деревянных кольев - их связывали вместе и устанавливали для защиты. Люди двигались по графику, известному только Марку и триумвирату его советников: Дубну, Морбану и Антеноху, которые минувшим вечером спланировали этот день за кувшином вина. Хотя Дубн еще недостаточно доверял Антеноху, он оставался с ним вежливым и стерпел настояние Марка привлечь того к подготовке.
Ветер стих, и дневная жара принялась за людей, которые уже притомились и начинали испытывать жажду, но продолжали двигаться. Дубн безжалостно подгонял их, выкрикивая поощрения или угрожая поднять темп, если кто-то запинался. В пяти милях от Холма Марк указал на обочину дороги:
- Десятиминутный отдых и инструктаж. Пейте воду, но быстро, если хотите знать, что нам предстоит!
Солдаты, тяжело дыша, воздерживались от обычных развлечений, пинков и толчков и жадно пили воду из бутылей, пока центурион объяснял, что они собираются предпринять. За отпущенное время он заметно продвинулся в отдаче приказов на языке бриттов, но сейчас хотел добиться абсолютного понимания, и потому говорил на латыни, а Дубн переводил.
- Обычно во время зачета центурия на марше старается как можно быстрее пройти дистанцию до засады, чтобы получить очки за скорость. Когда она попадает в засаду, а так бывает всегда, считаются результаты учебного боя. Пара минут боя, и одна из Центурий объявляется победителем, а потом они вместе, опять как добрые друзья, заканчивают марш…
Несколько человек понимающе кивнули. Да, тот самый форсированный марш, которого они и ждали.
- Но не в этот раз. И не с этой центурией.
От такой ереси все глаза уставились на Марка.
- Кто из вас по собственной воле отправится в засаду или хотя бы туда, где рискует в нее попасть? Мы учимся быстрым маршам, чтобы пользоваться своей скоростью в поле, избегать засад или занимать удачную позицию прежде, чем враг доберется до нас.
Марк сделал паузу, чтобы Дубн мог перевести, но по лицам солдат было заметно: большинство из них поняли его слова.
- Насколько я могу судить, на этих учениях все всерьез, по-настоящему. Не так ли, оптион?
Дубн сумрачно кивнул и бесстрастно уставился на своих людей, словно ожидал, что кто-то осмелится возразить. Марк продолжил:
- Юлий хочет преподать мне урок, насадить меня на кол и сделать это ценой вашей гордости. Гордости и вашей репутации как солдат. Может, вы и не заметили…
Он понимал, что они прекрасно все знают, они гордились своим стремительным взлетом.
- …но в таблице мы на втором месте. Мы, центурия, которую едва не списали за ненадобностью. Вы хотите сохранить эту репутацию? Хотите остаться вторыми?
Несколько человек медленно покачали головой. От рева Морбана у Марка на затылке волосы встали дыбом. Знаменосец в негодовании потрясал штандартом.
- Я не соглашусь на второе место без боя! А вы либо в деле, либо можете валить обратно на Холм и искать себе новую центурию, куда принимают неудачников.
Марк осторожно следил за их реакцией, оценивая внезапно вспыхнувший энтузиазм. Мужчины поворачивались к соседям, чтобы увидеть их возбужденные глаза. Знаменосец гордо улыбнулся Марку и приветственно склонил голову.
- Так что заткните ваши гребаные пасти и дайте центуриону рассказать, как мы собираемся добыть для него бороду Нужника.
7
Юлий прибавил шагу, стремясь поскорее достичь места, которое его оптион выбрал для засады. Секст Фронтиний шел рядом с непринужденной грацией, опровергающей его возраст. Нужник предпочел бы как-нибудь избежать присутствия старшего центуриона на засадном марше, но Фронтиний был слишком хорошо осведомлен о потенциальных возможностях этих учений и не собирался позволить им выйти из-под контроля. Он вежливо попросил разрешения сопровождать Пятую центурию, и Юлий, стиснув зубы, вынужден был согласиться.
- Так значит, Юлий, ты решил атаковать их у Седла?
У Юлия возникло искушение проигнорировать вопрос, но у него хватило разума не попасть в ловушку и распознать невинный интерес. Однако его молчание длилось секунд пять, на грани грубости.
- Да, старший центурион.
Секст Фронтиний, удерживая маску безразличия, внутренне улыбнулся.
- Не рановато ли? Его люди будут еще относительно свежими. Удивительно, что ты не собираешься ждать их ближе к концу пути. Чем тебе не подходят обычные места?
- Мы не будем останавливаться на отдых, пока не придем туда, и окажемся там первыми. Девятый ничего не заподозрит, пока мы не скатимся по склону им на головы.
- Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты принимаешь все это слишком близко к сердцу.
Центурион сплюнул на обочину.
- Если бы, старший центурион, я не знал тебя лучше, то мог бы сказать, что ты вместе со всеми остальными прогнулся перед этим римлянином.
Фронтиний взглянул на солдата, марширующего рядом, и тот с удвоенной силой принялся притворяться, что ничего не слышит.
- Пойдем вперед, центурион, давай покажем твоим ленивым ублюдкам, как нужно маршировать в походе.
Офицеры опередили колонну на десять ярдов, и только тогда старший центурион снова заговорил:
- Думаю, пришло время всерьез обсудить эту тему. По нашим правилам, не как два офицера. Просто как Секст и Юлий.
- А если я не хочу ничего обсуждать? - посмотрел на него Юлий.
- Юлий, ты трепался об этом без умолку с того дня, как он тут появился. Давай, мужик, поговорим!
- Наши правила?
- Верно. Те же, что и в первый день нашей службы.
- Ладно, только потом не жалуйся. Он изменник. Враг человека, который правит миром, и империи, которой ты поклялся служить. И, несмотря на это, ты свернул с правильного пути и принял его.
Старший центурион равнодушно пожал плечами.
- Сомневаюсь насчет этих разговоров про изменника. Юлий, ты слышал те же рассказы, что и я, ты знаешь, как поступает новый император и кто дергает его за ниточки. Насколько я могу судить, вина нашего парня не доказана.
- Секст, это не твое дело. Если империя утверждает, что он изменник, значит, он изменник.
- А если бы на его месте был ты, старина? Если бы тебя несправедливо обвинили?
- Тогда я сбежал бы за тысячу миль, чтобы не повредить своим друзьям, и…
- И оказался бы в каком-нибудь месте вроде этого, приживалой у чужаков. Это не обсуждается, Юлий, я не сдам невинного человека.
- А если они явятся за ним? Если прибьют гвоздями тебя и префекта и казнят каждого десятого за укрывательство?
- До этого не дойдет. К тому же через несколько дней мы будем на войне. Возможно, через неделю мы все умрем, так что сейчас меня не слишком беспокоят маловероятные открытия империи. Дальше?
- Он сопляк. Он никогда не командовал настоящим отрядом больше палатки и затрясется от страха, едва завидит банду синеносых.
Фронтиний фыркнул:
- Чепуха. Он убивал на дороге в Тисовую Рощу, он сражался по пути сюда, он разобрался с этим недоумком Антенохом голыми руками, и, похоже, он достойно осадил тебя.
Юлий, продолжая идти, в ярости повернулся к нему:
- Это был Дубн!
Фронтиний поджал губы и покачал головой:
- Прости, но я слышал иначе. Мне говорили, что он встал перед тобой и предложил разобраться едва ли не прямо там.
- Я еще толком не проснулся и был не готов…
- Чепуха, мужик. Я знаю, ты всегда готов к бою, днем и ночью. Согласись, что-то во взгляде этого юноши заставляет отступить назад и готовиться к бою. И я не о владении мечом. За последние месяцы он чего-то лишился, какой-то части тщательно привитого самоконтроля, налета цивилизованности, которые его отец, наверное, взращивал все годы. Сейчас я вижу в нем опасного зверя, у которого есть все причины жаждать крови; прежние привычки отброшены, и только холодный разум держит его ярость в узде. Выйди мы вдвоем против него с мечом и щитом, и могу поставить все деньги, что он за минуту вскроет нас обоих от шеи до яиц.
Юлий раздраженно воздел руки к небу.
- Да, он опасен. Взбешен. Может обезуметь в любую минуту. Отправь его в бой, и он впадет в боевую ярость и потащит за собой всю центурию.
Старший центурион снова покачал головой:
- Нет, не впадет. Он образец самообладания. Вспомни Антеноха в то первое утро. Бросился с ножом, а чем все закончилось? Этот самый нож щекотал его собственное ухо. А ты видел на придурке хоть каплю крови? Я подошел через секунду и ничего не видел. Нет, центурион Корв будет железно держать себя в руках до той минуты, пока не решит отпустить. Но когда это случится, важно оказаться с правильной стороны его меча.
Он глубоко вздохнул; мужчины продолжали идти бок о бок.
- Ты не хуже меня знаешь: вы боретесь не за право пронести знамя вдоль Вала, направляясь на ежегодные игры. Ты ищешь возможности сразиться с каждым синеносым отсюда и до реки Тавы, который решит, что это знамя будет хорошо смотреться на стене его землянки. Каждой центурии нашей когорты нужен сильный командир, и Девятая здесь не исключение.
- Так отдай их Принцу. Они получат сильного командира.
- Ты знаешь, что я о нем думаю. На мой взгляд, ему можно доверять не больше, чем юному Корву. - Фронтиний глубоко вздохнул. - Вот что я скажу тебе. Мне уже наскучило размышлять на этот счет, и я собираюсь передать право решать…