- А ведь и правда…
- Не беспокойтесь, господа, - успокоил Гроза, - вас могут остановить только на шоссе, а там уже другой район.
Зато шоферу даже не пришлось менять документы. У предусмотрительного облфинотдельского водителя были чистые бланки путевок с подписями и печатями, оставалось вписать в путевку фамилию юноши с розовыми щеками: водительские права были у него на подлинное имя.
- Господа должны хорошо запомнить фамилию своего извозчика, - сказал он полушутя, но смотрел серьезно. - Дмитро Заставный, или просто Митя. Кстати, - обратился он к Сливинскому, - вы знаете русский язык? Для милиции на КП это имеет значение - предпочтительнее разговаривать по–русски…
- Думаете? - неопределенно протянул пан Модест.
- Уверен! - отрезал юноша. - Неважно, что у вас украинская фамилия. Даже наши западники начали в городе говорить по–русски. - Он презрительно сплюнул: - Мода такая или это просто мимикрия?
- У вас какое образование? - насторожился Сливинский.
- Гимназия.
- Очень приятно, - расплылся в улыбке пан Модест, - ехать с интеллигентным человеком.
- Знает немецкий и английский, - толкнул юношу в бок Гроза. - Лучших людей отдаю, не жалею.
- Это вам окупится сторицей, - пообещал Сливинский, хотя совсем не был в этом уверен. Он всегда много обещал, зная, что лучше пообещать и не сделать, чем сразу отказать. Все же остается впечатление, что хотел помочь…
Дмитро завел мотор.
- Слава богу, - широко перекрестился Шиш. - Начало доброе!.. Листьями забросайте, листьями! - крикнул он на парней, разравнивавших землю над убитыми. - Желаю вам успеха и скорого возвращения! - Он пожал руки Сливинскому и Хмелевцу, прошептал на ухо пану Модесту: - Так мы договорились… Отправите этого парня… Нам лишь бы узнать, что у вас там все в порядке…
Сливинский хотел сесть на заднее сиденье, но Дмитро открыл дверцу впереди.
- Начальству полагается тут, - поучительно объяснил он. - Какой–то там заместитель председателя райисполкома может болтаться на заднем, а вы же - областное руководство!
Хмелевец зло блеснул глазами - сопляк, а позволяет себе учить, - но, поймав насмешливый взгляд Заставного, не мог не улыбнуться: правда, чего ради обижаться? Не все ли равно, кто ты: министр или начальник - как это у них называется? - потребсоюза или еще чего–то! Ведь вечером, так или иначе, придется сжечь удостоверения, и пускай этот надутый Сливинский тешится, что он на несколько часов будет какой–то областной шишкой. Плевать он хотел на шишку: девять граммов свинца - и шишку засыплют опавшими листьями… А на заднем сиденье даже удобнее - можно вздремнуть. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, хотя знал: не заснет. Да и какой тут может быть сон, когда едешь и оглядываешься на каждого пешехода?!
Стало до боли жалко себя. На всякий случай Хмелевец пощупал пистолет в кармане - живым не возьмут, слишком много грехов у Семена Хмелевца, чтобы сдаваться живым. И кого–нибудь из них он в любом случае прихватит с собой на тот свет.
Километров через десять выехали на асфальтированное шоссе. Собственно, асфальтированным его можно было назвать условно: по шоссе прошла война, оставив свои следы, - а человеческие руки еще не все успели сделать. "Олимпию" бросало из стороны в сторону на выбоинах, железо гремело, только иногда попадались более или менее ровные участки. Все же Дмитро увеличил скорость. Делали пятьдесят - шестьдесят километров в час - невероятная скорость для старой машины и вконец разбитой дороги.
Миновали Злочный. На окраине городка, на КП, проверили документы и подняли шлагбаум. Когда отъехали с километр, Дмитро, не оборачиваясь, сказал Сливинскому:
- Не надо так улыбаться каждому милиционеру. И не лезьте за документами, пока не спросят… Вы - областное начальство, большая шишка, и милиционер для вас - ничто…
- Ну–ну, - обиделся тот, - не тебе меня учить! Много берешь на себя!..
- А я бы, черт бы его побрал, прислушался! - побагровел Хмелевец.
Сливинский рассердился и засопел. Ехали молча до самого города, не довольные друг другом, и только Дмитро тихонько напевал грустную мелодию.
Проехали Дынники, дорога вилась под горой. Асфальт тут успели залатать, и машина катилась легко, срезая повороты.
Контрольный пункт увидели совсем неожиданно: за очередным холмом поднятый шлагбаум и два грузовика возле него. Автоинспектор махнул Дмитру, показывая на обочину, и парень остановился сразу же за грузовиком, покрытым брезентом. Старшина взглянул на номер "олимпии", внимательно посмотрел на Заставного и протянул руку, требуя права и путевку.
- Машина облфинотдельская? - спросил он. - Ты что ж, давно там работаешь?
Пан Модест почувствовал, что у него остановилось сердце. И все же нашел в себе силы повернуться к автоинспектору. Но вмешиваться не пришлось.
- Подменяю товарища Бандривского, - ответил Заставный и глазом не моргнув. - А вы что, знаете Валерия Тимофеевича? Он заболел…
- Передашь привет! - Старшина вернул путевку, посмотрел на Сливинского: - Ваши документы…
Пан Модест медленно полез в карман. А если этот старшина знает начальника облфинотдела? Посмотрел вперед - не убежишь. Два милиционера и солдат с автоматом. У будки мотоцикл. Нет, не убежишь…
Небрежно, не глядя на старшину, подал красную книжечку через плечо. Тот посмотрел и козырнул.
- Прошу вас! - вернул документ. Заглянул на заднее сиденье.
Хмелевец зашевелился.
- Товарищ из райисполкома, - пояснил Заставный.
- Ну хорошо, - разрешающе махнул рукой старшина, - поезжайте.
Въезжали в город, который вызвал у Сливинского много воспоминаний. Он любил этот город, и новая встреча с ним растрогала его. Думал: никогда уже не увидит этого длинного проспекта. Кладбище, церковь, где он молился, базар и узенькие боковые улочки - все знакомое и близкое. Центр с почерневшими, давно не ремонтировавшимися домами. "Жорж"… Как он теперь называется? "Интурист"… Черт, и придумали же название!..
- Поворачивай налево и - к университету! - приказал он Дмитру.
Не мог не проехать мимо своего дома над парком. Интересно, кто там живет? На окнах красивые занавески…
Выбросил сигарету, сжал зубы.
- Знаешь, как ехать? - спросил мрачно.
- В конец Городецкой.
- Остановишься за квартал. Не надо сразу соваться туда на машине.
Заставный кивнул не отвечая.
Проехали по мосту через железную дорогу. Началась городская окраина: одноэтажные домики с садиками, узкие немощеные улочки. Дмитро петлял, будто был здесь не однажды. Остановился, чтобы не вызывать подозрений, у магазина.
- Вторая справа - Июньская, - кратко пояснил он.
- Откуда знаешь? - не поверил Сливинский.
- А я два года учился в гимназии в этом городе. И жил неподалеку.
- Подождешь нас. Пошли… товарищ Барыло, - насмешливо пригласил Сливинский Хмелевца.
Они исчезли за углом.
Дмитро вылез из машины, обошел ее вокруг. Любопытно, куда пошли эти двое? Седой - как будто умный, а другой - дубина. Видно, важные птицы, сам пан Гроза гнулся перед ними. Что ж, наше дело телячье, приказано слушаться и исполнять все их распоряжения, ну, и будем исполнять…
Июньская, 7. Дом с мансардой за высоким забором. Хмелевцу здесь понравилось: стоит в стороне, дальше - огороды. За домом - садик, это тоже неплохо. Калитка заперта, значит, хозяин исправный.
Сливинский нажал на кнопку звонка. Никто не появился. Позвонил вторично. Увидел в щель, как открыли дверь на высоком крыльце. Вышел мужчина в полосатой пижаме. Пожилой, но держится прямо и шагает твердо.
- Кто? - спросил он.
- От пана Грозы… - тихо отозвался Сливинский.
- Не знаю никакого Грозу и знать не хочу!
- Просили передать, - быстро сказал пан Модест, чтобы тот не ушел, не выслушав, - надо приехать за четырьмя ульями.
- Ульи я заказывал, - согласился хозяин и щелкнул замком. - Входите, чего торчите на улице?
Каноник вышел из собора в начале четвертого. Ступак ожидал, что сразу же за ним появится Кирилюк. Но капитана почему–то не было, и Ступак сам пошел за каноником. Отец Валериан, видно, не спешил домой. Неожиданно остановился у витрины, вошел в магазин. Выйдя из него, пошел по узкой безлюдной улочке, и Ступаку пришлось попотеть, чтобы не обнаружить себя.
Отсутствие капитана и поведение каноника обеспокоили его. Убедившись, что отец Валериан, как всегда, пошел домой обедать, Ступак позвонил Левицкому и попросил помощи.
- Возможно, капитан напал на что–нибудь любопытное, - рассеял его опасения полковник. - Вам будет помогать лейтенант Синичкин. Поддерживайте со мной связь.
В пять часов каноник не пошел, как обычно, к вечерней службе. Не было его и в шесть, и в семь. В половине восьмого Ступак снова связался с Левицким.
- А может, - высказал предположение полковник, - он заболел?
- Вряд ли… - Ступак рассказал, как отец Валериан живо петлял по улицам.
Полковник не перебивал его, только хмыкал в трубку. Выслушав, спросил:
- Вы, очевидно, видели, как капитан вошел в собор?
Ступак выдержал паузу.
- Конечно.
- И не выходил оттуда?
- Я пошел за каноником в три двадцать, До этого момента капитан оставался в соборе.
- Ну–ну… - недовольно буркнул Левицкий. - Позвоните мне через час.
В половине девятого Ступак доложил, что каноник все еще дома. Полковник приказал:
- Приезжайте в управление. Сейчас подменим вас.
В начале десятого Ступак вошел к Левицкому. В кабинете было накурено - кроме хозяина сидели полковник Трегубов и один из начальников отделов - майор Груздев.