VIII
Прозорливость Пеггама. - Опять снеговая сова. - Разоблаченный псевдоним. - Признание Пеггама.
НОТАРИУС БЕССТРАСТНО ПРОДОЛЖАЛ:
- Как только я узнал, какой опасности вы оба подвергаетесь, я уже не мог допустить, чтобы Надод уплыл на "Осе", иначе его бы непременно похитили. Тогда-то я и написал вам наскоро записку, которую вы, милорд, получили с нарочным. Таким образом, я был почти уверен, что Надод не уедет, прежде чем я приду, и это дало мне возможность продолжать свои розыски.
- Неужели вы, только сегодня вечером приехав из Чичестера, успели открыть так много нового?
- Я уже около года живу в Лондоне переодетый и слежу за действиями наших противников. Но это еще не все. Я сообщу вам новость еще интереснее. Результатом моего письма к вам явилась перемена в намерениях наших врагов. Они сказали себе: "Так как в Эксмут-Хауз должен прийти и Пеггам, то мы постараемся убить одним камнем даже не двух зайцев, как говорит пословица, а целых трех".
- Послушайте, Пеггам, - сказал Коллингвуд, - вы нам рассказываете какой-то роман. Откуда могли узнать наши враги о том письме, которое вы мне прислали?
- А между тем они узнали, и я вот именно вас самих хотел спросить, милорд, не предполагаете ли вы, как это могло случиться?
- Я этого положительно не допускаю.
- Пожалуйста, не допускайте, но это факт. Сейчас я вам объясню все… Только вот что, милорд: постарайтесь не вскрикнуть от удивления, а то мне не хочется, чтобы из этой комнаты донеслось эхо нашего разговора.
- Вы, стало быть, подозреваете кого-нибудь из моей прислуги?
- Не совсем так, но в общем вы близки к догадке… Не позовете ли вы сюда Мак-Грегора?
- Уж не на него ли вы думаете? Вот я буду удивлен, если вам удастся доказать его измену!
- Кажется, я вам ничего подобного не говорил. Я только просил вас позвать его сюда, потому что желаю справиться у него об одной вещи. Клянусь вам, что дело очень серьезно. Мы сидим на вулкане, и меня утешает только то, что до сих пор не идет гонец, которого я жду. Если б он пришел, то нам уж некогда было бы разговаривать, а нужно было бы действовать.
Адмирал позвонил в колокольчик, и в библиотеку вошел Мак-Грегор.
- Что делает в настоящее время секретарь его светлости герцога Эксмута?
- А черт его знает, что он делает! - ворчливым тоном отвечал Мак-Грегор. - Весь вечер он ходил взад и вперед по веранде, размахивая руками, бормоча на каком-то непонятном языке и все посматривая на улицу, как будто кого-то ждал… Уж сколько раз говорил я его светлости, что этот молодец мне не нравится и что ему не следует доверять.
- Мак-Грегор, - строго остановил его герцог, - я ведь уже тебе говорил, чтобы ты не смел так непочтительно выражаться о маркизе де Тревьере. Советую тебе этого не забывать… Вы только это желали узнать, Пеггам?
- Только это, милорд.
- Можешь идти, да смотри - хорошенько помни мои приказания.
- Ваша светлость, сердцу нельзя приказать.
- Я не сердцу и приказываю, я требую только, чтобы ты держал за зубами свой язык.
Горец вышел из библиотеки, не скрывая своего неудовольствия.
- Этот Мак-Грегор терпеть не может французов, - заметил Коллингвуд.
Пеггаму был известен весь заговор, составленный розольфцами, и потому он не мог удержаться от смеха, несмотря на серьезность момента.
- Ха-ха-ха!.. - покатился он, откидываясь на спинку кресла. - Так он француз! Так он де Тревьер!.. Xa-xa-xa!.. Вот так история!
- Что вы тут нашли смешного? - холодно спросил адмирал. - Гораздо смешнее ваша неуместная веселость.
- Сейчас я вам объясню, милорд, и тогда вы сами согласитесь, что я далеко не так смешон, как вам кажется, - саркастическим тоном возразил старик. - Скажите, пожалуйста, можно ли у вас с верхнего этажа видеть то, что делается на веранде, но так, чтобы самого наблюдателя при этом не было видно?
- Можно.
- Не будете ли вы так добры, ваша светлость, проводить нас туда?
Коллингвуд встал довольно неохотно. Он знал, что Пеггам никогда не шутит, а то принял бы все это за мистификацию. Обоих бандитов он провел в угловой кабинет, откуда отлично была видна вся веранда.
Там стоял, облокотясь на перила, секретарь герцога и задумчиво смотрел на Темзу.
Поглядев на него, адмирал вздохнул и сказал:
- Это верный друг, Пеггам, что бы там ни говорил про него Мак-Грегор. Я за него ручаюсь, как за самого себя.
"Неужели этот крокодил способен на искреннее умиление? - подумал Надод. - Нет, это одно притворство. Стоит только вспомнить утопленных им невинных малюток!.. Какие, однако, лицемеры эти англичане! Я, мол, уничтожаю тех, кто мне мешает, но все-таки могу быть чувствительным"…
Старик Пеггам по-прежнему саркастически улыбался.
- Погодите умиляться, милорд, - сказал он, - сперва давайте сделаем опыт.
Он обратился к Надоду и спросил его:
- Ведь ты норландец, следовательно, умеешь подражать крику снеговой совы - не так ли?
- О, еще бы! Сама сова попадается в обман.
- Ну, так вот и крикни, но только потише, чтобы казалось, будто крик донесся издали. Ты понял меня?
- Вполне понял.
Бандит приставил к губам два пальца и свистнул, подражая крику северной птицы.
- Ки-уи-вуи! - пронеслось по воздуху сдержанной нотой.
Едва раздался этот условленный сигнал розольфцев, как адмирал и его собеседники увидали, что адмиральский секретарь принялся наклоняться с веранды во все стороны, вглядываясь в темноту, и затем ответил точно таким же криком.
Впечатление, произведенное этим на Коллингвуда, было так сильно, что он едва не упал на пол. Надод поддержал его, а Пеггам стал мочить ему водой виски, лоб и затылок.
Понемногу кровь отлила от головы адмирала, и он пробормотал несколько слов, доказавших, что он понял смысл опыта, хотя, впрочем, еще не угадал всей истины.
- О Небо! - вскричал он. - Это розольфский шпион!.. Но почему же он не зарезал меня во сне? Ведь ему для этого раз двадцать представлялся удобный случай.
- Эти люди, милорд, не убивают своими руками, как и вы. Да, наконец, я ведь вам уже говорил, что они желают взять нас живыми.
- Кто же этот человек, так ловко вкравшийся ко мне в доверие? Мне хочется знать. По всему видно, что он незаурядный авантюрист: его разговор, манеры, наконец, обширные сведения обнаруживают в нем человека выдающегося.
- Мне, как только я его увидал, показалось, что я его знал где-то прежде, - заметил Надод.
- Как вы оба недогадливы и как бы он обоих вас далеко завел, не случись тут старика Пеггама!.. Только, милорд, вы уж, пожалуйста, будьте тверды… Я знаю, вы человек впечатлительный…
- Не беспокойтесь, главный удар уже нанесен. Теперь меня ничто не удивит… Как прожить полгода под одной кровлей со шпионом!..
- Нет, он не шпион, - возразил Пеггам. - Он трудился для самого себя. Ведь он, вы знаете, кто? Сам Фредерик Бьёрн, герцог Норландский!
Коллингвуд и Надод разом вскрикнули.
Если б весь дом обрушился на них, они были бы удивлены не так сильно.
- Не может быть! - заявил Надод, когда прошла первая, самая тяжелая минута. - Я жил с ним на "Ральфе", я бы непременно узнал его. Бывший капитан Вельзевул был блондин и не носил бороды.
- Как ты наивен, бедный мой Надод! Бывший капитан Вельзевул был блондин и не носил бороды, а новый герцог Норландский выкрасился и отпустил бороду, вот и все. Неужели он, не переменив своей наружности, бросился бы в самую пасть льва? Нет, господа, он не настолько глуп.
- Теперь я понимаю, отчего он произвел на меня такое странное впечатление, когда я увидал его сегодня вечером.
- Я его прежде видел лишь мельком в Розольфсе, - вспомнил Коллингвуд. - Какой, однако, энергичный, решительный человек! И какой храбрец: нисколько не щадит своей жизни… Если бы я узнал его на корабле, его давно бы уже съели акулы.
- Да, он человек необыкновенный, и служат ему люди тоже необыкновенные… При этом он еще и деньги огребает лопатой… Ну-с, господа, вы теперь сами видите: что бы вы без меня стали делать?
- Чего же мы ждем? - забеспокоился адмирал, заботившийся прежде всего о своей собственной безопасности. - Надо его поскорее схватить.
- Пока опасности еще нет, - заверил его Пеггам. - Я вам уже сказал, что ничего не предпринимаем до прибытия ко мне гонца, которого я жду.
- А если он скорее даст себя убить? - заметил Надод.
- Ты просто-напросто простой рубака и ничего больше, Надод, - презрительно оборвал его нотариус. - Ты годишься в атаманы вооруженной шайки, но я никогда не поручал тебе обязанности по высшей политике… Впрочем, господа, если у вас есть свой собственный план…
- Ах, нет, нет! - ужаснулся Коллингвуд. - Не слушайте его, Пеггам, пожалуйста, не слушайте!
Странное дело: этот человек был очень храбр на борту корабля, но на земле становился необыкновенно труслив. Оставшись с ним наедине, Фредерик Бьёрн мог бы заставить его на коленях просить прощения.
Происходило это оттого, что адмирал почти постоянно видел перед собой в кровавом облаке семь призраков с Лофоденских островов.
- Да, господа, - повторил нотариус, - что бы вы без меня стали делать?
- Как вам удалось все это открыть? - спросил Коллингвуд.
- Очень просто, - отвечал бандит, любивший поболтать, как все старики. - Я знал, что герцог Норландский ни за что не оставит нас в покое, поэтому отправил дюжину своих лучших шпионов следить за ним, а потом и сам уехал в Лондон, поручив контору своему старшему клерку Олдхэму…
- Он теперь в Лондоне, - перебил Надод.