Цицерон поступил мудро, пригласив на совет таких людей, как Гай Курий, который получил свой триумф десятью годами ранее, и Марк Лукулл, младший брат Лициния Лукулла. Самой большой слабостью моего хозяина как государственного деятеля было его полное невежество в военных вопросах. В молодости, обладая слабым здоровьем, он ненавидел все, что было связано с армией: недостаток удобств, тупоголовую дисциплину, скучную лагерную жизнь; поэтому хозяин покинул армию, как только появилась такая возможность, и вернулся к своим занятиям юриспруденцией. Сейчас же он остро чувствовал недостаток знаний и вынужден был предоставить Курию, Лукуллу, Катуллу и Изаурику возможность расспросить Непота. Скоро они выяснили, что в распоряжении Помпея находилась армия, состоящая из восьми полностью укомплектованных и вооруженных легионов, а его ставка находилась - по крайней мере, в то время, когда Непот последний раз был там, - к югу от Иудеи, в нескольких сотнях миль от города Петра. Цицерон предложил всем высказываться.
- На мой взгляд, до конца года существуют две возможности, - сказал Курий, который воевал на востоке под руководством Суллы. - Первая - двинуться на север, к Киммерийскому Босфору, с целью захвата порта Пантикапей и присоединения к империи Кавказа. Вторая возможность, которая мне лично нравится больше, - ударить на восток и раз и навсегда решить все вопросы с Парфянским царством.
- Не забывай, что есть еще и третий вариант, - добавил Изаурик. - Египет. Он принадлежит нам, после того как Птолемей оставил нам его в своем завещании. Думаю, что ему надо двигаться на запад.
- Или на юг, - предложил Лукулл. - Что плохого в том, чтобы напасть на Петру? В городе и на побережье очень плодородная земля.
- На север, восток, запад или юг, - подвел итог Цицерон. - Кажется, у Помпея широкий выбор. Непот, а ты не знаешь, что он выберет? Я уверен, что Сенат ратифицирует любое его решение.
- Насколько я понимаю, он думает об отступлении.
Тишина, которая повисла после этого заявления, была прервана Изауриком.
- Отступление? - повторил он в изумлении. - Что ты имеешь в виду? В его распоряжении сорок тысяч закаленных ветеранов, и ничто не может остановить его.
- "Закаленные" - это вы так считаете. На мой взгляд, точнее будет сказать "изнуренные". Некоторые из них воюют уже более десяти лет.
Установилась тишина, пока сенаторы обдумывали услышанное.
- Ты хочешь сказать, что Помпей хочет привести все свое войско в Италию? - спросил наконец Цицерон.
- А почему бы и нет? Ведь это их родина. Помпей сумел подписать несколько очень удачных соглашений с местными правителями. Его собственный престиж стоит десятка легионов. Вы знаете, как его называют на Востоке?
- Расскажи.
- Повелитель Земли и Воды.
Цицерон обвел взглядом лица бывших консулов. На большинстве из них он увидел выражение недоверия.
- Думаю, что выражу общее мнение, если скажу тебе, Непот, что Сенат будет недоволен подобным отступлением.
- Абсолютно, - сказал Катулл, и седые головы склонились в знак согласия.
- Поэтому я предлагаю следующее, - продолжил Цицерон. - Мы пошлем с тобой послание Помпею - упомянув, естественно, нашу благодарность и гордость за то, как он управляет нашими войсками, - и укажем в нем наше желание, чтобы войска оставались на месте и готовились к новой кампании. Естественно, что если он хочет сложить с себя груз ответственности и покинуть пост главнокомандующего после стольких лет службы, Рим поймет это и тепло поприветствует своего выдающегося сына.
- Вы можете предлагать все, что угодно, - грубо прервал его Непот. - Такое послание я не повезу. Я остаюсь в Риме. Помпей уволил меня с военной службы, и я намереваюсь участвовать в выборах трибуна. А теперь позвольте откланяться, у меня другие дела.
Изаурик выругался, провожая взглядом молодого офицера, покидающего помещение.
- Он не посмел бы так разговаривать с нами, если бы был жив его отец. И кого мы только воспитали?
- Если с нами так говорит щенок Непот, - сказал Курий, - то подумайте, как будет говорить его хозяин, с сорока тысячами ветеранов за спиной.
- Повелитель Земли и Воды, - пробормотал Цицерон. - Думаю, мы должны быть благодарны за то, что нам оставили воздух. - Раздался смех. - Хотел бы я знать, что за дела у Непота, которые более важны, чем беседа с нами… - Он наклонился ко мне и прошептал: - Иди за ним, Тирон, и выясни, куда он пойдет.
Я поспешил к выходу и подошел к дверям как раз вовремя, чтобы увидеть, как Непот со своим обычным сопровождением пересекает Форум, направляясь к рострам. Было около восьми часов, на улицах все еще было много народа, и я легко мог следить за Непотом в суете города, хотя Непот не принадлежал к категории людей, которые постоянно оглядываются через плечо. Его небольшая группа прошла мимо храма Кастора, и мне повезло, что в этот момент я сократил расстояние между нами, потому что, пройдя немного по виа Сакра, они вдруг исчезли. Я понял, что они вошли в официальную резиденцию верховного понтифика.
Первой мыслью было вернуться назад и все рассказать Цицерону, однако что-то меня остановило. Напротив резиденции был ряд магазинов, и я притворился, что выбираю драгоценности, не спуская при этом глаз с входа в резиденцию Цезаря. Я увидел, как на носилках прибыла его мать. А потом уехала его жена - тоже на носилках. Она была молода и красива. Разные люди входили и выходили, но я никого не узнал. Где-то через час нетерпеливый продавец сказал, что ему пора закрывать магазин. Он проводил меня на улицу, и в этот момент из одного из неприметных возков показалась лысая голова Красса, который прошел в двери дома Цезаря. Я подождал еще немного, но больше не увидел ничего интересного и вернулся к Цицерону с новостями.
К тому времени он уже покинул Сенат, и я нашел его дома работающим с почтой.
- Ну что же, хоть одна загадка решена, - сказал хозяин, выслушав меня. - Теперь мы знаем, откуда Цезарь взял двадцать миллионов на взятки. Не все они от Красса. Значительная часть принадлежит Повелителю Земли и Воды.
Он откинулся в кресле и глубоко задумался, потому что, как он сказал позднее, "если самый могущественный полководец государства, главный ростовщик и верховный жрец начинают встречаться, надо быть настороже".
Приблизительно в это же время сильно возросла роль Теренции в публичной жизни Цицерона. Часто люди недоумевали, как он мог жить с ней уже более пятнадцати лет. Она была женщиной очень набожной, некрасивой и совсем без шарма. Однако у нее было редкое достоинство - сильный характер. Она вызывала чувство уважения, и с годами Цицерон все чаще и чаще прислушивался к советам жены. Теренция не интересовалась философией или литературой, плохо знала историю, да и вообще была плохо образована. Однако, свободная от книжных знаний и врожденной деликатности, она обладала редкой способностью смотреть прямо в корень, будь это проблема или человек. И не стеснялась говорить то, что думает.
Начну с того, что Цицерон ничего не сказал ей о клятве Катилины убить его, - чтобы не беспокоить ее понапрасну. Однако, будучи женщиной умной и проницательной, Теренция сама скоро узнала об этом. Как жена консула, она была покровительницей культа Доброй Богини. Не могу сказать, что это подразумевало, потому что все, связанное с богиней и ее храмом, полным змей, было скрыто от мужчин. Все, что я знаю, это то, что одна из жриц богини, женщина из благородной семьи и патриотка, однажды пришла к Теренции в слезах и предупредила, что жизнь Цицерона находится в опасности и что ему надо быть начеку. Она отказалась сказать что-либо еще. Но Теренция не могла этого так оставить, и благодаря комбинации из лести, умасливания и угроз, которая сделала бы честь ее мужу, постепенно вытянула из женщины всю правду. Сделав это, она заставила несчастную прийти в дом Цицерона и все рассказать консулу.
Я работал с Цицероном в его кабинете, когда Теренция распахнула дверь, не постучавшись, - она никогда этого не делала. Будучи богаче хозяина и происходя из более знатной семьи, Теренция предпочитала не обсуждать вопрос: "Кто главнее в доме?". Вместо этого она объявила:
- Здесь человек, с которым ты должен встретиться.
- Не сейчас, - ответил Цицерон, не поднимая глаз. - Пусть придут позже.
Но Теренция продолжала настаивать.
- Это… - и она назвала имя, которое я называть не буду - не ради этой женщины (она уже давно мертва), а ради ее потомков.
- А почему я должен с ней встретиться? - проворчал Цицерон, впервые недовольно посмотрев на свою жену. Тут он понял, что она не собирается отступать, и сказал уже другим тоном: - В чем дело, женщина? Что случилось?
- Ты должен сам все услышать. - Теренция отошла в сторону, и мы увидели матрону редкой, но уже увядающей красоты, с заплаканными глазами. Я хотел уйти, но Теренция твердо приказала мне остаться.
- Это лучший стенографист в мире, - объяснила она посетительнице. - И ему можно абсолютно доверять. Если он только посмеет проговориться, то я прикажу содрать с него кожу живьем. - Теренция посмотрела на меня таким взглядом, что я понял, что она это обязательно сделает.