- Ну да. Ведь меня арестовали и привели к королю. Его величество во что бы то ни стало хотел получить от меня неизвестные вам документы, но я отперся решительно от всего: знать, дескать, ничего не знаю. Тогда меня посадили в ужасающую луврскую камеру, называемую "При-Дье". Представьте себе, я просидел там до вечера, и мне не потрудились принести ни пищи, ни питья. - Какое варварство!
- Да это еще что!.. Чем дальше, тем было хуже!.. Ночью ко мне в камеру явились Пибрак и наваррский король. - Наваррский король? Ему-то что было нужно от вас?
- А видите ли, он с Пибраком каким-то чудом нашел мои тайные документы, из которых один - тот самый, где значатся все участники великого дня, вы знаете? - написан числовым шифром. Вот они и хотели непременно добиться от меня разгадки шифра. Когда я стал отговариваться незнанием, они подтащили меня к ублиетте и грозили бросить туда. Однако я не стал дожидаться этого и, так как предать своего господина не мог, предпочел сам добровольно броситься в ублиетту.
Из-под опущенного забрала Ноэ бросил восхищенный взгляд на простого горожанина, у которого была такая истинно дворянская душа. Между тем Лашеней продолжал:
- Я молился Богу, поручая Ему свою душу. И вот случилось чудо, которого никто не мог ожидать. Благодаря сильным дождям последнего времени Сена значительно поднялась, и уровень воды оказался настолько высоким, что железные острия и брусья, о которые обыкновенно ломается тело брошенного в ублиетту, очутились под водой. Таким образом, я не разбился при падении, а тут еще меня подхватило течение и чудесным образом пронесло сквозь отдушину. Таким образом, я отделался лишь тем, что порвал платье и разбил в кровь руки. Но это пустяки, потому что я зато жив.
- И неужели вы не испытали ни малейшего страха? - воскликнул Ноэ.
- Знаете, что я скажу вам, дорогой сир д'Арнембург? - ответил старик, покачав головой. - В тот момент, когда все это случилось со мной, я вообще ничего не чувствовал и не испытывал. Но теперь, при воспоминании о том, как я, задыхаясь и захлебываясь, протискивался сквозь отдушину… Бррр!.. Нет, мой дорогой, во второй раз я уж не мог бы проделать это. "Это следует намотать себе на ус", - подумал Ноэ. Лашеней продолжал:
- Теперь вы понимаете сами, что мне не хотелось бы вторично попасть к ним в руки, тем более что в их руках компрометирующие меня документы, так что король, наверное, прикажет повесить меня. Ну, а это мне вовсе не улыбается: ведь, видев смерть так близко перед собой, я почувствовал, насколько дорожу жизнью.
- Так к чему же вы пришли сюда, где вас могут опять арестовать?
- Да не могу же я бросить золото нашего господина! Ведь оно хранится у меня в доме, и будет большим счастьем, если его не нашли и не выкрали подобно документам.
- Так вы боитесь, нет ли в доме часовых? Хорошо, я подойду поближе и посмотрю.
Ноэ осторожно обошел вокруг дома - ему самому было бы так же неприятно попасть в руки королевских стражников, как и Лашенею. Но в доме царила полная тишина, и, очевидно, там уже никого не было. Ноэ вернулся к старику и сообщил ему об этом.
- Должно быть, сняли часовых, - сказал Лашеней. - Конечно, раз они захватили меня и нашли документы, то к чему там часовые? Но как попасть в дом? Ведь дверь заперта!
- Мне кажется, - сказал Ноэ, - если вы встанете ко мне на плечи вам не трудно будет взобраться в окно первого этажа.
- О, было бы очень любезно, если бы вы оказали мне эту услуг! Но - вы уж простите старика! - я натерпелся столько страха, что мне жутко быть одному в пустом доме. Не будете ли вы так любезны и не пройдете ли и вы туда вслед за мной? Я сейчас же сбегаю вниз и открою вам дверь.
На, разумеется, тотчас же согласился, и, действительно, старик, с помощью подставленных ему Ноэ плеч проникший в дом, поспешил открыть дверь и впустить мнимого сира д'Арнембурга. Когда они поднялись наверх, Лашеней сказал:
- Насколько я мог убедиться при беглом осмотре, все тайники находятся в целости. Но все-таки как жутко мне было!.. Да, надо посмотреть смерти так близко в лицо, чтобы потом бояться всякого пустяка.
- Значит, теперь вы не повторили бы прыжка в ублиетту? - спросил Ноэ.
- Господи, да у меня мороз по коже продирает при одной мысль об этом! - ответил Лашеней. - И, если бы теперь герцогу понадобилась моя жизнь, я призадумался бы перед такой жертвой.
- Очень приятно слышать от вас такие речи! - сказал Ноэ, уже не маскируя гасконского акцента, как делал это раньше. - Значит, теперь мы можем столковаться с вами! - и с этими словами Ноэ приподнял забрало шлема.
Лашеней вскрикнул и окаменел на месте: перед ним был вовсе не сир д'Арнембург; притом же Ноэ обнажил шпагу, а Лашеней был совершенно безоружен.
XIV
Прошло несколько секунд, даже минут, быть может, пока остолбеневший Лашеней вновь обрел утерянный дар слова и спросил: - Кто… кто вы?
- Быть может - враг, быть может - друг: все зависит от вашей сговорчивости. Только должен для начала предупредить вас, что стоит вам сделать без моего позволения хотя бы одно движение, и я проткну вас шпагой. Садитесь вот здесь, в кресло, я сяду около вас, и мы поговорим. Ну-с, как вы уже поняли по моему акценту, я - гасконец. - Иначе говоря, вы служите наваррскому королю? - Вот еще! Очень нужно служить какому-то нищему! - Значит, вы на службе французского короля? - Нет, для этого я еще слишком недавно в Париже. - Так кому же вы служите? - Самому себе, милейший мой Лашеней, только самому себе.
- В таком случае я могу перевести дух. Помилуйте, я выболтал вам такие важные тайны…
- Из которых я ровно ничего не понял, кроме того, что эти тайны важны. - Значит, вы не занимаетесь политикой? - Вот еще!. - Очень мне нужно! - Тогда к чему же вы обманули меня?
- Но я и не думал обманывать вас! Вспомните, как было дело. Я стоял около гостиницы с попутчиком, которого случайно встретил на последней остановке под Парижем. Когда вы подошли ко мне и, окликнув, назвали каким-то Арнембургом, мой попутчик пробормотал: "Да это - Лашеней! Боже, в каком он виде!.." Тогда я и узнал, кто вы такой, а затем ваши первые слова разъяснили мне кое-что другое.
- Но, если вы не занимаетесь политикой, зачем же вы сразу не разъяснили мне моей ошибки?
- Потому что я любопытен по природе, и, как видите, это любопытство в данном случае, весьма вероятно, принесет мне кое-что. - Что вы хотите сказать этим?
- Господи, самую простую вещь. Ведь вы спросили, не нахожусь ли я на службе французского короля? Ну вот, подумайте сами: король охотно возьмет меня к себе на службу, если я доставлю ему такую важную дичинку, как вы. - Иначе говоря, вы хотите продать мне свое молчанье?
- Я вижу, что вы необыкновенно сообразительны, милейший Лашеней. - Сколько же вы хотите?
- Фи! Ваша сообразительность изменяет вам, милейший. Неужели я похож на рыцаря с большой дороги, довольствующегося кошельком случайной жертвы? - Так что же вы хотите? - Все! Понимаете - все!
- Да что вы только говорите? - воскликнул пораженный старик.
- Тише, мэтр, тише! - внушительно остановил его Ноэ. - Потрудитесь не кричать, так как иначе я пущу в ход шпагу. Лучше выслушайте меня! Мы с вами здесь одни, вы безоружны, я вооружен: кроме того, вы стары, а я молод; следовательно, стоит мне захотеть, и я. что называется, нарублю из вас дров и лучины. Но вы сами только что признались мне, что два раза подряд жизни на карту не ставя г. ну а я имею твердое намерение прикончить вас, если вы не отдадите мне золото герцога добровольно.
- Но что же я скажу своему господину! - жалобно сказал Лашеней. - Уж это я представлю вашей собственной изобретательности.
Лашеней задумался и мысленно стал соображать:
"У меня имеются два тайника: в одном хранится около десяти тысяч пистолей моих собственных денег, в другом - сорок тысяч пистолей герцога, предназначенных для великого дня. Этот молодчик не отступится от меня добром, ну, так надо откупиться от него, и лучше потерять часть, чем все. Поэтому следует указать ему свей собственные деньги". Придя к такому решению, Лашеней сказал:
- Ну, что поделаешь! Пойдемте вниз, я покажу вам, где деньги.
Лашеней повел мнимого авантюриста в нижний этаж, где в одной из стен был сделан тайник. Открыв этот тайник, он сказал:
- Золото здесь. Берите его, если вы непременно хотите ограбить слабого старика.
Ноэ, окинул взором видневшееся в тайнике золото, мысленно прикинул его количество и сказал: - И это все?
- Что же вы хотите? Тут недурной капиталец! - со вздохом ответил хитрый старик.
- Ну вот еще! - пренебрежительно отозвался Ноэ. - И вы хотите, чтобы я удовольствовался такими пустяками?
- Но помилуйте… - начал было Лашеней. Однако Ноэ тут же перебил его, сказав:
- У вас плохая память, милый мой. Вспомните, ведь вы сказали мне, что в этом доме хранится золото вашего господина, затем упомянули, что оно нужно для" великого дня "; ранее вы объясняли мне, что участники великого дня записаны цифровым шифром, а в заключение добавили, что ваш господин - герцог. Я не мешаюсь в политику, это правда, но я хорошо знаком с положением дел, чтобы понимать: строить заговоры - а здесь дело, очевидно, в заговоре - может лишь один герцог во Франции, а именно - герцог Гиз; ну, а такой важный барин, как герцог Гиз, не затеет большого дела с пустяками, следовательно, в этом тайнике не все деньги.
- Но, уверяю вас, что никаких денег больше нет! - сказал Лашеней, тщетно пытаясь отвертеться от необходимости лишиться всего сразу.
- В таком случае мне очень жаль вас, - ледяным голосом сказал Ноэ, - не стоило и вылезать с таким трудом из ублиетты, так как я все равно убью вас.
- Но разве может помочь вам хоть сколько-нибудь моя смерть?