Недовольные ветераны послушались и пошли к выходу, то и дело оглядываясь.
Через минуту Фабиола и Секунд остались в подземном помещении одни.
Фабиола удивленно подняла брови.
- Патер?
- В глазах Митры я Патер - их отец, - пояснил он. - Как большинство главных жрецов, я отвечаю за безопасность храма. - Когда они остались наедине, Секунд стал еще более грозным и суровым. - Ты злоупотребила нашим доверием и вошла сюда без разрешения. Считай, что тебе повезло.
На глаза Фабиолы набежали слезы.
- Я прошу прощения, - тихо сказала она.
- Ты уже прощена, - смягчившись, ответил Секунд. - Пути Митры неисповедимы.
- Ты веришь мне? - дрожащим голосом спросил Фабиола.
- Я чувствую, что в тебе нет обмана. И ты видела себя вороном.
- Значит, мое видение было верным? - не могла не спросить Фабиола.
- Оно было послано тебе богом, - уклончиво ответил Секунд. - Но хома может увести человека далеко. Иногда слишком далеко.
- Я видела римских солдат. И друзей моего брата, - возразила она. - Готовых вступить в безнадежную битву, в которой не выживет никто. Никто! - По щекам Фабиолы побежали слезы.
- Того, что ты видела, могло и не произойти, - спокойно ответил Секунд.
- Или оно уже произошло, - с горечью возразила она.
- Это верно, - признал Секунд. - Видения показывают все возможности.
Фабиола ссутулилась, пытаясь победить скорбь.
- Странно, что видение было столь сильным после первого же приема хомы, - заметил Секунд. - Конечно, это божье знамение.
- Кажется, твои товарищи в этом не убеждены.
- Они не осмелятся возражать мне, - нахмурившись, ответил Секунд. - По крайней мере, пока.
После этих слов у Фабиолы немного полегчало на душе. Но его следующие слова встревожили ее.
- Коракс… Превращение в ворона - это первая ступень митраизма. Но большинство инициируемых никогда его не видит. - Секунд посмотрел на нее в упор. - Твое видение означает, что наша встреча не была случайной.
- Откуда ты знаешь?
- Митра открывает мне многое. - (Улыбка Секунда разозлила Фабиолу, решившую, что ей морочат голову.) - Каковы твои дальнейшие планы?
Фабиола на мгновение задумалась. Вернуться в латифундию? Но теперь это было невозможно. Остаться в Риме? Но неопределенная политическая ситуация становилась все опаснее, к тому же в городе скрывался Сцевола. Дважды получив отпор, фугитиварии не перестанет ее преследовать. В этом Фабиола не сомневалась. Но куда она может уехать без защиты?
- Не знаю, - ответила Фабиола, с надеждой глядя на статую Митры.
- Здесь тебе оставаться нельзя, - сказал Секунд. - Мои люди этого не потерпят.
Фабиолу это не удивило. Она нарушила одно из самых священных правил ветеранов. Их угрозы не были пустым звуком.
- После того, что случилось нынешней ночью, многие хотят твоей смерти.
Она зависела от милости Секунда. Его и Митры. Фабиола закрыла глаза и стала ждать продолжения.
- Твой возлюбленный в Галлии с Цезарем? - спросил он. - Пытается подавить восстание Верцингеторикса?
У нее гулко забилось сердце.
- Да.
- Брут сможет тебя защитить.
- До границы сотни миль, - дрогнувшим голосом сказала Фабиола. - А потом - еще больше.
- Я провожу тебя, - заявил Секунд.
Она не подала виду, что потрясена.
- Почему?
- По двум причинам, - усмехнулся Секунд и кивком показал на тавроктонию. - Одна из них заключается в том, что этого хочет бог.
- А вторая?
- Цезарю нужна помощь тех, кто находится в Риме, - хитро подмигнув, продолжил он. - Посмотрим, откажется ли он от пятидесяти с лишним ветеранских мечей. Если он согласится, мы получим признание и заслуженную пенсию.
Мудрый план, подумала Фабиола.
За годы отсутствия в Риме Юлий Цезарь сумел создать себе громкое имя: завоевание Галлии принесло Республике несметное богатство. Затем последовали вторжения в Германию и Британию - короткие, но победоносные кампании, доказавшие местным жителям военную мощь Рима. С каждым гонцом, сообщавшим о новой победе, плебеи любили Цезаря все больше.
Но этого оказалось недостаточно. Цезаря не было в городе, он не показывался на публике и не обхаживал влиятельных вельмож и сенаторов, ища их поддержки, которой можно было добиться только взятками и подкупом. Цезарь все еще нуждался в помощи своего уцелевшего союзника по триумвирату - Помпея Великого. Но тот, довольный смертью Красса в Парфии, поддерживал бывшего товарища только на словах, а тем временем пытался подружиться со всеми мелкими фракциями в Сенате. Мало кто из них любил Цезаря, самого блестящего из римских полководцев. Этот человек, всегда презиравший закон, представлял реальную угрозу для Республики. Но сейчас, в условиях политической нестабильности и перед лицом грозящей анархии, Цезарь застрял в Галлии, и никто не знал, когда он оттуда выберется. Иметь надежных людей в столице было заманчиво.
- Спасибо тебе, - от души сказала Фабиола. - Но по дороге нам встретятся бандиты. Кроме того, нас будет преследовать Сцевола со своими фугитивариями.
Заметив, что она невольно покосилась на его культю, ветеран рассмеялся.
- Я отправлюсь не один. Со мной пойдут все товарищи, которых я смогу убедить.
Фабиоле хватило секунды, чтобы принять решение. Дорога на север будет опасной, а в Галлии станет еще опаснее. Но есть ли у нее выбор?
Она по-мужски протянула руку. Секунд улыбнулся и пожал ее.
* * *
Решение оставить город оказалось мудрым. Едва забрезжил рассвет, как в небо потянулись струи дыма. Новые и новые дома охватывало пламя. Толпа вовсю пользовалась тем, что Сенат был парализован продажностью, нерешительностью и склоками. Сугубо гражданские политики, сенаторы не подготовились к столь дерзкому вооруженному восстанию и боялись его. В самой Италии вмешательства армии никогда не требовалось; чтобы избежать попыток переворота, легионы находились в гарнизонах, удаленных от Рима на много миль. Это правило нарушалось только тогда, когда городу грозил мятеж. Люди Клодия, поджигавшие самые важные здания столицы, были чересчур уверены в себе. А перегруппировавшиеся легионеры Милона жаждали только одного. Мести.
В Риме воцарился хаос.
После наступления рассвета возобновление насилия было неминуемо. Остановить жаждавшую крови толпу могли только опытные воины, хорошо ориентировавшиеся в переплетении улиц и переулков. Но у Секунда было слишком мало людей, чтобы справиться с ситуацией, Красс отправился в Гадес, а Цезарь был далеко. Без вмешательства Помпея Великого будущее Рима выглядело очень мрачным. Если вельможи и сенаторы не хотели, чтобы у них на глазах заполыхали рынки, суды и прочие общественные места, не говоря уже об их собственных домах, они были просто обязаны обратиться к консулу за помощью.
Когда городские стены остались позади, Фабиола вспомнила предсказание Брута, что именно так Помпей и поступит. Этот человек перехитрил Красса, приписав себе подавление восстания Спартака, а теперь сотворил то же самое с полководцем Лукуллом, который почти подавил мятеж Митридата в Малой Азии. Помпей стремился получить главный приз и вовсе не желал иметь соперников. Тот, кто впервые со времен Суллы привел бы вооруженных легионеров на Римский Форум, получил бы реальную власть над Республикой.
Но другого выбора у Сената не было.