- Продармейцев-то? Пятнадцать человек. Местная ячейка небольшая, трое всего. Зубков - председатель сельсовета - этот молодой еще, горячая головушка и не шибко умен. Потом - Матвей Захарович, кузнец, войну прошел, батареец, наш человек вовсе, на него во всем можно положиться, как на самого себя. Он здешний народ доподлинно знает. Ну, и Антон Шлепиков - он и секретарь. Только его сейчас тут нет, в Тамбове он, по делам уехал. Вот и все. Сочувствующих десятка два наберется. Которые победней. Немного, конечно, понимаю. Село, однако, крепкое, под сотню дворов. Кулаков - раз-два, и обчелся. Середняк тут в основном.
- А он как?
- Середняк-то? Как ввели продналог, он, считай, тоже с нами. Коли будет хлеб. Ему бандиты самому поперек горла: ни посеять, ни убрать урожай. Вот погляди, какой мы днями митинг провели. Надо сообщить в уисполком, - Баулин протянул листок бумаги, исписанный корявыми лиловыми буквами.
Сибирцев стал читать: "В селе Мишарине состоялся грандиозный митинг. Присутствовали 150 человек. Заслушаны доклады представителей от Красной Армии о текущем моменте и бандитизме. В резолюции граждане раскаиваются в своем заблуждении и заявляют, что бандитские вожди больше не найдут опоры в наших краях. Приветствуя Козловский уисполком, мы просим помочь выпутаться из омута.
Резолюцию, принятую гражданами села, прилагаем".
- Ну уж и грандиозный! - с усмешкой протянул Сибирцев и взглянул на Баулина. Тот обиженно отвернулся. - Ладно тебе, не обижайся, а где сама резолюция? - спросил Сибирцев.
- В Совете лежит. Вот буду отсылать.
- А что, полторы сотни людей - это немало.
- Так то ж, - с неожиданной горечью сказал Баулин, - пока только в резолюции. Это слова. Их днем говорить можно сколько угодно. Что ночью думают, тут вопрос. Хлеб-то мы зимой кой у кого из ям силком выгребали. Были и такие в округе, что под винтарь ставить приходилось, а все одно молчали. Нет, не верю я нашему середняку.
- Это как же так? - удивился Сибирцев. - А резолюции зачем принимаете, митинги свои грандиозные проводите, а? Вы что же, обманом занимаетесь?
- Зачем же обманом? - обиделся Баулин. - Положено провести, вот и провели. Везде проводят, а мы что - хуже? Считаю это как агитацию.
- Да кому ж такая агитация нужна, умная твоя голова? - рассердился Сибирцев. - Ты не речи должен произносить, а на деле доказывать, что у Советской власти слово твердое. Что сказала, то и будет. Чтоб не речам, а делу твоему середняк поверил. Вот ты зимой, говоришь, хлеб из ям выгребал. А сейчас чем занимаетесь?
- Сейчас-то? Мы классовый принцип соблюдаем. Чего комбедам на посевную роздали, а чего в центр отправляем. Работы по горло.
- Ты мне про банды ничего не ответил.
- Так что говорить? Не было их тут. Пока. Которые мужики из села раньше ушли, так те не возвращались. А в округе спокойно. Не пошаливают. Глухое место.
- А ты сам нутром ничего не чуешь? По настроению там или еще по каким другим приметам? Вот и поп оживился. Верно? К чему бы это? Не думал? А ты подумай… Что с Антоновым?
- С Антоновым? Да вот есть сведения, что войско в губернию стянули. Много всего: броневики, пушки, Котовский Григорий Иваныч прибыл с бригадой. Говорят, что, мол, конец Антонову пришел. Обложили его - мышь не проскочит.
- Значит, - задумчиво произнес Сибирцев, - мышь не проскочит, говоришь?.. Ах ты, черт! Слышь, Баулин, мне позарез нужно выйти на связь с Ильей. С Нырковым. Понял? Можешь нынче же организовать? Залежался я тут, а дело не движется.
- Нет телефона, а в ночь посылать… - озабоченно покачал головой Баулин. - Одного - опасно. Нескольких не могу. Тут всего по горло… Потом, и ты меня пойми, товарищ Сибирцев, это ведь только говорится, что мышь не проскочит. А ну как проскочит? Да не мышь, а волк? То-то. Между прочим, меньше месяца назад Антонов нагрянул в Рассказово с пятитысячной армией, разнес гарнизон и взял в плен батальон наших войск. А совсем днями уже с семью тысячами штурмовал Кирсанов. Отбросили его. Но ведь дело видишь какое? Ты извини, но мое мнение таково, что неладно и тебе быть тут одному. На отшибе-то. Может, к нам, в село, переберешься, а?
- Так то я для тебя одного товарищ. А им вовсе, может, свой. Полковник, скажем. Как на такой оборот дела поглядишь?
- Дак кто же скажет, что лучше?.. В селе слух такой, что ты вроде им родственником доводишься. Беляк не беляк, да кто тебя знает. Я, собственно, потому и пришел, раньше-то не мог, все хлеб ищем. Понимаешь, Михаил Александрович, как хитрит мужик? Ему говорят: сей, сколько хочешь. Налог-то ведь установлен, излишки, значит, твои. А он остерегается, придерживает зерно… И засуха эта проклятая на нашу голову…
- Не позавидуешь тебе, да. Но связь ты мне все равно обеспечь. Это необходимо. Поэтому откладывать не будем Так-то, брат.
- Вы разрешите, Михаил Александрович? - на террасу выглянула Елена Алексеевна.
- Бог с вами, вы ж хозяйка. Какие могут быть разрешения? Слушаю вас.
- Там к вам еще гость, - неохотно, косо поглядывая на Баулина, сказала Елена Алексеевна.
- Кто же это? - удивился Сибирцев.
Елена Алексеевна стороной обошла сидящего Баулина и, наклонившись над ухом Сибирцева, скороговоркой прошептала:
- От батюшки нашего человек. Хочет вас лично видеть. Но я не знаю, удобно ли при этом… гражданине?
Сибирцев изобразил понимающее выражение и тоже шепнул:
- Зовите. От этого я сейчас избавлюсь.
Когда Елена Алексеевна вышла, он быстро заговорил:
- Вот какие дела, Баулин, от самого "святого отца" гонец. Я все думал, как с ним встретиться, а он сам пожаловал. Ты давай уходи через сад. Вам встречаться ни к чему. А попозже обязательно зайди ко мне или я тебя найду, если смогу добраться до села. О связи не забудь.
- Значит, до вечера? - Баулин встал, нахлобучил фуражку и, пожав руку Сибирцеву, неожиданно легко, почти бесшумно, исчез в саду.
Из комнаты буквально след в след ушедшему Баулину выскользнул лысый старичок, сморщенный и плюгавый, в длинной, до пят, пыльной рясе.
- Наша вам почтенья, - ласково произнес он.
Сибирцев наклонил голову.
- Чем могу служить?
- Хе-хе, - старик показал беззубый рот, поклонился. - От батюшки поклон примитя. Просили узнать, как здоровья и не затруднят ли вас, когда придуть с посященьем?
- Благодарствую, - Сибирцев снова склонил голову. - Передайте: не затруднит.
- А здоровья позволить? - старик хитро сощурился и подмигнул, щелкнув себя пальцем по тощему кадыку.
Сибирцев усмехнулся:
- К сожалению, угостить отца Павла…
- Не, не, не беспокойтеся, - перебил старик. - Время такое, что в гости со своим ходют, хе-хе… Так я и передам.
- Сделайте одолжение.
Старик откланялся и ушел, а Сибирцев откинул голову на спинку кресла и задумался: "Вот и прислал гонца поп. Ну-ну…"