Все олимпийцы без изъятья
И громыхающий их пан,
Нимало не стыдясь, без платья
Гуляли, на манер цыган.
Нагая, как ладонь, Юнона
Скатилась тут же с небосклона
И парубком оделась вмиг.
Призвав на помощь Асмодея,
Обличье приняла Энея,
Помчалась к Турну напрямик.Рутул ужасно расходился.
Досадой был он обуян.
Несолоно хлебав, сердился -
Зачем не припугнул троян?
Вдруг призрак в облике Энея,
В плаще покойного Сихея
Явился Турна задирать:
"Никчемный рыцарь, замухрышка!
Тебе, мозглявый витязь, крышка!
А ну-ка выйди помирать!"Присяжный враг, держась кичливо,
Донельзя Турна уязвил.
На поединок звал крикливо,
Вдобавок трусом объявил.
Пан Турн затрясся, обозлился,
Холодным потом весь облился,
Проклятье изрыгнул в ответ.
Конем на призрак напирает,
А тот вильнул и удирает.
Рутул за ним помчался вслед.Тот - не уйдет, сей - не догонит.
Вот-вот пырнет врага мечом!
Но в ярости ревет и стонет
Пан Турн, оставшись ни при чем.
"Ага, голубчик, удираешь?
Не в куклы с девками играешь!
Поймаю панича за чуб!
Со смертью мигом обвенчаю
И воронов потешу стаю.
Пусть расклюет она твой труп!"Пан Турн за призраком Энея
Пустился к морю на коне.
Противник, будто бы робея,
Вдруг очутился на челне.
Рутул к Энею в лодку прыгнул
И думал, что его настигнул.
Теперь-то можно будет всласть
Над супостатом поглумиться
И кровью вражеской упиться,
В большие храбрецы попасть!Но сам собою по безбурным
Волнам, покинув берега,
Челнок помчался с паном Турном.
Он счастлив был загнать врага.
Наскучив этой заварушкой,
Юнона в небо шасть кукушкой.
Едва не треснул молодец,
В сердцах очнувшись среди моря.
Да что поделаешь! - и с горя
Поплыл туда, где жил отец.Юнона славно пошутила
И Турну пулю отлила.
На всех туману напустила,
Глаза Энею отвела.
Он был как в шапке-невидимке,
И плавал взор его, как в дымке.
Но, сызнова прозрев, Эней
Пришиб Лутага, Лавза, Орсу,
Парфену, Палму сбавил форсу;
Сгубил немало силачей.Под самый городок троянский
Мезентий нагло подступал
И выкликал по-басурмански,
Что, дескать, пан Эней пропал!
"Давай, - кричит, - на ровном месте
С тобой сойдемся честь по чести,
Как двое стоящих парней!"
Столкнулись так, что от усилья
Рванулись, хрустнув, сухожилья.
Врага с коня спихнул Эней.Пощады не давая чванным,
Всадил в Мезентия палаш,
И дух его со словом бранным
Пустился в черту на шабаш.
Эней победой утешался,
С дружиной славно угощался,
Зевеса жертвой ублажив.
До поздней ночи пьянство длилось,
И всё троянство с ног валилось.
Эней и сам был еле жив.Уж заряница не с полушку
Светилась в небе, а с пятак
Или с пшеничную галушку,
И небо рдело, словно мак.
Анхизов сын созвал громаду
И молвил: "Нужно по обряду
Нам упокоить мертвецов.
Пускай возьмутся все Трояне
По-братски, дружно с поля брани
Таскать убитых удальцов".Эней Мезентия доспехи
На пень высокий насадил,
Но, видит бог, не для потехи:
Он Марсу этим угодил.
Пень выглядел, как рыцарь знатный:
Шишак и панцирь, шит булатный,
Копье с флажком и тяжкий меч.
Эней прокашлялся, сморкнулся,
К своей дружине обернулся
И выпалил такую речь:"Герои! Казаки! Трояне!
Храбритесь! Наша, слышь, берет!
Поганый сей чурбан заране
Латинский град нам отопрет.
Но, прежде чем начнете биться,
Дня мертвых нужно потрудиться;
Палланта, павшего в бою,
Эвандру бедному отправить
И поименно всех прославить,
Кто смелость выказал свою".Эней в курень подался вскоре,
Где труп царевича лежал.
Вздыхал аркадский подкоморий
И мух любистком отгонял.
Троянские здесь плаксы были
И, как от боли в брюхе, выли.
Эней разрюмился и сам:
"Эхма, увял мой цветик мака!
То был недюжинный рубака.
Видать, угодно так богам!"Сплели носилки из ракиты
И камышовый балдахин,
Чтоб наш покойник родовитый,
Единственный Эвандров сын,
Явился ко двору Плутона
Как пан, как знатная персона,
А не задрипанный голяк.
Палланта женщины обмыли,
По-праздничному нарядили,
Заткнули за щеку пятак.Когда уж было всё готово,
Пришел соборный протопоп.
Надгробное начавши слово,
Он сбился и в затылке скреб.
Сказал: "Покойник сей не дышит,
Не видит, стало быть, не слышит.
Ей-ей! Увы! Он мертв, аминь!"
Народ премного умилился,
Растрогался и прослезился.
Забормотал: "Пан отче, сгинь!"Палланту покадив, чин чином
Беднягу вынесли на двор;
Его узрев под балдахином,
Эней рыдал и очи тер.
Усопшему на покрывало
Пошло Дидоны одеяло -
Сынка Анхизова трофей.
Носилки взгромоздив на плечи,
Тащились воины далече -
К Эвандру, в город Паллантей.И в чистом ноле, на просторе,
Эней простился с мертвецом,
Сказав: "Бурливо жизни море!
Вольно играть ему пловцом.
Прощай, приятель задушевный!
За нынешний твой вид плачевный
Рутулу я воздам с лихвой".
Палланту низко поклонился,
Облобызав его, пустился
Домой с поникшей головой.Во власти грустных размышлении
К себе вернулся пап Эней,
И только что ввалился в сени,
Как натолкнулся на гостей.
Пришли послы царя Латина,
Все сплошь - асессорского чина;
Один - армейский капитан;
Он век по свету волочился
И по-фригийски научился.
В посольстве был он драгоман.Латинец родом познатнее
Немедля выступил вперед.
Кто не поймет его рацеи -
Прочтите этот перевод:
"Окостенелый труп - не ворог.
Как воин он уже недорог:
Лежит на поле без души!
О князь, тела убитой рати,
Как водится, земле предати
Ты, сделай милость, разреши!"Эней, к добру с рожденья склонный,
Сказал послам латинским так:
"Латинус реке неугомонный,
А Турнус пессимус дурак.
И кваре вам сражаться мекум?
Латинуса считаю цекум,
Сеньорес, олухами - вас.
Латинусу рад пацем даре,
Пермитто мертвых погребаре,
И корам вас мой гнев угас.Один лишь Турнус недруг меус,
Сам эрго дебет воевать;
Так хочет фатум! - ут Энеус
Вам будет реке, Амате зять.
Назначив с Турнусом дуеллюм,
Мы приведем ад финем беллюм.
Не всем же сангвис проливать!
Укажет глядиус, вель деус,
Достоин Турнус иль Энеус
Латинским сцептро обладать?"Посольству речь пришлась по нраву,
И первый осмелел Дрансес.
Не посрамил свою державу,
В карман за словом не полез.
Воскликнул: "Ты на свет родился
Затем, чтоб он тобой гордился.
О князь! Величье - жребий твой.
Мы всё в уста Латину вложим,
Царю мы уяснить поможем,
Что дружба с Турном - звук пустой",Пошли на мировую вскоре.
До срока прекратили рать.
И положили в договоре
Латинских плотников призвать,
Чтоб живо помогли троянцам,
Бездомным этим голодранцам,
Достроить новый городок;
Чтоб нарубить вольготно было
Дубков, осины на стропила,
Сосновых начесать досок.И, согласясь на мировую.
Пустили чарочку кругом;
Пошла гульня напропалую.
Делились дружно табачком.
Одни порядком нагрузились,
Другие с мертвыми возились;
В лесах стояла стукотня.
Сложив забот военных бремя,
Троянцев и латинцев племя
Сошлись, как близкая родня.Эвандра всхлипы, вопли, крики,
Стенанья, - словом, без прикрас
Печаль аркадскою владыки
Я описал бы вам как раз.
Да полно! Стоит ли усилий?
На это нужен сам Вергилий!
Вдобавок ныть я не мастак.
Мне охи, слезы - пуще смерти.
Я сроду не грустил, поверьте.
Авось, друзья, сойдет и так!Блеснула в небесах денница,
Померкли звезды, и опять
Взялась троянская станица
Убитых воинов таскать.
Эней с Трахоном разъезжает,
К трудам дружину понуждает;
Кладут, как бревна, труп на труп,
Сухой соломой покрывают
И троекратно поливают
Смолой и маслом каждый сруб.Вот искры высекли огнивом,
И пламя обняло тела,
И память вечную с надрывом
Завыли так, что жуть брала.
Здесь кость, и плоть, и жир скворчали;
Иные смалец источали,
У многих лопался живот,
И было дымно, чадно, смрадно.
Жрецы трудились тут изрядно:
Искони бе хаптурный род.Однополчане, други, сваты,
Отец и сын, свояк и кум,
Во имя горестной утраты,
А кто и просто наобум,
В костры швыряли седла, сбрую,
Доспехи, обувь дорогую,
Мешки онуч, лаптей, сапог,
Лядунки, сабли, шапки, свитки;
Оружье, утварь и пожитки
Метали, как снопы на ток.В Лавренте тоже грустно было,
Народ являл прискорбный вид;
Сжигали мертвецов уныло,
Ревели на чем свет стоит.
Где сын пропал ни за копейку,
Там клял отец войну-злодейку,
А с ней и дряхлого царя;
И девка крепко убивалась,
Что без венца вдовой осталась,
Утративши богатыря.Растрепаны, простоволосы,
Метались женщины, крича,
И на себе терзали косы,
Одежды рвали сгоряча.
Латина громко поносили,
Истошно выли, голосили,
Рыдали подле мертвых тел;
Себя, стеная, били в груди,
Ругали Турна: гибнут люди
Из-за его любовных дел!