ЗА ВЕЛИКОЙ СТЕНОЙ
ПОВЕСТЬ
60-летию комсомола посвящаю
Автор
Часть первая
ДОМА
1
В начале пятидесятых годов я работал заправщиком самолетов Свердловского аэропорта в должности техника службы ГСМ. Мне было двадцать лет. Сел самолет, подрулил на стоянку, приставили лестницу, сняли почту, выпустили пассажиров прогуляться до буфета, я в это время подкатил на бензозаправщике, развернулся, заехал под плоскость. Механики проверяют давление в шасси, я заправляю баки горючим, глазею на пассажиров, затем требую у бортмеханика расписаться в ведомости и жму назад к емкостям за новой порцией бензина
В общем, работа не то чтобы "ух", но и не пыльная, только аромат от меня шел такой, что прохожие на улицах тушили папиросы. Но я лично не замечал запаха бензина. Спросите у любого кавалериста, чувствует ли он запах лошадиного пота. Нет, не чувствует, потому что привык. Зато в абсолютной темноте на слух определит, что жуют лошади.
Скажу откровенно: я влюблен в авиацию. Остряки говорят: порядок в авиации вывалился из кармана летчика Нестерова, когда он делал первую "мертвую петлю". Или еще: на рекламах, мол, огромными буквами пишут: "Дешево", "Удобно" - и маленькими: "Быстро". Не надо путать, что было и что есть. Было, конечно, и такое, когда по трассам ходили винтомоторные "еропланы".
Но когда на трассы вышли Илы и Ту, дело значительно улучшилось. Рейсы минута в минуту, почти без отклонений. Бывают исключения, и счетно-вычислительная машина перегорает, но я говорю про правила, а не про исключения.
Реактивные лайнеры - гениальное изобретение. Техникам зимой не надо разогревать двигатели; а ведь раньше с "примусом" намучаешься, прямо готов от злости обглодать самолет. Теперь не работа - удовольствие. Подогнал стартовую тележку, подключил, нажал кнопку... "Ши-ши-ши..." И загудели двигатели. Но самое главное - скорость: от Москвы до Владивостока девять часов лета. Фантастика! Получилось так, что одновременно с этими самолетами появились первые спутники, взлетели космонавты, ну и это как-то авиацию несколько отодвинуло, не так она сенсационна по сравнению с достижениями ракетной техники. А я лично и по сей день не могу сдержать восхищения при виде воздушных кораблей. Они громадны и в то же время грациозны, строгие линии, ничего лишнего, чувствуется сила и мощь.
Пассажиры - те быстренько освоились с новой техникой. Если вам придется когда-нибудь лететь через всю Россию, обратите внимание: люди отлично знают, на какой борт следует брать билеты. Если от Москвы, то на левый борт, из Владивостока - на правый. Почему? Пассажир учитывает местоположение солнца. Чтобы можно было подремать в теневой стороне, чтоб посмотреть с высоты на землю, чтоб солнце не светило в иллюминатор как прожектор.
А какой народ у нас в авиации! Тут как на фронте спайка. Чувство локтя - главный навигационный прибор. Случайные люди отсеиваются. Остаются настоящие...
Так вот, я работал заправщиком в Свердловском аэропорту. В тот день, о котором пойдет речь, не принимала Казань.
Утром выпустили машины на Москву и Ленинград, но их вернули с половины пути. А с востока подходят и подходят новые. Здание аэропорта в начале пятидесятых годов было маленькое. Народу скопилось много. Самые нетерпеливые, конечно, стоят у окошек, терзают наших справочных девушек, будто девушки с богом на короткой ноге, будто могут снять трубку и: "Алло, бог? Слушай, друг, дай погоду в Казани! Чего тебе стоит? Понимаешь, один атеист на лекцию опаздывает..."
Я сидел в дежурке, забивал с дружком Васей "козла", когда позвонил диспетчер и сказал, что идет международный. Что ж, надо поглядеть. Поехали, Вася!
Прилетел Ли-2. Зарулил на стоянку, дали сходни. Иностранцы... Все в одинаковых шапках, в одинаковых синих пальто, на боках одинаковые фотоаппараты. Ясно: китайские товарищи пожаловали. Они умеют одеваться в одинаковое и любят фотоаппараты.
Вышли, потянулись на вокзал.
А у меня душа заныла, до того захотелось поговорить с ними по-китайски: вспомнилось детство.
Китайцы ходят по вокзалу, обсуждают что-то, пытаются что-то выяснить. Их, естественно, никто не понимает, так как переводчик, который прибыл с ними, вместо того чтоб исполнять обязанности, залег в медпункте и на вопросы твердит лишь одно: "Сейчас, сейчас..." - и вместо воздуха дышит нашатырным спиртом: укачало беднягу.
Ну я и рискнул. Оставил за рулем бензовоза Ваську, подошел и осторожно говорю:
- Ни чифан ла ма? (Кушал ли, мол, сегодня?)
Такое китайское приветствие. Чисто народное. У них редко кто ответит на этот вопрос утвердительно. Меня поняли.
- Чифан ла. (Ели, мол, спасибо.)
Тут пассажиры нас окружили, начали удивляться, что я соображаю по-китайски. И пассажиры удивляются, и китайские товарищи, и товарищи по работе, потому что никто не подозревал у меня такого таланта. Больше всех я сам удивляюсь: столько времени прошло, а не забыл языка. Слова откуда-то из памяти выплывают, хотя минуту назад спроси, что как называется, я и не вспомнил бы, а в разговоре одно за другим потянулось как ниточка из клубка.
Вначале я очень смущался, потому что говорил на страшном тухуа - наречии вроде нашего "чаво... каво...". А гости-то, видно, народ культурный, городские, раз фотоаппараты на боку.
Они меня спрашивают:
- Хоче... Хоче...
Чего "хоче"? Вроде что-то знакомое, а что именно, никак не могу вспомнить. Один догадался, сказал попросту: "Огненный бык..."
И я понял: о поезде спрашивают. Железнодорожную терминологию я более-менее знал, и на то были причины. Чтоб вам они стали понятны, я обязан рассказать о своем детстве.
2
Родился я во Владивостоке на Второй речке. Если вы были когда-нибудь в Приморье, должны знать место, где я родился, так же, как и Девятнадцатый километр и Океанскую. Прелестнейшие уголки, особенно осенью. На Второй речке у отца был свой домик. Во дворе росли дикий виноград и хризантемы... С рождением мне не повезло: мать умерла при родах- а известно, что, если у человека нет отца - это еще полбеды, но если нет матери - беда настоящая. Человек становится круглым сиротой.
Странно, но почему-то "круглыми" бывают или сироты, или дураки, хотя первое не имеет ничего общего со вторым. Где вы слышали, чтоб говорили: "круглый умница" или "круглый талант", - но вот выражений вроде "круглый дурак" можно услышать сколько угодно.
Правда, есть еще одно выражение - "круглый отличник".
В тот момент, когда я появился на свет, отца дома не было: он "давал морские узлы" где-то вокруг Австралии; отец ходил старшим матросом на старой дырявой калоше времен русско-японской войны.
Это был исторический корабль: он уцелел после Цусимского сражения, японцы почему-то пожалели на него снаряд. Наверное, думали, что неповоротливый транспорт, склепанный гвоздями, сам потонет от страха. Но угольный транспорт потихонечку дотопал до Порт-Артура, потом так же потихонечку подался на Чемульпо, затем во Владивосток.
После освобождения Дальнего Востока от белогвардейцев и интервентов стали приводить в порядок Тихоокеанский флот. Этот флот разворовали все страны мира, принимавшие участие в разбойной войне против Советской России. Угольный транспорт никто не захотел украсть, и он пришелся теперь кстати. Корабль подлатали, подкрасили, переоборудовали в лесовоз, поставили новую трубу и намалевали на борту полубака "Неутомимый".
"Неутомимый" был весьма странным судном. Он коптил на весь Тихий океан, возил лес по странам капитала и вызывал встречные наши корабли на соцсоревнование. Как встретит какой-нибудь советский корабль, так и дает открытым текстом: "Вызываю на соцсоревнование... Обязуюсь..." и прочее. От него шарахались в разные стороны: отказываться было нельзя, а соревноваться с таким корытом - позор на оба полушария.
Так вот, когда о смерти моей матери узнали родственники, в наш дом с разных мест наехала родня из Сучана, из Хабаровска. Вся дальневосточная Украина приехала. Дело в том, что по национальности я украинец, а здесь людей с фамилией на "ко" - каждый второй, если не больше.
Набилось теток полным-полно, и давай реветь. Ревели на все лады и одновременно лузгали семечки. Такая уж у меня родня - по любому поводу грызет семечки.
Заплевали они весь пол шелухой, успокоились, стали судить да рядить, что со мной делать, и единогласно решили купить в складчину козу, чтоб я не умер с голоду.
Возможно, мне бы и тут не повезло: всучили бы они неразумному дитяти рожок с козлиным молоком, я бы доверчиво сосал соску, агукал и просил добавки, но пришла тетя Ду-ся и сказала:
- Моя бери твоя сяохайцзы... Моя твоя еси найму.
Тетя Ду-ся была нашей соседкой, у нее был муж, дядя Дима, настоящее имя которого Дин Фу-тан. Дин Фу-тан работал сцепщиком на железной дороге. Вот отсюда и пошло мое раннее знакомство с железнодорожными терминами. Дины были наши наиближайшие соседи. То, что сказала тетя Ду-ся, я переведу, если вы не поняли. Знать-то вам, что она сказала, все равно надо, раз вы решили читать историю моей жизни.
Тетя Ду-ся сказала следующее:
- Хватит плакать! Мальчика я возьму к себе, потому что у меня десять дней назад родился сын - Лю-третий, и молока хватит на двоих детей. Давайте я буду ему найму (по-китайски это значит - молочная мать).