- Семиствольное ружьё, сэр!
- Оно регламентировано уставом?
- Флотским, сэр!
- Тогда оставьте его морякам.
Хейксвелл шагнул к донегольцу, губы его кривились в усмешке:
- Передайте его мне, рядовой.
Семистволку подарил ирландцу Шарп, Харпер ею очень дорожил, но сейчас ничего не мог сделать. Медленно он снял оружие с плеча и отдал Хейксвеллу. Тот охнул под весом ружья и преданно уставился на полковника, только что хвостом не вилял за неимением последнего:
- Назначить взыскание, сэр?
Тот недоумённо поднял бровь:
- Взыскание?
- За неположенное оружие, сэр.
Уиндхэм отрицательно покачал головой. На его взгляд, с Харпера было довольно взысканий:
- Отставить, сержант.
- Так точно, сэр.
Хейксвелл почесал шрам и потрусил следом за командиром. Когда смотр окончился, а полковник скомандовал вольно, Хейксвелл снял кивер и вперился в его засаленные глубины. Губы сержанта растянулись в блаженной улыбке. Шарп подошёл к лейтенанту Прайсу, бледному даже под слоем жжёной пробки, и кивнул на Хейксвелла:
- Что он делает?
- Бог ведает, сэр, - Прайс до сих пор смотрел на Шарпа снизу вверх, - Каждый раз одно и то же: он скидывает головной убор, пялится внутрь, роняя слюни, и опять одевает его на башку. Он - псих, сэр.
- Снимает и пялится?
- Верно, сэр. Ему место в Бедламе, сэр… - Прайс ухмыльнулся, - Хотя армия тоже подходит…
Только Шарп примерился отобрать у желтомордого семистволку, Уиндхэм, усевшись в седло, потребовал внимания. Хейксвелл живо вернул кивер на макушку, сдвинул пятки и принялся есть начальство глазами. Уиндхэм пожелал роте удачи и напомнил, что их дело - защищать сапёров в случае обнаружения тех противником, не более:
- Вперёд и счастливой охоты!
Шарп провожал тоскливым взглядом вливающуюся в траншею роту (Хейксвелл всё ещё нёс чудовищное творение оружейника Генри Нока). Всем своим существом он тянулся идти с ними. Его стремление подстёгивало понимание того, насколько важен этот взрыв, как он облегчит штурм бреши обмелевшая запруда.
Вместо этого стрелок присоединился к Уиндхэму. Когда колокол в городе пробил пол-одиннадцатого, по знаку полковника девять рот высыпали на бруствер. Уиндхэм тихо сказал:
- Они должны быть на месте.
- Да, сэр.
Полковник зачем-то наполовину вытащил из ножен клинок, невидяще посмотрел на него и задвинул обратно:
- Джек, где вы?
Подскочил Колетт:
- Сэр?
- Вы готовы?
- Так точно, сэр!
- Как только прозвонят одиннадцать, начинайте.
Колетт скрылся во тьме. Майор, ответственный за атаку, повёл выделенные ему четыре роты к форту, защищавшему дамбу. Остальные роты полковник пока придерживал в резерве, втайне надеясь, что отвлекающий штурм обнаружит слабость обороны и перейдёт в настоящий. Полковнику хотелось во главе полка преодолеть ров, взлететь на стену и лично захватить укрепление. Шарп скривился. Интересно, как дела у Лёгкой роты? Ни окриков часовых, ни выстрелов, значит, их не обнаружили. Если не будет накладок, спустя пару минут прогремит взрыв. Однако Шарпа мучили мрачные предчувствия. Он вдруг вспомнил о Терезе и отстранённо прикинул, не разбудит ли взрыв его дочь? Его дочь! Шарп всё ещё не мог привыкнуть к тому, что у него есть дочь.
- Должно быть, порох заложен.
- Да, сэр.
Стрелок пропустил фразу полковника мимо ушей и ответил наобум, но Уиндхэм и не ждал реакции собеседника. Он мыслил вслух. Заложен порох или нет, знали только Раймер и Господь Бог. Шарп представил сапёров, подобно контрабандистам с южного побережья, цепочкой движущихся по тёмной лощине вдоль вод Роильяса.
Уиндхэм снова открыл рот:
- Считайте вспышки, Шарп.
- Да, сэр.
Полковнику не давала покоя надежда на малочисленность гарнизона форта. Далеко слева от Южно-Эссекского ожили осадные орудия. Каждый выстрел подсвечивал дымы, стелющиеся над водой. Французские канониры тоже не смолчали, но в последние дни их огонь ослабел. Неприятель берёг боеприпасы для батарей второй параллели.
- Теперь уже вот-вот. - буркнул под нос полковник и громко окликнул, - Майор Форрест!
- Да, сэр! - Форрест вынырнул из мглы.
Неожиданный треск мушкетов с севера заставил Уиндхэма подскочить, как ужаленного.
- Не наши, сэр.
Стреляли за Гуадианой в занятом Пятой дивизией французском форте. Полковник перевёл дух.
Крик часового донёсся из тьмы. Три офицера замерли, прислушиваясь.
- Qui vive? - снова. И громче, - Gardez-vous!
Грянул выстрел.
- Чёрт! - Уиндхэм буквально выплёвывал брань, - Чёрт! Чёрт! Чёрт!
В форте загомонили, загорелись огни, и пылающие каркасы полетели со стены через ров. Их пламя осветило выстроенные роты Колетта.
- Огонь!
Залп. Бойницы форта обозначились вспышками ответного огня.
- Чёрт! - Уиндхэм скрипнул зубами, - Слишком рано!
Роты Колетта стреляли повзводно. Пули врезались в камни форта. Офицеры орали что есть силы, создавая у врага впечатление, что наступающих больше, чем на самом деле. Залпы звучали один за другим, словно работал какой-то фантастический механизм. Французы в бойницах стреляли слишком часто, чтобы успевать перезаряжать мушкеты, и Шарп предположил, что два или три солдата перезаряжают запасные ружья для каждого стрелка.
- По моим наблюдениям, сэр, в форте достаточно защитников.
- Чёрт! - полковник злился.
Гулкий голос колокола городского собора был едва различим за шумом перестрелки. Французы добавили осветительных снарядов, и Колетт приказал своим людям отойти в тень.
Уиндхэм, волнуясь, мерил ногами бруствер, повторяя, словно заклинание:
- Где же Лёгкая рота? Где же Лёгкая рота?
Артиллеристы на городской стене развернули орудия, прицелились и Шарп услышал свист картечи.
Колетт сохранил хладнокровие:
- В цепь! В цепь!
Картечь, бьющая по разомкнутому строю, уносила не так много жизней. Но, с другой стороны, терялся эффект массовости атаки, и враг мог начать догадываться, что штурм затеян для отвода глаз.
Уиндхэм засопел и выкрикнул:
- Капитан Лерой!
- Сэр!
- Роту на правый фланг майора Колетта!
- Да, сэр!
Гренадёры побежали вперёд, добавляя беспорядка. Уиндхэм повернулся к Шарпу:
- Который час, Шарп?
Стрелок вспомнил колокольный звон:
- Начало двенадцатого, сэр!
- Что же они медлят с миной?
- Дайте им время, сэр.
Уиндхэм уставился на форт. Каркасы освещали ров и часть поля перед ним. Маленькие группы красномундирников выбегали вперёд, стреляли с колена и торопились обратно в спасительную тьму. На глазах у Шарпа один из них запнулся, упал и уже не поднялся. Двое товарищей убитого вернулись и, схватив его за ноги, уволокли из кольца света.
- Капитан Стеррит! Поддержите майора Колетта!
- Да, сэр!
Новая рота канула в ночь. Фраза Лероя всплыла в мозгу Шарпа, и он виновато подумал, что вот ещё один капитан в зоне досягаемости картечи. Но куда же запропастился Раймер? Позади форта царила тишь да гладь - ни взрывов, ни выстрелов.
- Чёрт побери, где они? - Уиндхэм сжал кулаки, - Чёрт!
Колетт отвёл своих парней чуть назад. Он не видел смысла терять их в фальшивой атаке. Огонь из форта стал не таким интенсивным. Долгожданных взрывов не было.
- Чёрт! Надо узнать, что у них стряслось?
- Я могу разведать, сэр!
План Уиндхэма расползался по швам, как мундир из гнилого сукна. Атака Южно-Эссекского потеряла всякое правдоподобие, и неприятель, по-видимому, уже задавался вопросом: от чего англичане хотели отвлечь внимание защитников форта?
- Их могли подстеречь и взять в плен, сэр. Может, они даже до плотины не дошли.
Полковник колебался. Рядом раздался голос Колетта:
- Сэр! Сэр!
- Я здесь, Джек!
Колетт нашёл командира и устало отдал честь:
- Мы долго не продержимся, сэр. Большой урон от картечи.
Уиндхэм решился:
- Шарп, сколько вам нужно времени?
Стрелок быстро прикинул: он один, значит, можно идти напрямик к форту - шум боя скроет всё.
- Пять минут, сэр.
- Учтите, я жду подробного доклада: где они, в чём причина задержки и так далее, понимаете?
- Так точно, сэр.
- Я даю вам десять минут, Шарп.
Он спросил Колетта:
- Вы продержитесь десять минут?
- Полагаю, да.
- Тогда вперёд, Шарп. С Богом!
Стрелок растворился во мраке. Тёмная форма давала ему преимущество. Он взял правее пылающих вязанок, направляясь к руслу пережатого дамбой Роильяса. Спотыкаясь о кочки, Шарп скользил на влажном грунте, но был свободен, главное, - он был свободен! Запахло водой, и стрелок замедлил ход, опасаясь засады. Сняв с плеча винтовку, он взвёл курок, надвинул кивер на лоб, так, чтобы козырёк защитил глаза от слепящих вспышек пушечных залпов, и всмотрелся во мглу, выискивая край лощины. Когда зрение привыкло к темноте, Шарп различил неясную полосу кустов и черноту провала за ними. Шарп подошёл поближе, лёг на живот и перевалил тело в лощину. Овраг оказался глубже, чем он ожидал. Заросший склон круто шёл вниз метров на шесть-семь. На дне стояла тишина, нарушаемая лишь журчаньем воды. Шарп повернул голову влево. Траурная полотнище плотины перечёркивало расщелину всего метрах в сорока от него. Стрелок встал на ноги, отряхнулся и услышал настороженный шёпот:
- Стой, кто идет?
- Шарп! Ты кто таков?