Местность, по которой мы едем, густо заселена. Поля – тщательно обработанные. Гаолян, чумиза и кукуруза уже собраны. На остановках китайские крестьяне разносят яйца и какие-то корзиночки, запечатанные проклеенной бумагой или чем-то вроде того. В них какие-то невероятно острые, замаринованные корешки. Китайцы эту штуку поедают с наслаждением. Мы с Я. тоже купили, но есть не смогли, даже в виде закуски, т. к. у нас с собой еще есть водка.
17 октября, Тянцзин. Большой город. У вокзала ждет комендант, русский офицер, майор китайской службы. Он ведает отправкой пополнения в штаб группы. Мы с Я. оставили наших спутников в распоряжении коменданта, а сами поехали на рикшах по иностранным концессиям. Бесконечный китайский город. Конечно, все торгуют и на каждом шагу – харчевни. На французской, английской и итальянской концессиях – чисто, прохладно, тихо. Стоят, вытянувшись по струнке, вымуштрованные иностранцами китайские полицейские. Большие магазины, банки, кафе и рестораны. Говорят, что самая большая концессия в городе русская. Ее ухватил после усмирения Боксерского восстания сам генерал Линевич.
Завтракали в кафе Рислинга. Там все на иностранный лад, хотя русская водка процветает. За отдельными столиками сидят какие-то иностранцы, больше похожие на бердичевских граждан, чем на великолепных дельцов, каких они хотят из себя изобразить.
18–20 октября, Тянцзин. Тут дело обстоит так: в мае месяце был сформирован броневой дивизион под командой генерала китайской службы Кострова. Его произвели в самом начале, в 1923 г., когда только начала формироваться Русская группа. В этом броневом дивизионе четыре броневика, которыми командуют подполковники Букс, Дилекторский и майор Репчанский. Затем имеется пехотная группа. После взятия у войск У Пэйфу Тянцзина, что произошло недавно, был сформирован конный отряд под командой полковника Бартеньева. В настоящее время пехотный отряд переименован в 105-й полк, командиром которого назначен генерал Чехов. Этот и конный полки составляют бригаду под общим командованием генерала Нечаева. К нему-то я и явился. Он производит впечатление отличного офицера и, видимо, не дурак выпить. В отряде его любят, особенно нижние чины – за храбрость. Я назначен командиром роты в 105-й полк во 2-й батальон.
21 октября, Тянцзин . На этих днях, говорят, получим приказ выступить в шаньдунскую провинцию с задачей взять город Цзинанфу, его столицу, и очистить район от войск У Пэйфу.
Явился к генералу Чехову. Тоже, говорят, храбрый офицер. Рота моя – 115 человек, все по большей части харбинцы и участники Сибирского похода. Народ, как говорится, в большинстве – сорвиголовы, но ребята – славные.
28 октября, Тянцзин. Веду в роте ежедневные занятия. Все, как полагается по уставу, строевое учение, отдание чести, гимнастика и прочее. Вечера проводим в иностранной части Тянцзина, куда ездим на рикшах.
1 ноября, Тянцзин. Сегодня получил в счет жалования аванс, который и "провернули" в городе. Ездили с командиром батальона, двумя командирами бронепоездов и летчиком Я., который пока не у дел и состоит при штабе группы в ожидании создания авиаотряда. Все довольно дорого, правда, бары тут – ай люли малина! Явился к себе только под утро.
5 ноября, Тянцзин. Получил подсумки с патронами. Все японское. Отсюда ясно, кто стоит за нашим маршалом. Говорят, что на днях выступим в поход, броневики уже стоят наготове.
Ваш Ш.".
"Секретно Экз. един.
АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ
Источник сообщает, что в течение 1924 года в политической атмосфере белой эмиграции в Маньчжурии и в её центре гор. Харбин продолжается процесс объединения и одновременно размежевания политических сил. По-прежнему имеют политический вес такие белые военные лидеры, как: ген. Ханжин, ген. Дитерихс, ген. Сахаров, ген. Вержбицкий, атаман Семенов, ген. Андогский, ген. Косьмин, а также: профессора Гинс, Устрялов, гл. редактор харбинского инф. агентства "Дина" Иванов, журналист Арнольдов, студент юридического факультета Покровский, студент Политехнического института сын белого генерала Барышников и некоторые другие.
В связи с созданием в Париже Русского Общевоинского союза (РОВС) активизировались белые генералы Ханжин и Дитерихс, которые занимаются организацией на Дальнем Востоке филиала этого союза.
Поддерживает активные связи с японскими резидентами в Маньчжурии атаман Семенов, который в свою очередь вместе с амурским атаманом Сычевым объединяет вокруг себя осевших в Маньчжурии казаков. По сведениям, полученным из окружения атамана Семенова, его усилиями создается Дальневосточный Союз казаков. Казаки, в тех местах, где они плотно осели (район Большого Хингана: Трехречье, Драгоценка), придерживаются старой формы организации на сотни. Проводится регулярная военная и строевая подготовка, стрельбы. Организуются боевые группы для выхода на сопредельную территорию для проведения террора и диверсий, а также разведывательной работы по ДВК.
В середине 1924 года, после подписания договора с китайской стороной о совместном управлении КВЖД, имеет место обострение отношений между белой эмиграцией и совгражданами. Пока это не получило должного оформления, но в гор. Харбин появилась группа белой молодежи, которая называет себя мушкетерами ("Союз мушкетеров"). Они устраивают драки с совгражданами, провоцируя на столкновения комсомольцев и школьников совшкол. Их поддерживают старшие организации белых эмигрантов. Примечательно, что мушкетеры, это совсем молодые люди в возрасте, чаще всего до 20 лет спортсмены (бокс, гири). Их руководителем является Виктор Семенович Барышников, около 20 лет, сын белого генерала, студент Политехнического института. Его ближайший помощник Алексей Ватута, приблизительно 20 лет, выполняет роль идеолога.
Таким образом, молодежь из семей белых эмигрантов активно втягивается в деятельность белоэмигрантских организаций.
Продолжается ажиотаж по поводу получения эмигрантами виз в другие страны для выезда из Маньчжурии и набор генералом Чжан Цзу-чаном русских белых офицеров и солдат в специальную воинскую группу под начальство ген. Нечаева. Активно в вербовках участвуют ген. Клерже и Шильников.
Нельзя не отметить, что между вожаками белых организаций отсутствует единство, что необходимо использовать в дальнейшей работе.
Установочные данные на указанных в сообщении фигурантов прилагаются.
"Барс". 3 ноября 1924 года".
1924 год, ноябрь
День и смена закончились. Мироныч и Михаил Капитонович сдали точку следующей бригаде, не оборачиваясь, прошли два квартала и сели к извозчику.
– Поужинаем, а, ваше благородие? – спросил Мироныч, продул папиросу и закурил. – А то от сегодняшней беготни живот подвело, аж к спине присох.
Михаил Капитонович поёжился на холодном кожаном сиденье, поднял воротник пальто и кивнул.
– А где, как мыслишь? – снова спросил Мироныч.
Михаилу Капитоновичу было всё равно, и он пожал плечами.
– Давай на вокзал, что ли?
– Давай!
– А вот что, Михал Капитоныч! – вдруг заёрзал Мироныч. – Ты, я вижу, до баб не больно охоч! А покажу-ка я тебе одну кралю, красивше девки вовек не видал! Ежли б щас моя бабка поглядела на белый свет моими бельмами, она б мне их повыколола! Эй, любезный! – крикнул Мироныч извозчику.
Тот обернулся.
– Давай-ка в Фузядянь! На Пятнадцатую, дальше я скажу! А почифанить и там можно, там китайцы не хуже варганят!
Через двадцать минут они сошли на углу трёхэтажного нового дома, и Мироныч встал, как на точку. Михаил Капитонович встал рядом, так, как они обычно стояли, когда вели наружное наблюдение, ему было всё равно, на что смотреть и где чифанить.
– Гляди, ваше благородие! Через минут эдак семь-восемь из той двери должон выйти японский мужчина, ты должен его помнить – Лошак, мы с тобой за ним летом ходили, и с ним будет та самая краля! Видишь, во-о-н та дверь под навесом, где мальчишки в пристенок играют, видишь?
Михаил Капитонович кивнул.
– Ты чё весь день молчанку давишь? Михал Капитоныч! Или обидел кто, или съел, чего не следовало? – Мироныч задал вопрос, не отводя взгляда от двери, на которую указал. До двери было метров восемь, Михаил Капитонович и Мироныч стояли так, что, если человек выйдет из двери и сядет к извозчику или к рикше, они окажутся у него за спиной.
Михаилу Капитоновичу было муторно.
Вчера он получил телеграмму из Читы о том, что завтра утром, 5 ноября, в 8.15, поездом Москва – Пекин приезжает Элеонора. В телеграмме она попросила её не встречать, а прийти в гостиницу "Модерн" в ресторан к 19.00. Чем занять себя до этого времени, Сорокин не знал, поэтому ему и было не по себе. Всё было бы хорошо, если бы завтра тоже была смена и он был бы весь день занят, но его включили в бригаду Мироныча, самого опытного филёра городской полиции, для пущего обучения, а его смена была именно сегодня.
– Чё пригорюнился, ваше благородие? Или новости какие не те? Уж извиняй, что пристал к тебе как банный лист…
Сорокину совсем не хотелось говорить, но Мироныч за полтора месяца, сколько они уже работали вместе, показал себя таким хорошим товарищем, что промолчать было неудобно.
– Да нет, Мироныч! Новости как раз те! Те, что надо, только вот сегодня ночь и завтра день до вечера надо как-то скоротать!
– А што будет завтра вечером? – не отставал Мироныч.
– Завтра вечером?.. – Михаил Капитонович тянул с ответом, потому что говорить всё же не хотелось.