– Выйдете, мадам, мне надо поговорить с господином! – сказал мужчина, женщина поднялась, Михаил Капитонович увидел, как она прижала под грудью пеньюар и вышла.
– Что, молодой человек, никак выспались! – сказал мужчина, он сел на банкетку у стены и рядом положил одежду Сорокина. – Однако у вас для нашего заведения недостаточно денег! Что будем делать?
Сорокин сел в кровати и натянул одеяло.
– Наши услуги стоят денег, а у вас их недостаточно!
– Я служащий сыскной полиции, что вы от меня хотите? – Сорокин наконец-то проглотил горечь в горле.
– А вы думаете, что мы подбираем каждого пьяного на улице? Мы знаем, кто вы!
Мужчина, лет около тридцати, выглядел вполне респектабельно.
Сорокин смотрел на него.
– А может быть, всё-таки рюмочку? – спросил мужчина. – В голове-то небось…
– Позвольте мне одеться! – всё ещё хрипло сказал Сорокин.
– Ну-ну! Михаил Капитонович! Что же так строго? В нашем заведении для вас нет ничего опасного, а рюмочка вам сейчас не помешает, для ясности… по собственному опыту знаю! – Мужчина встал и прошёл мимо Сорокина к тумбочке. Он налил в рюмку, оставил её и вернулся на банкетку. Когда мужчина проходил мимо сначала в одну сторону, потом в другую, у Сорокина мелькнула мысль, что если толкнуть его сейчас, то он вылетит в окно. "А этаж?" – вдруг подумал Михаил Капитонович и почему-то успокоился. Он взял рюмку и выпил.
– Вот и хорошо! – произнёс мужчина.
– Я не знаю, что вы от меня хотите, но в любом случае… отдайте мою одежду! – Горечь сошла, и Михаил Капитонович заговорил уверенно.
– Вот и хорошо! – повторил мужчина и повесил плечики на спинку кровати. Михаилу Капитоновичу, чтобы дотянуться до неё, надо было встать.
– Да, выйдите же вы к чертовой матери! – зарычал Сорокин. – Я не убегу!
– Не убежите, конечно, я отвернусь! – сказал мужчина и сел на банкетке боком.
Михаил Капитонович, не отпуская одеяла, встал, ухватил одежду и, не разбирая, где зад, где перёд, натянул бельё, носки, защёлкнул резинки и вздохнул. Брюки и сорочку он надевал уже не торопясь.
– Так что вам от меня надо? – спросил он и выпил ещё рюмку.
– Наш общий знакомый, уважаемый Илья Михайлович, обещал помочь, но… не успел! – промолвил мужчина.
– Вас зовут… – начал Сорокин и осёкся. – А при чём тут Илья Михайлович?
– Меня зовут Николай Павлович Ремизов, а уважаемый Илья Михайлович был другом нашего заведения!
– Какого заведения, что вы городите? Илья Михайлович был приличный человек…
– А в нашем заведении только и бывают приличные люди… Перечислять не стану, но… Нам надо расширяться, а разрешение в полиции стоит слишком дорого, и получается замкнутый круг: мы не можем расшириться и нет денег для взятки полиции, а нет взятки для полиции, я не могу получить официального разрешения на открытие заведения! Вот так!
После второй рюмки в глазах и мозгу Сорокина всё прояснилось и встало на места.
– Вы думаете – я смогу помочь?
– Несомненно! Вам только надо отдать вот эту бумагу в руки уважаемому Леониду Сергеевичу… – Ли Чуньминю?
– Именно ему! Только в руки! А то, знаете ли, все, к кому я обращался, сначала просят денег, и без всяких гарантий…
– Давайте я передам, только его два дня не было на службе…
– Разве?
Сорокин увидел, что мужчина заволновался.
– Что – разве?
– Неужели он всё-таки…
– Что он всё-таки? – Михаил Капитонович уже завязал галстук и надевал пиджак, мужчина протиснулся мимо него к тумбочке, взял графин с коньяком и сел на кровать, у него был растерянный вид.
Сорокин прошёл к зеркалу и стал поправлять узел на галстуке, в зеркало он увидел, как мужчина выпил.
– Что вас так взволновало?
– Михаил Капитонович, тогда у меня к вам есть предложение…
Сорокин уже окончательно успокоился, только в душе остался неприятный осадок от нелепости всего того, что с ним произошло.
– Какое?
– Я был осведомителем Ильи Михайловича, в смысле мы были… – сказал мужчина и кивнул на дверь: – Давайте спустимся, позавтракаем, и я вам всё расскажу!
Заведение Ремизова располагалось в довольно приличной квартире доходного дома. Партнёрша Ремизова, Изабелла, как она попросила её называть, ждала в гостиной. Они спустились втроём и оказались на Аптекарской. Когда вышли на улицу, Михаил Капитонович подумал: "А недалеко от "Тавриды"! Что же, они за мной следили?"
В кондитерской через два дома Ремизова встретили, как постоянного клиента, и сразу предложили полукабинет. Через несколько минут на столе появились закуски, омлет с беконом, кофе, пирожные и графин коньяку. Кельнерша всё принесла молча и без заказа.
Пока спускались с третьего этажа из квартиры, пока шли по улице и рассаживались за столом, Сорокин успел хорошо рассмотреть Ремизова и его спутницу. Ремизов производил впечатление человека респектабельного, именно так подумал Сорокин, увидев его: высокий рост, спортивное телосложение, косой пробор с фиксатуаром, коротко подстриженные усики, интеллигентное выражение лица, правильная речь, золотая игла в галстуке, золотые запонки, золотая цепочка на жилете, золотой с зелёным камнем брелок и идеальные зубы здорового человека. Изабелла была красивая блондинка с такой фигурой, подробности которой Сорокин боялся вспоминать.
Ремизов начал:
– Иванов Илья Михайлович был для нас и отцом и покровителем. Не в прямом смысле, конечно, отцом, а… вы понимаете!
Сорокин слушал.
– …Восемь лет назад я попал в одну не очень приятную ситуацию… с карточными делами…
Ремизов говорил примерно двадцать минут. Из его рассказа следовало, что он из купеческой семьи, которая держала торговлю во Владивостоке. Что его отец был в городе известным человеком, но в результате интриг братьев Меркуловых разорился и покончил с собой. Что воспитывался Ремизов без матери и, когда не стало отца, лишился возможности закончить учебу в Восточном институте, где изучал китайский и японский языки, это была мечта отца – передать дела сыну и выйти с женьшенем на рынки Китая и Японии. А когда власть во Владивостоке перешла к врагам его отца – тем же братьям Меркуловым, – он, Ремизов, был вынужден уехать в Харбин, в котором бывал и раньше, тогда ещё с деньгами. За карточным столом он повздорил с офицером за передёргивание, тот его не простил и хотел отомстить, не драться, а именно отомстить, но Ремизова спас Илья Михайлович Иванов, который был знаком с этим офицером. Тогда дело закончилось миром.
– …а когда я уже без средств снова оказался здесь, прошлым летом, Илья Михайлович предложил мне тайное сотрудничество, поскольку кроме курсов китайского и японского и некоторой респектабельности я ничем не обладал. Он помог мне войти в определённые круги, познакомил нас, – он кивнул на Изабеллу, – и ей тоже не отказывал… когда требовалась поддержка, таким образом, мы оказались в самом тесном общении с ним.
При упоминании Изабеллы Сорокин вздрогнул и невольно посмотрел на неё, она ответила ему прямым молчаливым взглядом, и он понял, что то, что представилось ему сегодня утром, было волшебным видением, которое уже не повторится. Но какие у неё были… Он вздрогнул. Ремизов и Изабелла с улыбкой переглянулись. Вдруг она сказала:
– А ведь вы живёте один?
Сорокин растерялся.
– В Харбине много красивых женщин! – Изабелла не говорила, она пела.
Сорокин почувствовал, что у него похолодела спина, и вдруг он ощутил тепло этой женщины, которое она ему подарила на одну секунду.
– Ничего, обживётесь! – сказала Изабелла, и Сорокин подумал, что это, скорее всего, последнее, что он от неё услышал, и в нём разыгралась злость и обида.
– А вы за мной следили…
Ремизов попытался что-то объяснить, но Сорокин ему не дал и продолжал, сам удивляясь своему упорству.
– Если я был вам так нужен, то зачем было устраивать этот спектакль? – сказал он и стал смотреть не на Ремизова, а на Изабеллу.
Изабелла смотрела на Сорокина и не отвечала. Ремизов налил коньяк, Изабелле тоже.
– Позвольте, я отвечу?
Сорокину ничего не оставалось.
– Кроме Ильи Михайловича у нас в полиции не было никаких связей, Илья Михайлович нам это запретил, исключительно из интересов конспирации, а про вас он говорил, что рассматривает вас как помощника, мы и подумали после его кончины, что нам, кроме как к вам, не к кому обратиться… Но мы ведь не знали, что вы за человек.
– Чёрт возьми, а сейчас знаете! – взвился Михаил Капитонович. – А если бы я польстился?
– А вы думаете… – промолвила Изабелла, и Сорокин сразу вспомнил её голос, каким она позвала его на улице, ему стало невыносимо от только что заданного вопроса, и он побледнел. – Не переживайте, вы спали, как ребёнок! – сказала Изабелла и грустно добавила: – Даже можно сказать – дрыхли!
– И не обижайтесь на нас! – добавил Ремизов.
И вдруг Сорокина осенило.
– Прошу меня извинить, мадам Изабелла, а я не мог вас видеть на могиле Ильи Михайловича? На девятый день и сороковой!
– Вы видели меня, – сказала она и притронулась к коньяку.
– Я хотел к вам подойти, но не решился… Он мне говорил… о вас…
– Джемпер с косами?
После этого ответа ни сказать, ни спросить стало нечего.
– Уважаемый Михаил Капитонович, давайте попробуем договориться, – обратился Ремизов. – Илья Михайлович вёл одно дело, и мы ему помогали… Вам ничего не говорит название "Реми́з"?
Сорокин подумал, вспомнил, что в числе папок, которые остались после Иванова, была такая, крепко завязанная тесёмками, которую он не успел посмотреть и которую забрал Ли Чуньминь.
– Она у Ли Чуньминя…