- Доберусь, Яша. Обращусь к военным, они меня самолетом отправят, а военного коменданта Камска накажут за мою задержку. Обязан был содействовать моему возвращению. Но здесь, как видно, законы ни для кого не писаны. Я же возглавляю в Москве военный госпиталь, у меня лечится весь генералитет. Два крупных военачальника нуждаются в операции, а я три месяца с лопатой в руках проработал вместо скальпеля. Завалы разгребал. Будет им теперь на орехи. Даже возраст мой их не смутил.
Яков разлил водку по стаканам. Профессор выпил, будто ему дали воду, а морячок громко крякнул от удовольствия.
- Так у вас же должно быть воинское звание, коли вы руководите госпиталем.
- Правильно. Генерал-лейтенант медицинской службы. Но мундир я не ношу. На симпозиум взял его и даже надевал.
- Надели бы в поезде, и вас на работы бы не отправили.
- Они же документы видели, негодяи. Я не против работы, дело-то нужное. Но должна быть рациональность.
- Документ - бумажка, а погоны людей пугают, тем более генеральские.
Дверь купе открылась, и появился проводник.
- Прощеньице просим. Викентий Ильич…
- Иннокентий, а не Викентий.
- Прощеньице просим. Вы же доктор. В пятом купе женщина заболела. Совсем плохо бедняжке. Может, глянете.
- О чем говорить, конечно, гляну.
Профессор последовал за проводником.
Немолодая женщина лежала укутавшись одеялом, ее сильно трясло, лицо покрывали капельки пота. Рядом сидела взволнованная девушка.
- Здравствуйте. Я доктор Прянишников. Какие жалобы?
- Вот, доктор, простудилась. Наверное, в окно надуло, - начала докладывать девушка скороговоркой. - Хотя надуть должно было мне, я сидела по ходу поезда.
Профессор пощупал лоб, пульс.
- Температуры нет. Что у вас болит, уважаемая?
- Горло. И дышать тяжело.
- Какие есть лекарства в поезде? - спросил он у проводника.
- В аптечке стандартный набор. Иод, бинты, аспирин, стрептоцид, анальгин, марганцовка. Больше ничего.
- Не густо.
Доктор приоткрыл одеяло и вздрогнул. На шее и груди женщины были видны язвы, некоторые кровоточили, кожа сильно шелушилась.
- У вас тело не чешется? Зуда не чувствуете?
- Нет.
- Не болит?
- Нет. Я задыхаюсь.
Профессор подошел к окну и открыл его.
- Здесь должен быть свежий воздух. Это не простуда. Возможно отравление или фурункулез. Сколько ехать до станции?
- Километров шестьдесят, - сказал проводник. - Но когда мы до нее доедем, не знаю, уже больше часа стоим. Можем еще пять часов простоять.
- Большая станция?
- Нет. Вряд ли найдем там медикаменты. Воду они нам дадут.
- Где же мы сможем найти лекарства?
- Только в Белом Яре. Это ближайшая крупная станция. А дальше Томск.
- В поезде есть связь?
- У начальника поезда рация.
- Значит, идем к начальнику поезда. Дайте больной воды, сколько есть. А девушке - бинт.
Профессор повернулся к растерянной молодой особе.
- Из бинта сделаете маску в четыре слоя. Сумеете? Болезнь может быть заразной. Вам нельзя болеть, вы должны помогать матери. И не закрывайте окно.
Проводник принес бутылку нарзана из заначки и бинт.
- Мама поправится, доктор?
- Конечно. Но надо отправить ее в больницу. Если это фурункулез, то нужно делать переливание крови. Сейчас я ничего сделать не могу. Аспирином мы ее не вылечим.
Девушка заплакала. Успокаивать родственников профессор не умел, он привык иметь дело с солдатами и немного огрубел на работе.
Прошли по вагонам от восьмого до первого. В каждом профессор разговаривал с проводниками и всем говорил одно и то же:
- Найдите любой повод и пройдитесь по купе. Обратите внимание на больных. Кто-то с насморком, потливый, покраснение глаз, озноб. Составьте списки, на обратном пути я у вас их заберу, а лучше принесите к начальнику поезда. Соберите все. бинты, что есть. Нам нужны маски для здоровых людей.
Начальник поезда спал. Пришлось его разбудить. Это был скуластый, здоровый мужик лет пятидесяти в военном мундире без погон с орденскими планками и без руки.
- Вот так встреча! - воскликнул безрукий. - Не помните меня, доктор? Это вы мне руку оттяпали в 43-м. По живому пилили, без наркоза. Стакан спирта - и поехали. Мне тогда кисть раздробило шрапнелью. Я Лука Лыков.
- Имени не помню, через меня таких тысячи прошло, Лука. Кисть твою помню. Затянули с доставкой, гангрена вверх поползла.
- Так я же под перекрестным огнем сутки в грязи провалялся, пока меня вытащили с поля. Девчонка-санитарка Варюха на своем горбу волокла. Геройская девка!
- Варю Горскую вызвали в особый отдел, и никто ее больше не видел с тех пор. Врачом она была, а не санитаркой. Но собирать раненых с полей я запретить ей не мог.
- Впереди фрицы, за спиной СМЕРШ, от чьей пули больше солдат полегло, сейчас никто не скажет.
- Ладно, Лука, забудем фронт. У нас тут свой фронт начинается. От Томска можно доехать до ближайшей станции на машинах, или только по "железке"?
- Должны быть дороги.
- Вот и я так думаю. Надо радировать в Оренбург, я дам список медикаментов, их должны отправить нам навстречу. В поезд занесли страшную заразу. Если мой диагноз подтвердится, то я бессилен. Нужны сыворотки, а такие есть только в Москве. Не дождемся, болезнь протекает очень быстро, от одного дня до трех - и смерть.
- Так что же делать?
- Отделить здоровых от больных.
- Вы считаете, что у нас много больных?
- Эта дрянь передается воздушно-капельным путем. На тебя чихнули, и ты заболел. Болезнь маскируется под простуду. Мы выехали со станции Судженск пять суток назад и топчемся на месте. Никто с поезда не сходил и не заходил. Новых пассажиров нет. Значит, заразу мы везем со стройки. Сколько человек успели пообщаться между собой за пять суток? Кто-то заразился, а кто-то нет. Все зависит от иммунитета.
- У нас занято три четверти мест, - сказал проводник. - Можно освободить один вагон и устроить там лазарет для зараженных.
- Хорошая мысль, - кивнул профессор, - только одним вагоном мы не обойдемся.
- Освободим два хвостовых, - предложил Лыков. - По прибытии в Томск сможем их отцепить от эшелона и двинуться дальше. А больных перевезут в больницы.
- Отлично. Решение принято. Начнем работу ночью и тихо, чтобы не поднимать панику.
- Нет ничего хуже паники, - согласился Лыков. - Как мне доложить обстановку начальству, чтобы они нормально отнеслись к нашему требованию выделить транспорт, лекарства и пригнать сюда машины? До такой наглости никто еще не доходил. Вы думаете, там не запаникуют?
- Грипп! Скажете - вирусный грипп. Запрос пошлете за моей подписью. Никто не усомнится в моем диагнозе.
- А что это, если не грипп? - осторожно спросил проводник.
- Эта болезнь пока плохо изучена. Вряд ли вы о ней слышали.
- Не чума, надеюсь? - спросил начальник поезда.
- Нет, не чума. Откуда ей здесь взяться. Я вот еще о чем подумал. Ресторан надо закрыть. Там всегда толчея, думаю, оттуда и началось распространение заразы. Проводники помогут разносить пищу по купе.
- А может, вы преувеличиваете, доктор? - спросил проводник.
Отвечать не пришлось: один за другим начали приходить другие проводники. Пятеро из девяти подтвердили наличие больных со сходными признаками болезни.
- Всем надеть маски, - командовал профессор. - Начинайте расселять задние вагоны, к полуночи они должны быть свободными. Нам нужны носилки. Во время транспортировки больных в коридоре никого быть не должно. Все надо проделать очень быстро, не давая людям опомниться.
- А что делать с родственниками?
- Выделить им бинты для повязок. Медсестер нам взять негде, поедут с больными. Хорошо бы опросить пассажиров. Наверняка среди пятисот человек есть медработники. Пришлите их в мое купе, я их проинструктирую. Мне нужны помощники.
- Черт! Похоже на блокаду, - сказал Лыков.
- Пойми главное, Лука! Всех мы не спасем, кто-то умрет, но уберечь от гибели многих в наших силах. Спорить бессмысленно, надо действовать. Приступайте. И главное - нам нужна вода. Ищите емкости. Остановите поезд у первого же источника.
Профессор ушел к себе.
- Куда вы пропали, Иннокентий Ильич? - удивленно встретил его капитан.
- У нас крупные неприятности, Яков.
Профессор сел, налил себе полный стакан водки и выпил. Морячок последовал его примеру.
- Дезинфицирует. Правильно. Беру вас, Яша, в свои помощники. Этой ночью нам спать не придется.
- Так в чем проблема-то?
- Говоря вашим флотским языком, у нас на борту легочная сибирская язва. Ума не приложу, как она попала в центр Сибири. "Сибирская" лишь ее название, а не место рождения.
- Слыхал. Япошек-отравителей я конвоировал в 45-м из Китая во Владивосток. Служил тогда в Амурской флотилии.
- С тех пор пять лет прошло.
- Один косоглазый фанат кричал: "Мы вас и через сто лет убьем!"
- Правильно кричал. Штаммы язвы могут жить сто лет, если создать им соответствующие условия. Но мы же работали в Камске три месяца и не было ни одного случая.
- Подбросили. Зачем себя травить? Поезд уехал, пусть травятся в пути. Эксперимент. А мы подопытные кролики.
- Разумная мысль, Яша. Только я плохо представляю, как можно подбросить заразу. Это же не камень, который легко кинуть в окно.
- Пузырек или другой какой сосуд. Хабаровский процесс помните? Там много говорили о керамических бомбах.
Оба посмотрели на дверь. На пороге купе стоял приятной внешности молодой человек с хмурым лицом.