В эту бухту, образующую глубокую выемку в левом берегу реки Сент-Джонса, впадает какая-то безыменная речушка, которая протекает у форта Хелмен, почти на границе между графствами Патнам и Дьювал. Узкий проход в бухточку полностью скрыт за сплетениями зеленых ветвей, образующих непроницаемую завесу. Жители края и не подозревают о существовании этой темной лагуны. Никто не пытался туда проникнуть, никто не догадывался, что она служит убежищем Тексару, ибо берег Сент-Джонса, казалось, тянулся здесь непрерывной линией. Вот почему только очень искусному гребцу, хорошо знакомому с этой бухтой, удалось бы проникнуть в нее на своем челне в полумраке наступающих сумерек.
Вслед за свистком "Шаннона" с берега тотчас же донесся троекратный окрик, и среди высоких прибрежных трав замелькал яркий огонек. От берега к пароходу плыла, очевидно, какая-то лодка.
То был простой челнок с одним веслом. Вскоре он приблизился уже на расстояние полкабельтова от парохода.
Тексар наклонился через борт и, сложив руки рупором, крикнул:
- Эй!
- Эй! - отвечали с лодки.
- Это ты, Скуамбо?
- Я, господин.
- Подъезжай-ка ближе.
Челнок подплыл к пароходу. При свете факела, прикрепленного на носу челнока, можно было разглядеть сидевшего в нем человека. То был крепкий и сильный, с обнаженным до пояса могучим торсом и спутанной черной гривой, индеец.
Тексар повернулся к своим друзьям и пожал им всем руку, говоря с многозначительным видом: "До свиданья". Затем, кинув угрожающий взгляд в сторону Бербанка, он быстро спустился по трапу и сел в челн к индейцу.
Несколько оборотов колес - и пароход оставил челнок далеко позади; никто из пассажиров "Шаннона" и не подозревал, что легкое суденышко скрылось в чаще прибрежных зарослей.
- На пароходе одним негодяем меньше, - заметил Кэррол, не стесняясь присутствия друзей. Тексара.
- Он не только негодяй, - сказал Бербанк, - он опасный преступник. Я ничуть в этом не сомневаюсь, хотя этому мерзавцу и удавалось всегда выйти сухим из воды, установив каким-то непостижимым образом свое алиби.
- Если этой ночью в окрестностях Джэксонвилла будет совершено преступление, - заявил Стэннард, - то Тексар во всяком случае окажется ни при чем: ведь он только что покинул "Шаннон".
- Ну, я в этом не уверен, - возразил Бербанк. - После всего случившегося я ничуть не удивлюсь, если мне даже скажут, что он в это самое время убил или ограбил кого-нибудь в пятидесяти милях отсюда, на севере Флориды… Правда, меня не поразило бы также, если бы ему удалось доказать, что не он виновник преступления… Но довольно говорить о нем. Скажите-ка лучше, Стэннард, вы едете прямо в Джэксонвилл?
- Да, сегодня же вечером.
- Ваша дочь ожидает вас?
- Да, и я тороплюсь к ней.
- Понятно. А когда вы собираетесь к нам в Кэмдлес-Бей?
- На этих днях.
- Приезжайте-ка поскорее, дорогой Стэннард. Вы же знаете, что мы накануне важных событий, которые не преминут развернуться с приближением федеральных войск. Не безопаснее ли будет для вас и Алисы перебраться к нам в Касл-Хаус, чем оставаться в городе, где от южан можно ожидать любых безобразий?
- Вот это мне нравится! Да разве сам-то я не южанин, любезный Бербанк?
- Конечно, южанин, Стэннард, но вы мыслите, вы действуете, как северянин.
Час спустя "Шаннон", уносимый беспрерывно усиливавшимся отливом, прошел мимо живописной деревушки Мандарен, приютившейся на склоне зеленого холма, и милях в пяти или шести ниже по течению остановился у правого берега реки.
Тут была устроена грузовая пристань. Чуть выше по течению виднелся легкий пирс - красивое деревянное сооружение, подвешенное на двух проволочных тросах. То была пристань Кэмдлес-Бея.
На конце пирса стояли два негра с фонарями в руках, ибо наступила уже ночь.
Джемс Бербанк простился с мистером Стэннардом и в сопровождении Кэррола вступил на пирс.
За ними шла Зерма, которая отозвалась на окликавший ее откуда-то из темноты детский голосок.
- Я здесь, Ди! Здесь!
- А папа?
- И папа тоже.
Фонари стали удаляться от реки, а "Шаннон" продолжал свой путь, повернув к левому берегу. Тремя милями ниже Кэмдлес-Бея, на противоположном берегу реки, он остановился у пристани Джэксонвилла, где высадилась большая часть остававшихся еще на нем пассажиров.
Здесь, между прочим, сошел на берег Уолтер Стэннард и трое или четверо из единомышленников Тексара, с которыми тот расстался полутора часами раньше, когда индеец приехал за ним на челноке. На пароходе осталось только человек шесть пассажиров, направлявшихся частью в Пабло - небольшое местечко близ маяка в устье Сент-Джонса, частью на остров Талбот, находящийся при входе в пролив того же названия, а частью, наконец, в порт Фернандину. "Шаннон" продолжал плыть по реке, благополучно миновав песчаную отмель, и скрылся через час за поворотом бухты Траут, где Сент-Джонс, становясь вдруг бурливым, смешивал свои воды с сердитым прибоем океана.
2. КЭМДЛЕС-БЕЙ
Кэмдлес-Бей - таково название плантации, принадлежавшей Джемсу Бербанку. Богатый плантатор жил там со всей своей семьей. Название свое плантация получила от бухты на Сент-Джонсе, находящейся немного повыше Джэксонвилла, на противоположном берегу. Вследствие такой близости плантации к городу сообщение между ними было удобным и легким: при попутном ветре от Кэмдлес-Бея до Джэксонвилла можно было добраться на хорошей лодке за какой-нибудь час. Кэмдлес-Бей находился на расстоянии не более трех миль от главного города графства Дьювал.
Плантация Джемса Бербанка была одной из лучших во всей Флориде. Кроме этих земель, у него еще были большие поместья в штате Нью-Джерси, который граничит со штатом Нью-Йорк. Таким образом Бербанк мог считаться очень богатым человеком.
Место для плантации на правом берегу Сент-Джонса было выбрано чрезвычайно удобное, как бы самою природою приспособленное для возделывания, и человеку не приходилось затрачивать слишком много усилий, чтобы обрабатывать эту плодородную почву. При умном и распорядительном хозяине, бывшем в то время в расцвете сил и обладавшем вдобавок солидным капиталом, при удачно подобранном персонале, плантация находилась в цветущем состоянии.
Земли в поместье было четыре тысячи акров ; и если в Южных штатах можно было встретить поместья больших размеров, то вряд ли где хозяйство было так хорошо поставлено, как у Бербанка. Господский дом, службы, конюшни, жилища для рабов, мастерские, рельсовая дорога между плантацией и пристанью, дороги для повозок и фургонов - все было устроено необыкновенно практично и удобно. На всей усадьбе лежал тот отпечаток домовитости и порядка, который умеют придать своему хозяйству обитатели Северных штатов.
С Кэмдлес-Беем могли сравниться только лучшие поместья Виргинии или обеих Каролин. Высокие плоскогорья плантации как бы специально были предназначены для хлебных злаков; в низинах разводились кофейные деревья и какао. Болотистые, топкие равнины с солончаковой почвой отведены были под рис и сахарный тростник.
Известно, что хлопок Флориды и Джорджии ценится на рынках Европы и Америки очень высоко благодаря шелковистости и длине его волокон, и хлопковые поля с их аккуратными насаждениями, нежной зеленью и лиловато-желтыми цветами составляли поэтому одну из главных-доходных статей поместья. Во время сбора хлопка на этих полях, площадью от одного до полутора акров каждое, появлялось множество временных хижин, в которых жили невольники - женщины и дети, собиравшие с кустов коробочки и выбиравшие из них хлопок, - операция, требующая большой осторожности, чтобы не повредить волокон. Затем хлопок сушился на солнце, очищался на чесальных машинах с зубчатыми колесами и вальцами, прессовался гидравлическими прессами, упаковывался в кипы, стягивался железными обручами и складывался в амбары в ожидании отправки. Погрузка на парусники или пароходы производилась тут же с пристани Кэмдлес-Бея.
Кроме плантаций хлопка, у Джемса Бербанка были также обширные насаждения кофе и сахарного тростника. Первые - заповедные участки с тысячью - тысячью двумястами деревьев высотой в пятнадцать - двадцать футов каждое; цветы их похожи на испанский жасмин, а плоды - на вишенку с двумя косточками, которые оставалось лишь извлечь и высушить. Вторые - луга, вернее болота, ощетинившиеся высоким тростником длиною от девяти до восемнадцати футов, с белыми султанами, развевающимися по ветру точно плюмажи скачущей кавалерии. Сахарный тростник был предметом особого ухода в Кэмдлес-Бее: сахар из него получался в жидком виде, а потом перерабатывался в рафинад на сахарных заводах, хорошо оборудованных по тому времени. Побочными продуктами были сиропы, идущие на производство водки, рома и тростникового вина, которое приготовляется из смеси жидкого сахара с ананасным и апельсиновым соком. Это тоже была весьма доходная статья, хотя и не столь прибыльная, как хлопок.
Несколько участков с деревьями какао, бататом, маисом, ямсом, индиго, табаком, двести - триста акров рисовых полей - все это давало значительную прибыль.