- Добрый вечер, фрау Штайниц! Добрый вечер, герр Штайниц! - поклонился Лебволь.
- Как прошла прогулка? - поинтересовалась фрау Эльза.
- Великолепно, мамочка! - поцеловала Эрна мать в щеку. - Только я… - она покачнулась, - стою на земле как после путешествия по бурному морю, - и звонко рассмеялась.
Фрау Эльза пригласила гостя в особняк на чашечку кофе, но Лебволь с благодарностью отказался, сказав, что хотелось бы еще засветло успеть вернуться в Вальтхоф.
- Подождите меня в беседке, я сейчас, - попросила Эрна Лебволя и, передав свою лошадь подошедшему слуге, убежала переодеваться.
Вернулась она очень быстро, одетая в бледно-лиловое платье, легкое, пышное, почти воздушное. Даже туфельки Эрны были тщательно подобраны под цвет огромного камня в ее перстне. Очевидно, туалет давно поджидал свою хозяйку.
Эрна тихо опустилась на скамейку, усадила рядом с собой вставшего при ее появлении Лебволя, и замерла. Она была рядом, совсем рядом, и Лебволь невольно ощущал ее тепло, ее учащенное дыхание. Сегодня Эрна была особенно красива, всем своим существом стремясь понравиться ему. Он это чувствовал, знал и удивлялся, как ровно билось его сердце, как спокойно он взял ее теплую руку в свою. Она вдруг сразу покорно прижалась к нему, и он почти машинально обнял ее.
Широко раскрытые глаза Эрны встревожили Лебволя. Ему стало страшно, и это мгновенно напугало ничего не понимавшую девушку. Они по-прежнему сидели молча. Легкие рукава ее платья напомнили Лебволю птичьи крылья. Поймав его пристальный взгляд, Эрна резко встала, и сходство с птицей пропало. Лебволь тоже вскочил, шагнул к девушке, чуть слышно позвал ее:
- Эрна!..
И в ту же секунду Лебволь почувствовал боль на щеке, где царапнул камень перстня Эрны, мягкий шелковый материал приятно щекотал его шею, а руки Эрны все сильнее наклоняли его голову, и ее горячие губы прижались к его сухим губам.
- Леби, дружок мой, - зашептала она.
Из особняка кто-то вышел на улицу. Поблизости тихонько заржала лошадь, терпеливо ожидавшая хозяина.
- Пора мне, - Лебволь решительно поднялся. Эрна взяла его под руку и повела к лошади.
- Мы теперь с тобой, дружок, часто будем совершать прогулки верхом, - сказала она.
Лебволь прыгнул в седло, вздыбил коня и пустил его вскачь, быстро растаяв в темноте. Эрна помахала ему рукой. Обернувшись, она увидела отца, бросилась ему на грудь и счастливо прошептала:
- Я люблю его, папа. Очень люблю…
А Лебволь несся по дороге, то и дело пришпоривая лошадь. Ему во что бы то ни стало требовалось застать в конюшне Ладушкина и узнать причину его внезапного перемещения от баронессы в виварий.
Федор Иванович находился в конюшне, ожидая возвращения молодого Шмидта. Он принял из его рук поводья и кивнул на ходившего у вивария часового-эсэсовца, предупреждая об осторожности.
- Как вы здесь оказались? - спросил Лебволь.
- Доктор Штайниц посчитал, что я как зоотехник больше принесу пользы для рейха в его виварии, - усмехнулся Ладушкин. - Это и хорошо! Буду ближе к вам… А вот в другом - провал, - и он коротко рассказал о Генрихе Циммермане и его группе. - Теперь мы фактически остались без взрывчатки.
- Надо через Центр найти способ контакта с группой, - подсказал Лебволь.
- Не могу выйти в эфир. В лесу дежурят радиопеленгаторы. Работаю только на "прием".
Лебволь огляделся. Часовой по-прежнему ходил у вивария, не обращая внимания на людей, стоящих у лошади. Племянника профессора Шмидта знали в гарнизоне все и потому не обращали на него внимания. И все же долго задерживаться с зоотехником Лебволю было нельзя.
- В общем, контакты с группой Циммермана надо налаживать быстрее, - произнес он и громко, чтобы слышал часовой, приказал: - Каждый вечер лошади должны быть готовы для меня и фрейлейн Штайниц!
- Слушаюсь, господин Шмидт, - так же громко ответил зоотехник и повел расседланную лошадь в конюшню.
Старый Форрейтол последние дни жил мучительной и в то же время радостной тревогой нетерпеливого ожидания встречи с сыном. "Ждите Рихарда в гости", - шепнул ему русский зоотехник, когда однажды вечером привел в Вальтхоф оседланную лошадь для молодого Шмидта. В какой именно день приедет Рихард, он не сказал, и потому каждый прошедший час был тяжелым испытанием для старика. Он выполнил просьбу Ладушкина. В Берлине к нему в дом действительно зашел пожилой человек, должно быть рабочий, и предложил обменять банку натурального кофе на пачку сигарет. Фрау Кристина в тот субботний вечер была особенно довольна, за многие месяцы войны ей впервые приходилось пить настоящий кофе, а не суррогат.
Каждую минуту ждал Форрейтол появления сына в Вальтхофе, готов был к этой встрече и все же растерялся, услышав сообщение о его приезде от горничной.
Он находился в дальнем углу сада, куда прибежала встревоженная и счастливая Габи.
- Дедушка Форрейтол, ваш сын приехал с фронта! Ваш сын…
У Форрейтола затряслись ноги, силы вдруг покинули его, и он не мог сдвинуться с места. Ведь все в Вальтхофе знали, что его младший сын убит, старика жалели, а профессор Шмидт даже дал ему денег, и вот Рихард появился живой и невредимый.
- Как… как приехал? - удивился Форрейтол. - Он же… Мой младший сын, как и старший, погиб на фронте… Ты не ошиблась, девочка?
- Нет, нет, не ошиблась, - горячо заверила Габи. - Он сам сказал, что он ваш сын Рихард. Такой красивый… С боевым орденом!
Форрейтол наконец овладел собой и, поддерживаемый Габи, направился к дому. Рихард побежал к нему навстречу, обнял отца. Старый солдат не выдержал, разрыдался.
- Что вы, что вы, отец! Я жив и здоров. Радоваться надо, а вы… - утешал его Рихард.
- А мне… нам же извещение прислали…
- Поторопились, значит. На фронте такая неразбериха, всякое может случиться.
- А мать видел?
- С мамой дурно стало. Еле отходил…
Чувствительная Габи, глядя на трогательную встречу старика отца и воскресшего из мертвых сына с солдатским крестом и погонами ефрейтора, не стесняясь, плакала, растирая кулаками обильные слезы. Она побежала в дом и рассказала о встрече садовника с сыном кухарке Марте, Гюнтеру и молодой хозяйке.
- Я очень рада за нашего Форрейтола, - проговорила Регина и приказала кухарке хорошенько накормить героя войны.
Вернувшийся с работы профессор Шмидт был немало удивлен появлением сына садовника в Вальтхофе.
- Вот и верь официальным документам!
При виде сияющего от встречи с отцом Рихарда у профессора защемило сердце. Он вспомнил об Альберте, от которого до сих пор нет никаких вестей. Вот бы его сын так же внезапно появился в Вальтхофе! Шмидту интересно было узнать о делах на фронте от очевидца, и он пригласил Форрейтолов к ужину.
Все внимание за столом было обращено на стеснительного Рихарда, удостоившегося высокой чести сидеть рядом со знаменитым профессором. Прислуживавшая хозяевам Габи с трепетом ловила каждое слово фронтовика, явно симпатизируя ему. Рихард рассказал обо всем увиденном на фронте, о тех тяжелых испытаниях, выпавших на его долю при двух переходах линии фронта под вражеским огнем, и о мытарствах в тылу врага. К счастью, все закончилось благополучно, командование полка высоко оценило его боевые заслуги и разрешило ему отпуск на родину, добавив за храбрость к положенным для солдат двум неделям еще одну неделю отдыха. Его определили в полковую разведку, и по возвращении в часть ему сразу же придется идти за "языком" в тыл противника.
- Ваш сын, герр Форрейтол, настоящий солдат фюрера! И вы можете им гордиться! - сказал Лебволь.
Габи было очень жаль юношу, которому вновь предстояло под пулями русских переходить фронт. Там, на Востоке, погиб ее отец, был убит старший сын Форрейтола Иоганн. Возможно, и Рихарда подстерегает смерть?
- Я все бы отдала, лишь бы не отпускать вас обратно на фронт, - сказала она, провожая Рихарда в отведенную ему для отдыха веранду.
Рихард дружелюбно улыбнулся совсем еще юной горничной.
- Как жаль, что вы не генерал, фрейлейн! Иначе приказали бы ефрейтора Форрейтола перевести на службу в Берлин или, на худой конец, в Шварцвальд!
- Тогда бы я это сделала не задумываясь, - рассмеялась Габи. И вдруг нахмурилась, серьезно произнесла: - А почему бы вам не поговорить с профессором Шмидтом? У него большие связи в Берлине. Он не откажет сыну своего садовника.
Рихард покачал головой:
- Нет, Габи.
- Но почему?
- Потому что меня сочтут трусом. Фронта испугался… А ведь девушки не любят трусов! Да еще такие хорошенькие, как вы.
Щеки Габи зарделись румянцем. Она отвернулась, чтобы не выдать своего волнения, а про себя твердо решила помочь Рихарду.
Утром, когда Рихард еще спал, она подошла к его отцу и посоветовала обратиться к хозяину с просьбой помочь оставить сына где-либо в тылу.
- Доброе у тебя сердце, Габи, - растроганно произнес Форрейтол. - Но профессор слишком занятый человек, чтобы заниматься сыном простого садовника. Да и не сможет он ничего тут сделать. Вот если бы господа офицеры, которые ходят к фрейлейн Регине, захотели помочь Рихарду, то наверняка смогли бы. Они занимают высокие посты в Берлине. А уж об их отцах и говорить нечего…
Упоминание имени хозяйки натолкнуло Габи на смелую мысль попросить ее за Рихарда. Поклонники фрейлейн - знатные особы, и им ничто не стоит удовлетворить прихоть их кумира.
Регина, вышедшая с овчаркой на прогулку в сад, внимательно выслушала сбивчивые слова расстроенной горничной.
- Габи, девочка, уж не влюбилась ли ты в этого героя-фронтовика?! - сочувственно улыбнулась она.