- Ну-ка, доктор, дайте я на них взгляну хотя бы в щелку. - "Боже, так это мои агенты Лыковские", - едва не крикнул Грюндлер. Он только и спросил: - Их уже не спасешь?
- Нет. Они обречены, - улыбнулся Штайниц. - А что?
- Да так… - уклончиво ответил Грюндлер.
Вернувшись к себе, он приказал дежурному вызвать к нему Баремдикера.
Кажется, наступил час его, оберштурмбанфюрера СС Рудольфа Грюндлера, активных действий, час долгожданный, когда он наконец докажет всему гестапо, что держится на должности не из-за поддержки всемогущего родственника, а благодаря своему прирожденному уму, прозорливости, истинному таланту контрразведчика. Только вчера из главного управления имперской безопасности ему прислали переводы информации из английских газет. В них со ссылкой на достоверные источники сообщалось, что кроме направляемых на Лондон ФАУ у немцев полным ходом идут работы по созданию нового чудо-оружия огромной разрушительной силы, которое предназначено для использования в стратегическом тылу противника с целью вывода из строя в массовом масштабе его экономических ресурсов и уничтожения людских резервов. Само по себе это сенсационное сообщение английской прессы не вызывало какого-либо подозрения в РСХА, фюрер в последнее время довольно часто грозил врагам третьей империи новым абсолютным оружием. Настораживала лишь небольшая, но довольно существенная деталь: одна из английских газет хвастливо писала, что как известны данные о ФАУ-I и ФАУ-II, так не представляет больше секрета и новое чудо-оружие Адольфа Гитлера, над которым работают крупнейшие немецкие ученые-специалисты с мировым именем, ранее считавшиеся гуманистами и пацифистами. Среди них значились фамилии профессора Шмидта и, главное, доктора Штайница. Газета конкретно не указывала вида оружия - атомное или бактериологическое, но упоминание имен химика-органика и бактериолога само собой говорило, что англичане что-то знают. Профессора Шмидта дотошные английские репортеры знали еще до войны. Однако откуда им стал вдруг известен доктор Штайниц, имя которого всегда было засекречено? Выходит, в самой лаборатории - что маловероятно, - а может, в Шварцвальде действует хорошо законспирированный английский разведчик? Не потянется ли к нему тонкая пока еще ниточка от Лыковских, которых потребовалось по каким-то причинам ликвидировать? Вот бы поскорее распутать этот клубочек, и тогда его, оберштурмбанфюрера Грюндлера, ждет колоссальный успех, признание самим фюрером его заслуги как спасшего от уничтожения английской разведки абсолютного оружия рейха.
В специальном распоряжении начальника РСХА командиру бригады охраны в связи с заявлением английских газет предписывалось усилить охрану секретного объекта государственной важности, применяя любые средства. Кальтенбруннер информировал своего родственника, что для отражения возможного налета английской авиации на бактериологический центр к западу от Шварцвальда устанавливаются батареи зенитной артиллерии, а на близлежащих аэродромах в постоянной готовности будут находиться истребители-перехватчики.
Баремдикера нашли в полукилометре от парников. Он безмятежно спал в кабине пикапа, ночью сошедшего с дороги, врезавшегося в густые кусты и потому скрытого от глаз. Заходя в кабинет Грюндлера, он думал лишь поскорее освободиться от него, пойти домой и до обеда поспать. Болела голова, во рту все пересохло - видно, здорово они вчера выпили с Генрихом.
- Кого вы ночью привезли в лабораторию? - вместо ответа на приветствие спросил явно взволнованный Грюндлер.
- Мужчину и женщину. Как и приказывал доктор Штайниц. Русских… Номера… - Баремдикер напряг память, - номера вот не помню. Забыл. Да они значатся в медицинском заключении.
- А где сейчас находятся наши осведомители супруги Лыковские?
- Работают на парниках баронессы. Временно, конечно. В порядке отдыха…
Грюндлер желчно засмеялся, с издевкой поглядывая на ничего не понимающего гауптштурмфюрера.
- Лжете! - бросил он ему в лицо.
Баремдикер вспыхнул, его узкое лицо вытянулось, нижняя губа мелко задрожала от нанесенной обиды.
- Я не позволю оскорблять мою честь даже вам, оберштурмбанфюрер! - выпалил он.
- Идемте со мной, - приказал Грюндлер, решив на месте уличить внебрачного баронского отпрыска. Он повел его в бактериологическую лабораторию мимо вытянувшихся в струнку часовых. Никогда раньше гауптштурмфюреру не доводилось бывать в этом здании, туда его Грюндлер не допускал. А сейчас ведет сам.
При их входе в лазарет супруги Лыковские тут же поднялись с коек.
- Кто вас привез сюда?
- Они, господин гауптштурмфюрер, - показал на Баремдикера Лыковский.
Баремдикер схватился за голову, чувствуя, как выложенный кафельными плитками пол уходит у него из-под ног.
- Не может быть?! - простонал он, понимая, на что намекает Грюндлер. - Не может быть! Какая-то дурацкая ошибка. Надо спокойно во всем разобраться…
Они вернулись в кабинет. Грюндлер, довольный, что одним ловким ходом сбил спесь с кичливого баронского сынка, потребовал подробного объяснения случившегося. Баремдикер, мучительно напрягая память, рассказал, как выполнял приказ доктора Штайница, умолчав лишь о состоянии своих подопечных в лагере № 2 и сделке с Циммерманом. Эти два уязвимых места в рассказе начальника концлагеря больше всего и интересовали обер-штурмбанфюрера.
- Почему же вы взяли мужчину и женщину из отряда славянских рабочих, а не из второго лагеря, где люди специально подготавливались к экспериментам? - задал он первый вопрос.
- Видите ли, они больше подходили по кондиции к требованиям доктора Штайница, - растягивая слова, ответил Баремдикер.
Грюндлер прижал подбородок к груди, давая понять, что не верит сказанному. И новый, самый трудный вопрос:
- Почему, с какой целью подменили Лыковских?
- Я не подменял. Они же наши агенты! Не мог я этого сделать. Никак не мог!
- Кто же, по-вашему, заменил их?
- Кто? - гауптштурмфюрер задумался. В самом деле, кому это было выгодно? Пожалуй, лишь одному Генриху. - Возможно… Циммерман. Когда мы пили в конторе…
Стоп! Вот она, вторая ниточка! Грюндлер даже подпрыгнул от радости в кресле. Торопливо нажал кнопку звонка.
- Циммермана срочно ко мне! - приказал он вошедшему дежурному офицеру.
Циммерман вошел в кабинет быстро, ловко прищелкнул каблуками и вытянул руку в фашистском приветствии.
- Хайль Гитлер!
- Вы знаете его? - показал Грюндлер на сумрачно молчавшего начальника концлагеря.
- Служить под началом такого блестящего эсэсовского офицера большая честь для меня, оберштурмбанфюрер! - просиял Циммерман. - Гауптштурмфюрер СС Герман Баремдикер достойный офицер рейха!..
Грюндлер остановил его движением руки:
- Хватит! Расскажите лучше об истории с Лыковскими.
Циммерман ждал этого вопроса. Когда его прямо со строительной площадки эсэсовцы потащили в штаб бригады, он понял, что подмена раскрыта и подозрение пало на него. Герман, конечно, постарался обелить себя.
- Каких Лыковских? - переспросил он.
- Наших агентов. Что работали на парниках…
На лице Циммермана появилось досадное удивление. Он растерянно пожал плечами.
- Разве Лыковские работали на нас?! Как я поздно узнал об этом! А мне так недоставало своих в отряде… - Генрих повернулся к Баремдикеру: - Выходит, ты не доверял мне, Герман?
- Это было распоряжение оберштурмбанфюрера, - буркнул Баремдикер.
Циммерман вытянулся перед Грюндлером.
- Яволь, оберштурмбанфюрер! Произошла досадная ошибка…
- С какой целью вы это сделали? - прервал его Грюндлер.
Генрих рассказал, как было дело.
- Начальник концлагеря почему-то решил взять для опытов моего первого помощника Лукашонка и его невесту. Вы же знаете, господин оберштурмбанфюрер, что есть приказ о строительстве объекта. А у меня забирают специалистов. Когда приезжал мой однокашник по Берлинскому университету полковник Краузе, он строго потребовал ускорить строительство. Я и стараюсь… Потому и просил господина Баремдикера не брать Лукашонка. Вы же сами говорите, что для опыта есть другие люди.
- Что вы скажете, Баремдикер? - спросил Грюндлер.
- Генрих Циммерман сказал правду, - потупил взгляд начальник лагеря. - Я был неправ, когда хотел взять Лукашонка. Этим специалистом доволен и командир строительной бригады, и я решил…
- Обер-лейтенант, - не стал больше слушать Баремдикера Грюндлер, - я вынужден взять вас под следствие до окончания разбора дела, - сказал Грюндлер.
- Яволь, оберштурмбанфюрер! - вытянулся Циммерман, понимая, что едва ли ему удастся вырваться на свободу.
- А с вами, Баремдикер, у меня сейчас особый разговор, - процедил сквозь зубы Грюндлер, удовлетворенный ходом предварительного следствия.
Но особый разговор пришлось отложить на более позднее время. Из бактериологической лаборатории позвонили, что доктор Штайниц немедленно просит обер-штурмбанфюрера прибыть к нему. Грюндлер встревожился: никогда подобных просьб от руководителя бактериологического центра не поступало. Неужели новые неприятности?
Доктор Штайниц был взбешен. Его сильные мускулистые руки беспрестанно сновали по столу, пальцы нервно постукивали по дереву. Колючие глаза с неприязнью уставились на вошедшего Грюндлера. В отличие от своего шефа старший ассистент Нушке был флегматично спокоен, он лишь покосился на бравого командира бригады охраны, с ленивым любопытством ожидая стычки двух влиятельных особ.
- Оберштурмбанфюрер, - в упор спросил Штайниц, - почему во втором лагере до сих пор не подготовлены подопытные для моего эксперимента? Отвечайте!