"Мы - ВДВ, и любое нам должно быть по плечу", - несколько заносчиво ответил водитель Саша Кальчевский. А Жора Картавцев, бывший колхозный шофер со Ставропольщины, сказал:- "У меня и отец был десантником-парашютистом. Нелегкая, конечно, служба, а мне нравится. Я за всю жизнь того не увидел бы, что повидал тут за год…"
Сержант Анатолий Швейкин, опытный командир, очень взыскательный к себе и к подчиненным, говорит так: "Трудная она, наша служба, но нужная. А ребята у нас лихие и неунывающие, потому что молоды, да и подготовка у них хорошая - и военная, и физическая. Традиции тоже не забывайте. У нас в ВДВ они не слабее, чем, предположим, на флоте…"
Однажды разговор о людях воздушно-десантных войск зашел у меня с командиром части. "Что из себя представляет офицер-десантник? - раздумчиво переспросил полковник. - Его образ в моем понимании условно должен укладываться в такую схему: любовь к своей профессии, хорошее знание ее и отличная выучка, твердая воля и высокий моральный дух. Это, конечно, не все, но, думаю, главное. И знаете, многие мои младшие коллеги, вернее - большинство, отвечают этой схеме, - убежденно сказал полковник. - Вот возьмите хотя бы старшего лейтенанта Левченко. Владимир Иванович служит офицером пять лет. Сейчас он заместитель командира роты, секретарь партийной организации. Три года до этого командовал взводом, и все три года его взвод был отличным, лучшим в части. В 1966 году за успехи в боевой подготовке Левченко был награжден орденом Красной Звезды, товарищи избрали его делегатом на XV съезд комсомола. Самостоятельный офицер, думающий. Для такого указки не нужны. Даешь ему задание и уверен - выполнит…"
Как-то я спросил капитана Денисова;
- Не много ли времени тратите вы на физическую подготовку, на овладение приемами самбо, на все эти кроссы, плавание?
- На акробатику, вольную борьбу, гимнастику и многое другое? - в тон мне добавил с улыбкой Иван Яковлевич.
- Однако для прыжка с парашютом этого больше чем достаточно.
Денисов посерьезнел.
- Прыжок с парашютом - не самое главное. Десантники, бойцы в глубоком тылу врага, обязаны уметь делать многое. Мало того, что они должны быть выносливыми и закаленными, по-снайперски стрелять из автомата или пулемета, но они должны быть еще хорошими разведчиками-следопытами, саперами, радистами, должны уметь водить автомашины…
- Должны?
- И умеют. Попробуйте испытайте.
- А вы?
- Я же учу их…
Позже я узнал, что капитан Денисов, сын солдата, павшего в сражении под Москвой, пришел в воздушно-десантные войска добровольцем, когда ему не было еще семнадцати лет. Войну начал в 44-м в Венгрии у озера Балатон, а закончил под маленьким городком Тын в Чехословакии. Первый прыжок с парашютом Иван Яковлевич сделал осенью сорок четвертого, а сейчас их число давно перевалило за две с половиной сотни. Солдаты о своем ротном говорят: "Он умеет делать и делает все, как и мы, только в несколько раз лучше".
О прыжках с парашютом я разговорился с командиром отличного взвода лейтенантом Олегом Алексеевичем Дорохиным. Он парашютист-спортсмен, участник многих крупных соревнований. На его счету сотни прыжков. Прыгал с разных высот и из различных типов самолетов днем и ночью, садился на землю и на воду, на горящий лес и крыши домов. Немало героических, грустных и смешных историй поведал он мне о парашютистах. В основном его мысль сводилась к тому, что без высокой моральной и физической подготовки нет хорошего парашютиста. И еще Олег вдруг сказал, что парашютист в дополнение ко всем своим качествам должен быть добрым и отзывчивым человеком. "А как же иначе!" - воскликнул он, заметив мое недоумение. Но объяснять не стал. Только бросил: "Знаете, небо не переносит пижонов и себялюбцев. Уверен в этом. Убедился не раз".
- Волнуетесь ли вы перед прыжками?
- Волнуюсь, - очень просто ответил он. - Волнуются все: и те, кто совершает первый прыжок, и те, кто прыгал сотни раз. Все же человек - существо сугубо земное. И потом волнение волнению рознь. У офицера, например, оно особого рода: беспокоиться за себя он подчас не успевает - волнуется за своих подчиненных, за выполнение задачи.
- А бывает, что бойцы отказываются от прыжков?
- Бывает, - сказал неохотно Дорохин. - Встречаются такие случаи. Это ведь совсем не простое дело - прыгнуть с парашютом. Человек, повторяю, существо земное…
- И как же поступаете в таком случае?
- Снимаем с прыжка, и все. Ну, а потом добиваемся, чтобы в следующий раз прыгнул. Нет, конечно, не крутыми мерами, не взысканиями и нудными "проработками". Постепенно закаляем волю этого человека, убеждаем его в полной надежности техники, заставляем поверить в самого себя, в собственное умение и отвагу. Тут не один я - все отделение, весь взвод - агитаторы и верные мои помощники. Вы поговорите с солдатами и сержантами: только и ноют, что им мало дают прыгать…
Мне показалось, что десантники, отправляясь в полет, слишком уж нагружены, У каждого за спиной и на груди тяжелые ранцы основного и запасного парашютов, у некоторых в придачу - рация; на поясе подсумки с боезапасом, ручные гранаты, электрофонарь и обязательный для десантника нож; через плечо автомат или гранатомет.
- Конечно, нелегко все это носить на себе, да и не просто носить - совершать многокилометровые марши, вести бой, - согласился со мной заместитель командира части по тылу, мужчина геркулесовского роста, весельчак и балагур. - Но иначе нельзя, - тут же сказал он. - Сброшенные в глубоком тылу противника, часто в незнакомой местности, десантники, как правило, сразу же вступают в бой, ведут его подчас в полном окружении с превосходящими силами врага и, естественно, не могут знать, как долго этот бой продлится, представится ли возможность получить с воздуха запасы и подкрепления. Отсюда - бережливость и экономия, неприхотливость, привычка переносить любые походные тяготы - качества чрезвычайно важные для парашютиста-десантника.
Во время прошлой войны был такой случай, - рассказывает он. - Большую группу наших парашютистов сбросили в тылу поблизости от узловой железнодорожной станции. Дело было перед большим наступлением противника на этом участке фронта, и разгром важного железнодорожного узла если не срывал всего наступления врага, то, во всяком случае, крепко дезорганизовал бы работу вражеского тыла. Сил у гитлеровцев было вдесятеро больше, чем у нас, сопротивлялись они отчаянно и ожесточенно, и все же десантники ворвались на станцию, забитую эшелонами с грузами и солдатней, разгромили ее в пух и прах и еще два дня и две ночи отбивали контратаки фашистов. И это в глубоком тылу врага, в окружении, при полном отсутствии какой-либо возможности получить подкрепление… А потом что? Потом они с непрерывными боями пробивались к своим. И пробились…
Резкий квакающий сигнал ревуна. Над десантным люком и по бортам кабины вспыхивают желтые световые табло.
"Приготовиться к прыжку!"
Все вскакивают со скамей и поворачиваются лицом к десантному люку. Каждый проверяет подогнанное на земле, много раз уже проверенное снаряжение. Пальцы правой руки, перехваченные для надежности страхующей резинкой, сжимают вытяжное кольцо парашюта. Сегодня прыжки с принудительным раскрытием парашюта, но все равно каждый десантник должен, отсчитав положенное число секунд после отделения от самолета, вырвать вытяжное кольцо.
Створки огромного люка бесшумно откидываются. В кабину ударяет тугой, будто спрессованный воздух. От его свежести ломит в висках. В провале люка - земля. Она подернута дымкой.
Смотрю на людей. Лица решительные, в глазах - напряжение и тревога. Загорается зеленое табло. Выпускающий капитан Денисов рубит воздух ладонью.
- Пошел!..
Парашютисты бегут цепочками вдоль бортов к люку и один за другим скрываются в его квадратном проеме.
Все небо усеяно белыми куполами, а самолеты подходят волнами и сбрасывают новые и новые группы десантников.
В самую критическую минуту на горизонте появляется вертолетный десант. Огромные стрекозы, сотрясая воздух ревом двигателей, садятся на поле. Из их бездонных чрев выползают по крутым сходням самоходки, машины с десантниками. И сразу же устремляются к цели.
"Противник" остановлен. Он медленно пятится, отходя к лесу. В "бой" брошены его резервы. Над нашими головами развертывается воздушная "схватка". Наша авиация, прикрывая десант, не подпускает к месту сражения вызванные "противником" самолеты.
Устроившись с рацией в глубокой канаве, связист сержант Копытов монотонно выкрикивает в микрофон позывные. По его сердитому лицу струятся ручьи пота. Но вдруг он умолкает, напряженно слушает и расплывается в радостной улыбке.
- Здорово прут, ангелы! Они уже на переправе!..
Борис Смагин
Перед ночным ударом
Рассказ