У мельницы хлопцы разошлись, каждый в свою сторону, а мы с Юзеком пошли к его дому в Слободке. В саму хату не зашли, чтобы не будить никого, а зашли в сарай и там улеглись на свежем, замечательно пахнущем сене.
3
Утром меня разбудила Янинка, младшая Юзекова сестра. Удивительная девочка: всего дюжина лет от роду, а рассуждала уже, как взрослая. Иногда такое спрашивала, что и ответить не мог.
- Ходьте завтракать, солнце уже давно на небе! - позвала меня.
Попросил, чтобы принесла мыло с полотенцем. Когда принесла, пошел огородами к речке. А она увязалась за мной.
- Иди домой. Я сейчас приду.
- А я тут посижу себе. И смотреть не буду. Мне это вовсе не интересно. Юзек меня никогда не гонит. Нехорошо это, младших гонять.
- Сиди, сиди. Какая же ты еще глупая!
- Ну и хорошо! Если б все умные были, так с ума бы и посходили!
Оставил я ее под вербой и зашел в речку. Выкупался, и пошли мы назад. Янинка семенила рядом. Помолчала немного и говорит:
- Мне Гелька сказала, совсем вы бедный.
- Это отчего?
- Ни мамы у вас нет, ни брата, ни сестры.
- Юзек есть зато.
- Да… а сестры нет!
- Зато ты есть.
Задумалась на минуту.
- Но вы же меня не любите!
- Потому что ты еще маленькая и глупая. Когда вырастешь, влюблюсь в тебя. И не я один, а много хлопцев.
А она вдруг:
- Чхала я на ту любовь!
Наверное, от кого-то из старших девчонок слышала такое.
В доме меня ждала Геля, старшая сестра Янинки, девушка ладная и красивая, блондинка восемнадцати лет - и полная Янинкина противоположность. Та никогда не смеялась, а Геля то и дело расхохатывалась, заливалась аж до слез. И не раз по пустому поводу.
Она принесла мне чай в заварнике, хлеб, масло и деревенского творога.
- Прошу кушать. Я пана ждала-ждала, в сад идти собралась.
- А Юзек где?
- В город пошел. Должен скоро вернуться. Сказал пана не будить. Но как так можно - не есть столько времени!
Вскоре Геля пошла в сад, а я остался в доме с Янинкой. Пью чай, а она забралась с ногами на диван, уселась, оперлась подбородком о ладонь и смотрит прямо в лицо так внимательно.
- Чего глядишь?
- А пан на зайца похож.
- На зайца?!
- На маленького зайчоночка. Я видела, как он капусту ел. Юзек его поймал и принес. Так он мордочкой двигал ну точно как пан. Вот так.
И зашевелила щеками и носом.
- А ты на сороку похожа.
- Да?
- Да. Сорока сядет на забор и головой влево-вправо, влево-вправо. За людьми подсматривает.
- Не, неправда. Она не подсматривает, а "замошляет".
- Что?.. Что замышляет?
- Разные штуки. Я знаю. Я слыхала, сороки друг дружке про людей болтают.
Мама позвала Янинку в кухню, и я остался в большой комнате один. Ходил по ней туда и сюда. Вижу в окно: по всей улице один за другим - крестьянские возы. И вспомнил: сегодня в местечке ярмарка.
Закурил папиросу, уселся у окна в сад, отделенный от дома узким подворьем. Смотрел, как Геля, стоя на приставленной к яблоне лестнице, срывала плоды и клала в большую корзину. Ту держала перед собой, уперев в верхнюю перекладину. Долго за Гелей наблюдал, глядя между цветочных горшков, стоящих на подоконнике.
Послышалось - калитка в воротах открылась. Подумал, это Юзеф домой вернулся. Подошел к окну, выходящему на улицу. Вижу: по двору идет мужчина лет тридцати двух, одетый в темно-синий костюм, лакированные туфли и белую фуражку с лакированным козырьком. В руке держит хлыст и на ходу искусно постукивает им о ноги. Лицо у него на диво правильное, черные усики очень его украшают, но портят быстро бегающие глазки.
Что за щегол?
Не догадывался я тогда, что человек этот сделает много скверного и для меня, и для моих друзей.
Незнакомец с потешным изяществом поклонился Геле, двинув одновременно головой, фуражкой и хлыстом, и сказал ей что-то. Девушка повернулась к нему, улыбаясь, лицо ее засияло радостью… Так мне стало обидно. Я не был влюблен в Гелю, но очень она мне была симпатична - ведь сестра моего друга и такая красивая.
Незнакомец зашел в сад и, став у лестницы, что-то принялся Геле рассказывать. Та смеялась. Кивала головой, украшенной длинной красивой косой, отвечала. "Воркуют голубки", - подумал почти со злостью.
Вдруг увидел: незнакомец поднял руку и провел ладонью Геле по голени. Меня аж в жар бросило. А Геля быстро глянула на окно дома и соскочила с лестницы. Раскраснелась. Сказала что-то быстренько ухажеру. И видно по ней: не слишком она на него разозлилась. Может, выговаривала ему за бестактность… а может, за неосмотрительность? Взяла корзину с яблоками и направилась домой, а ухажер, подбоченившись, с ухмылкой глядел вслед. Потом размашисто рассек воздух хлыстом и направился к воротам.
Я снова начал ходить туда и сюда по комнате. Потом опять выглянул в окно на улицу и увидел: тот же мужчина с хлыстом стоит на другой стороне и разглядывает проезжающие мимо крестьянские возы. Затем я приметил быстро идущего улицей Юзека. Мужчина с хлыстом подошел к нему. Поздоровались, пару минут поговорили. Распрощались. Юзек перешел улицу и пошел домой.
- Уже встал? - спросил, зайдя в комнату.
- Давно уже.
- А я опоздал малость. Хлопот с этими жидами! Чуть выдрал деньги за работу да хлопцам раздал… Назавтра идем снова. Товар уже собирают.
Вынул с кармана два золотых червонца и дал мне.
- Твоих два гузика. Первый заработок… Плюнь на счастье!
Я взял деньги. Один червонец хотел оставить Юзеку, чтоб матери отдал на покупки - ведь я же ел и пил у них в доме. Но тот не взял. Сказал, заработок есть заработок, и никаких тут споров, а за кров и еду поздней рассчитаемся, когда больше заработаю.
Позже я спросил у Юзека про мужчину с хлыстом. Юзек рассмеялся.
- То, братку, кадр еще тот. Откуда его знаешь?
- Да не знаю его вовсе. Видел только, как он с тобой говорил.
- Гелькин нареченный. Я его не перевариваю, а вот Гелька втрескалась. Что с бабой поделаешь?.. Зовут Альфред Алинчук. Пять их братьев: Альфред, Альбин, Адольф, Альфонс и Амброзий. Все на "А". И фамилия на "А": Алинчуки все. Только сами по себе и ходят за границу. Со стволами ходят. Контрабандисты ладные, а вот людишки - никуда. Носы позадирали, на других как на грязь глядят. Изображают знатных панов, а пятки дегтем смердят! У дядьки их смолярня была, а батька ихный упряжью и дегтем торговал… Да холера с ими, пес их нюхай! Пошли на рынок, сапоги тебе купим!
С тем взяли шапки и пошли на улицу.
Пришли на огромную, заставленную возами площадь. Середину ее занимал большой двухэтажный дом, сплошь занятый лавками. И по краям площади чередой тянулись жидовские магазинчики, чайные, ресторации и гостиницы. Рядом с магазинами были прилавки мелких торговцев и сапожников. Мы с Юзеком едва проталкивались сквозь густую толпу.
Над всей площадью безраздельно царил Бахус. Пили тут все. Пили везде. Пили стоя, лежа, сидя. Пили на возах, между возами и под возами. Пили мужчины и женщины. Матери поили маленьких детей, чтобы те радовались кирмашу, поили и младенцев, чтобы не плакали. Видел даже, как пьяный крестьянин задрал коню морду и вливал в конскую глотку самогон из бутыли. Видать, думал уже возвращаться домой и хотел пофорсить быстрой ездой.
Трофида привел меня к прилавку сапожника, поздоровался с хозяином и сказал: "Сапоги надо. Понимаешь, чтоб тип-топ! Первый класс! Золотой товар, золотая работа - для золотого хлопца, ведь за золотом ходит".
- Лады, - согласился хозяин и вместо того, чтобы снимать сапоги с прилавка, достал из-под него коробку. Вынул оттуда пару хромовых сапог.
- Лучших и в Вильне не сделают! Вот только подойдут ли?
Примерил. Оказались чуть великоваты, но Юзек посоветовал тесных не покупать. Зима на носу, и портянки нужно теплые носить.
- Сколько хочешь за штибло? - спросил Юзек.
- Пятнадцать рублей.
Юзек рассмеялся.
- Видишь, Владю, золотое дно: все и везде за золото и доллары. Канада, пся крев! Водки бутылка - серебряный рубль, фляжка спирта - уже золотой, а за колеса с тебя пан мастер пятнадцать золотых крестиков хочет. И так кругом!
В общем, сторговали мы сапоги за десять рублей и доллар. На придачу оставили сапожнику мои старые сапоги.
Юзек, довольный, оглядел мои ноги.
- На ценителя штука, пся крев! У самого короля английского таких нет!.. Может, еще хочешь чего купить?
- Не.
- Ну и лады. Следующий раз такой костюмчик купим, на ять! Как граф будешь, ей-ей! Я уж постараюсь. А сапожки стоит обмыть. На счастье и чтоб носились долго. Ходьма к Гинте!
По пути повстречали двух девчат, не спеша идущих вдоль прилавков. Девчата грызли семечки, сплевывали наземь. Одна была в красном платье, с зеленым платком на голове. Вторая - в зеленом платье и желтом платке. В руках несли большие кожаные сумки, сверкающие никелем замочков. На нас посмотрели дерзко, чуть ли не вызывающе.
- Гельке и Маньке мое наипочтеннейшее почтение! - усмехаясь, поздоровался с ними Юзек.
- Вам того же! - ответила первая.
- И с вазелином, - добавила вторая.
- Кто такие? - спрашиваю Юзека.
- Контрабандистки Гелька Пудель и Маня Дзюньдзя.
- Что, и бабы с контрабандой ходят?