Стук повторился. Но на этот раз было похоже, что посетитель уже не надеется на то, что ему откроют, и колотит в дверь просто на всякий случай, перед тем как уйти. И действительно, вскоре на лестнице послышались шаги, они постепенно удалялись. Робис на цыпочках подошел к окну и, укрывшись портьерой, поглядел через щель на улицу. Пришелец уже спустился и вышел во двор. Широкополая соломенная шляпа, несмотря на теплую погоду - короткое черное пальто; в правой руке небольшой саквояж. Что-то знакомое показалось Робису в его облике. Незнакомец остановился, поставил вещи на землю и поднял голову, чтобы посмотреть на окно. Очки, русая бородка - Фауст! Ну конечно, это Фауст! Никто не догадался сообщить ему в Бельгию о новом условном сигнале.
У Робиса стало даже легче на душе. Как хорошо, что в этот трудный час рядом с ним будет испытанный, умный товарищ, который может помочь и советом и делом. На радостях Робис даже забыл об осторожности - открыл окно и помахал рукой Фаусту, приглашая его вернуться.
Но тот оказался осмотрительнее - на всю лестничную клетку он крикнул с порога:
- У вас завидный сон, мадам Криевинь! По последним данным медицины, сон - самый надежный залог здоровья, а в беллетристике он считается признаком чистой совести… - Фауст захлопнул за собой дверь и шикнул на Брачку, потянувшегося было к саквояжу: - Руки прочь! Небось думаешь, что там рубахи да подштанники? Мой багаж терпеть не может, когда его трогают!
Брачка почтительно отступил. Много слыхавший о Фаусте, он решил, что в его саквояже, по всей видимости, взрывчатые вещества.
- Понимаю, адская машина!.. Ну, братцы, теперь начнется настоящая жизнь! - воскликнул Брачка.
- Как тебя звать? - спросил Фауст, оглядев его пристальным взглядом.
- Брачка.
Фауст поморщился:
- Зачем вы все понабрали себе такие уголовные клички? Ну ладно, раз Брачка так Брачка. Не думаешь ли ты, что я спятил с ума и расхаживаю с адской машиной в чемодане? Она у меня в голове. А здесь, - он раскрыл саквояж, в котором были беспорядочно свалены пузырьки с разными порошками, реторты, аптекарские весы и записные книжки, - все необходимое для изготовления моей новой бомбы. Вы даже себе представить не можете, что это будет за конфетка!..
- Ты уже знаешь про Дину?… - спросил Робис.
Но Фауст тут же перебил его:
- Что это за манера - не давать человеку договорить до конца! Я как раз собирался сказать что-то очень важное… - Он мучительно старался поймать ускользнувшую мысль, но потом безнадежно махнул рукой: - Вылетело из головы. Ну ладно… Так на чем мы остановились? Ага… Стало быть, испытывал я эту бомбочку в окрестностях Льежа. Эффект оказался такой, что я даже сам вылетел из Бельгии. Но ты, Робис, не огорчайся - об оружии я позаботился. Один русский товарищ взялся довести все наши дела до конца. Самое главное то, что эту бомбочку можно делать из консервных банок… - И Фауст снова начал с увлечением рассказывать о своем последнем изобретении.
Через пять минут, в течение которых больше никому не удалось произнести ни слова, он вдруг хлопнул себя по лбу:
- Ну, разве я не сказал, что вспомню?! Что за странные дела у вас творятся? Дина не встретила меня на вокзале! Что случилось?
- Дайна арестована!
- Человек спрашивает о своей сестре, а ему толкуют о какой-то Дайне.
Робис не видал Фауста целый год и отвык от его странностей. Он недоуменно пожал плечами, но Фауст сам понял, о ком идет речь.
- Так вы всё же окрестили ее Дайной? Я еще тогда знал, что до добра это не доведет. Где слыхано, чтобы ребенку поручали серьезные дела взрослых? Безумие какое-то!
- Без нее вряд ли удалось бы нападение на банк, - серьезно заметил Робис и рассказал Фаусту о всех событиях последнего времени.
Фауст сник.
- Все это так, но что же мы будем делать дальше? - задумчиво произнес Фауст.
Атаману казалось, что настал момент громко сказать то, о чем он ни на минуту не переставал думать с момента ареста Дины. Он знал, что Робис не согласится на такое безрассудство, боялся упреков, что ради Дины Атаман готов легкомысленно поставить на карту жизнь многих товарищей, и поэтому до сих пор не решался выступить со своим предложением. Теперь ситуация изменилась - приехал Фауст, в чьей поддержке он не сомневался.
- Дела хватит! Можем, конечно, сидеть сложа руки и хныкать, как бабы! Но мы ведь, черт подери, не бабы, во всяком случае я! Сейчас у нас должна быть одна цель - напасть на тюрьму и освободить…
- …одного человека? - скептически опросил Фауст.
- Почему только одного? Парабеллума тоже, и Грома, и Липа Тулиана.
- А что? Идея на ять! - Как и следовало ожидать, Брачка с восторгом подхватил предложение Атамана. - Что-то мы засиделись без дела. Того и гляди, пушки еще заржавеют!
- Ну, а как вы мыслите это сделать? - сухо спросил Робис.
- Не знаю, - чистосердечно признался Атаман. - Может быть, мне сыграть роль инспектора тюрем из Петербурга… Главное - принять решение. Неужели мы все вместе что-нибудь не придумаем?
Атаман не предполагал, что Робис легко согласится с его предложением.
Но совершенно неожиданно возражение пришло с другой стороны.
Фауст вдруг резко сказал:
- А я-то тебя, Робис, считал умным человеком!.. Вы что думаете, мне не известно, что я брат Дины?! Однако, как убежденный марксист, я вынужден сейчас категорически протестовать против этого утопического плана, не имеющего под собой никакой реальной базы. Я не сомневаюсь в том, что, напав на тюрьму, мы смогли бы проверить действие моей новой бомбы. Я также не отрицаю того, что освобождение заключенных зачастую превращается в исторически важное событие, которое может иметь далеко идущие последствия. Разве я должен напоминать вам о том, что штурм Бастилии явился качественным скачком к французской буржуазной революции? Но там было другое количественное соотношение. Говоря точнее, в нем принимали участие сотни людей.
- Нашел с чем сравнивать! - воскликнул Брачка. - Если ты еще не знаешь, как мы управляемся с маузерами, так лучше помалкивай! Твои французы умели только на шпагах драться!
- Помолчи, Брачка, когда говорят старшие!.. - Атаман подсел к Фаусту. - Я понимаю твои возражения. Но вспомни нападение на "музей"! Тогда нас было всего несколько человек, однако мы разделались со всей Регусовой бандой так, что любо-дорого поглядеть. Робис не даст соврать - он тоже там был…
- Тогда была совсем другая обстановка, - возразил Робис. - Нельзя забывать о том, что тюрьма - это настоящая крепость с многочисленной и хорошо вооруженной охраной!..
Однако доводы Фауста и Робиса не прекратили споров, а, наоборот, раздули их еще жарче. Атаман с Брачкой настаивали на своем. Фауст, пытаясь убедить их, выдвигал аргументы один научнее другого и до того распалился, что даже снял пиджак. Робис время от времени вставлял дельные замечания, но больше молчал. Наконец он сказал:
- Товарищи, трудно разрешить этот вопрос, тем более что он связан с судьбой близких нам людей! Я, например, в душе - "за", а умом - "против". Но моя личная точка зрения в данном случае не имеет значения. Дело слишком важное и серьезное, и мы не имеем права браться за него без ведома Федеративного комитета. Пусть решают там…
5
Около полудня дверь камеры Парабеллума отворилась, и охранники втащили в нее железную кровать.
- Придется тебе потесниться, - сказал один из них. - Так много вашего брата набралось, что и девать некуда!
- А мне какое дело? Стройте новую тюрьму! - огрызнулся Парабеллум, хотя, по правде говоря, был очень рад.
Иметь в камере товарища лучше, нежели сидеть в четырех стенах наедине с проклятыми мыслями, которые неустанно вертятся вокруг денег. В то же время Парабеллума тревожило - всунут к нему какого-нибудь чужого человека, быть может, уголовника, что тогда? Вдруг во сне еще сболтнешь что-нибудь лишнее? Ведь бывает же, что проснешься весь в поту, вцепившись обеими руками в подушку, словно это мешок с деньгами, который кто-то хочет у тебя вырвать.
Тем больше была его радость, когда надзиратель втолкнул в камеру знакомого. Не скрывал своего удовольствия и Лип Тулиан.
- Арестован? - буркнул Парабеллум - он не умел шумно выражать свои чувства.
Уже знакомый с телеграфным стилем Парабеллума, Лип Тулиан понял вопрос правильно.
- Вчера. Только из квартиры вышел, как меня тут же и сгребли. Одного подстрелил, надеюсь, наповал!
- Били?
- И еще как! - Лип Тулиан повернул лицо так, что стали видны синие и лиловые кровоподтеки. - Сам Регус удостоил чести! Но я ни полслова! Восемь часов он со мной провозился.
- Только-то? - усмехнулся Парабеллум. - Тебе повезло!..
Лип Тулиан присел на край койки.
- От меня им все равно ничего важного не узнать, - сказал он. - Не то что от тебя. Надеюсь, ты им про деньги не сболтнул?!
- Ничего о деньгах не знаю!
Лип Тулиан улыбнулся:
- Правильно, так и надо! - Он придвинулся к Парабеллуму. - Ну, а на самом деле? Удалось их спрятать? Мы все так волновались - и я, и Атаман!..
- Ничего о деньгах не знаю! - упрямо повторил Парабеллум.
Лип Тулиан подошел на цыпочках к двери и прислушался. Надзирателя поблизости не было.
- Никого нет - можешь говорить смело! - сказал он, возвращаясь на место. - Это правда, что слово - серебро, а молчание - золото! Но скажу тебе по секрету - Робис поручил мне переправить деньги на "Один" и…
Парабеллум вздрогнул:
- Робис? Не убит?
Лип Тулиан недоуменно пожал плечами: