- Но ведь мы договорились, что ты останешься дома… - сердитым шепотом начал Ардо.
- Это вы между собой договорились, - так же сердито зашептал Чернышев. - Договорились и решили большинством. А я все равно не согласен. Я тоже с вами пойду.
- Ну, знаешь, за это…
- Ладно, ладно, - потушил разгоравшуюся ссору Алексей. - Не оставлять же его здесь. Значит, Алим и ты, Ардо, - на тропу, на кладбище, а я, Аширмат и Ваня - к мечети. Пошли!
Пять темных фигур подошли к подножию холма и расстались. Двое пошли налево, к могилам, трое - направо, к мечети. Рядом с Алексеем шагал торжествующий Чернышев, сжимая в руке увесистую ручку от кетменя.
* * *
Когда Саид Мухамедов вошел в Бустон, было уже более десяти часов вечера. Студент, не торопясь, прошел по улицам притихшего, затаившегося, но не спящего селения, вышел на центральную площадь перед правлением колхоза и повернул направо, к чайхане.
Необычен был вид чайханы в этот вечер. Не слышно было веселого смеха, не звенел дутар, не звучали песни, не стучали косточки домино, никто не склонялся над шахматной доской. В небольшом помещении чайханы, переполненном народом, стояла тишина. Лица людей были сумрачны. Необычным было и то, что, несмотря на холодную ночь, одно из окон в стене, выходившей в сторону кладбища, было широко открыто.
Мухамедов окинул взглядом помещение.
В самой дальней от выхода части чайханы сидели на высоком помосте, застланном ковром, ворошиловцы и краснооктябрьцы - строители канала.
Как раз около ворошиловцев помещалось открытое окно, а за ним невидимый в темноте холм с кладбищем и мечетью. Мухамедов сразу же отметил, что только приезжие строители канала сидели на этом помосте. Местные жители, в основном старики и женщины, старались держаться подальше от окна. Они заполнили все остальные помосты.
Левую половину чайханы целиком заняли женщины. Мухамедов заметил, что все они были в паранджах. Правда, у большинства волосяные сетки были закинуты на голову.
"И то хорошо, что хоть в чайхану пришли, а не в мечеть со страху побежали", - усмехнулся про себя Саид, но тут же сообразил, что, собственно, радоваться-то нечему. Старики и женщины, наверное, первым делом кинулись бы в мечеть, но она была расположена в середине селения, окружена густыми зарослями карагача и до нее крики с кладбища не донеслись бы.
"Значит, кто-то посоветовал людям собраться именно здесь", - подумал Мухамедов и внимательно присмотрелся к группе стариков, сидевших на самом удобном месте в центре помоста, расположенного около правой стены чайханы. Рядом с одним из них лежала большая книга в темном кожаном переплете. "Мулла кишлачный, наверное, - подумал Саид. - Коран притащил с собой. Читать хочет. Ну, это мы еще посмотрим".
- Пожалуйста, пожалуйста, товарищ десятник! - окликнули Мухамедова с помоста, где сидели ворошиловцы. - Проходите сюда!
- К нам, товарищ Мухамедов!
- Подсаживайтесь, товарищ десятник!
- Братец Саид! - громче всех кричал кетменщик Мирсаид из ворошиловской бригады. - Сюда прошу. Чай хороший, горячий, заварен крепко, густой, как шурпа, сладкий, как халва! Садитесь!
Мухамедов уселся рядом с Мирсаидом, пожимая десятки протянутых ему рук. А Мирсаид уже подавал пиалу, налитую до половины терпким и горячим зеленым чаем.
Взяв пиалу, Саид, не торопясь, отхлебнул из нее два глотка и, поставив на ковер около себя, весело и громко спросил, обращаясь к ворошиловцам.
- Ну, что, товарищи, сидите, словно на похоронах? Почему нет ни песен, ни шуток? Что случилось?
- У нас ничего не случилось, - ответил так же громко Мирсаид. - Мы целый день честно трудились на канале, выполнили дневную норму, вы это сами видели и назвали нас ударниками. А к ударникам никакая беда подступиться не смеет. Сейчас сидим, отдыхаем, потом послушаем могильное радио и спать пойдем.
- Не богохульствуй, сумасшедший! - донесся из кучки стариков сердитый возглас. - Не богохульствуй.
Мухамедов был уверен, что это крикнул старик, который пришел в чайхану с кораном. Однако студент сделал вид, что ничего не слышит и, обращаясь к Мирсаиду, с улыбкой отвечал:
- Ну, пожалуй, с могил мы не дождемся умной радиопередачи. Лучше послушаем передачу из Москвы или, в крайнем случае, из Ташкента.
Поднявшись, Саид, осторожно ступая между сидящими на помосте колхозниками, прошел в угол, где на небольшом столе весело поблескивал полированным корпусом новый приемник.
Включив работавший от сухих батарей приемник, Саид осторожно повернул регулятор настройки. В репродукторе раздался сухой треск, затем звонко запела морзянка, но была заглушена целой серией глухих раскатов. Саид езде немного повернул регулятор, и глуховатый голос диктора объявил, продолжая, видимо, давно начатую передачу:
- Песня из кинофильма "Веселые ребята".
Через мгновение сильный женский голос заполнил чайхану. И сразу же лица людей посветлели. Многие с теплой улыбкой смотрели на Саида, который так же осторожно пробирался на свое место.
- Молодец! Хорошо сделал, - прошептал Мухамедову Мирсаид. - Мы тоже хотели включить, да побоялись. Стариков побоялись.
А из радиоприемника свободно лился чистый и звонкий, как струя горного потока, голос:
Нам песня строить и жить помогает.
Она, как друг, и зовет и ведет…
В чайхане послышался разговор, и еще несмело, но уже весело прозвучал женский смех.
Вдруг высокий сухощавый старик резко поднялся с места, быстро подошел к радиоприемнику и выключил его. Песня оборвалась на полуслове.
- Не время сейчас музыку слушать, - яростно завопил старик. - Страшное знамение дано нам вчера. Скорбью и ужасом должны быть наполнены наши души, и словам священной книги должны внимать мы, а не греховным напевам чужой песни.
Некоторые из находящихся в чайхане седобородых жителей Бустона вскочили на ноги, словно готовясь прийти на помощь разъяренному старику, но на него никто не думал нападать. Выкрикнув свою тираду, он умолк, и тогда в напряженной тишине раздался насмешливый голос Саида:
- За что это вы так обозлены на русскую музыку и русские песни, отец? Мне лично, да и всем, кого я считаю честными советскими людьми, все русское очень нравится. От русских к нам, узбекам, идет и культура и братская помощь. А ненавидят их только враги узбекского народа - буржуазные националисты. Это они говорят, что русские люди и их музыка и песни - чужие нам. Не так ли, отец?
Спокойно-насмешливый голос студента обезоружил воинственного старика. Он растерялся. А Мухамедов не дал ему собраться с мыслями. Все тем же спокойным, но нестерпимо насмешливым тоном, он спросил старика:
- Что же вы, уважаемый отец, можете предложить нам более интересное, чем передача по радио? Просветите нас.
- Души праведников стенают и обращаются к нам, - уже более спокойным тоном заговорил старик. - Их праху грозит позор и поношение. Не песни, а святые книги надо слушать нам, недостойным слугам всевышнего. Надо просить нашего достопочтенного муллу Муслима-Ходжу почитать нам великие слова пророка.
Никто из присутствующих не успел даже сообразить, о каких словах пророка ведет речь старик, как из кучки седобородых раздался гнусавый голос чтеца:
- Во имя бога милостивого, милосердного! Хвала богу, создателю земли и неба, делателю света и тьмы. Свидетельствую, что нет бога, кроме бога. Он един…
- Послушайте, - невежливо прервал чтеца Саид. - Вы, кажется, начали читать коран? Так ведь?
Чтец замолк, но на вопрос Саида никто не ответил. Да он и не ждал ответа. Повернувшись лицом к одобрительно смотревшим на него ворошиловцам, юноша продолжал, словно обращаясь только к ним, но настолько громко, что голос его раздавался по всей чайхане.
- А я и не знал, что в Бустоне старики не хотят исполнять законы Советской власти.
В кучке стариков послышались злые, но растерянные выкрики.
- Что болтает этот безусый?
- О каких законах он говорит?
- Разве Советская власть запрещает молиться?
- Нет! - ответил громко Саид. - Советская власть не запрещает молиться. Но это нужно делать или дома или в мечети. Заниматься же религиозной пропагандой в общественных местах запрещено. А ведь здесь не мечеть. Здесь чайхана. Так зачем же достопочтенный домулла путает? Коран надо читать в мечети, а здесь лучше всего пить чай, есть плов, петь песни и веселиться.
Почувствовав, что в стане противников царит замешательство, Саид перешел в открытое наступление. Его часы показывали уже половину двенадцатого.
Вскочив на ноги, он посмотрел в глубь чайханы и, чувствуя, как ворошиловцы и краснооктябрьцы сразу же подвинулись ближе к нему, заговорил:
- Товарищи! Вы стали жертвой самой подлой провокации. Видимо, кому-то не нравится строительство канала, кому-то не нравится, что вместе с каналом на ваши поля придет вода и изобилие, а в ваши дома электричество. Те, кому это не нравится, - наши враги. Враги всего узбекского народа.
Саид говорил горячо и видел, что его внимательно слушают и женщины и большая часть стариков, находящихся в чайхане. Сам не зная почему, Саид почувствовал себя увереннее от того, что на помосте около самой двери сидел человек, до сих пор им не замеченный. Незнакомец был одет в прорезиненный макинтош и черную кожаную фуражку. Он, как показалось Саиду, внимательно и с одобрением слушал его слова.