Полюбовавшись индийскими полудрагоценными камнями, заглянув в пару магазинов кожаных изделий (к следующему сезону потребуется куртка на меху), Терентий свернул с улицы Янг. Несколько сот метров пути и он в Китае. Вывески и указатели с названием улиц на китайском. Льется мелодичная китайская музыка. Висит лающий китайский говор. Движется поток желтых лиц. Пованивает подгнившими продуктами. Терентий присмотрел здесь пару монет семнадцатого века. Недорого: обе всего за десятку. Так и есть - не проданы. Рядовому китайцу сейчас не до коллекционирования - прокормиться бы. Богатые здесь не бывают - брезгуют. Брезгуют они и белыми, но стремятся жить в кварталах для белых - престижно.
Монеты куплены. Надо посетить европейские антикварные магазины. Сегодня Терентий не пойдет на Антикварный рынок. Там в десятках магазинах есть, в том числе и великий Фаберже. Туда Терентий пойдет после десятой, а еще лучше - одиннадцатой штуки. Цены круты, но товар стоит того. Сейчас, вновь минуя Янг, Терентий идет на Церковную улицу. Там, в лавочках бывших советских евреев тоже кое-что можно найти по сходной цене. Лавки на Церковной улице стены увешаны иконами семнадцатого-девятнадцатого веков. Пробивается кое-где алыми пятнами шестнадцатый век. Там же этюдик Левитана. В витринах поблескивает золото советских орденов, сквозь которое тускло мерцает серебро солдатских "георгиев". Навалены ассигнации Российской империи, николаевские червонцы, золотые пятерки. Есть кузнецовский фарфор. Есть и Фаберже, причем цены на него выше, чем у канадцев. Сколько же всего этого в сверкающих дорогих магазинах и грязных лавчонках Канады, США, Израиля, Европы! Велика Россия - вот уже век раздергивают ее, разворовывают, разбазаривают, - а все конца не видно!
Вечер Завершен обед - салат из крабов, суп из аспарагуса, купленные в русском магазине пельменчики, мороженое. Выглажено барахлишко, собран сумарёк на завтра. Просмотрены вечерние теленовости. На сей раз Терентия интересует прогноз погоды - опять утром минус! У Терентия час до "отбоя". Можно почитать, можно выписать проститутку.
За годы, проведенные в Канаде с Терентием жили три женщины. Первая - Роза из Израиля. Страстная, порывистая, амбициозная девушка. Получая "вэлфер", устроилась танцовщицей в ночной клуб. Подрыгала там с годик ножками, подзаработала деньжат, поняла, что Канада ей не светит, и вернулась в Израиль. Второй была Рая - крымская татарка. Ей не дали статуса беженца. Сказали: "Украина - демократическое государство, и вы - крымские татары должны строить его вместе с другими народами, а не бегать по Канадам". Рая тоже получала "вэлфер" и нелегально подрабатывала в ресторанчике - жарила чипсы. При всей своей скрытности она имела неосторожность болтануть кому-то сколько получает и где работает. Донесли тут же! Иммиграционная полиция пришла за ней прямо на рабочее место. Присудили к штрафу в пять тысяч долларов, месячной отсидке и депортации из страны. Спасибо адвокату - выручил. Штраф платить не пришлось, сидеть не пришлось. Дали месячный срок, чтобы убралась из Канады восвояси. У Раи были кредитные карточки нескольких крупных супермаркетов. Набрала она по ним товара в кредит (килограммов сто посылками отправили) и убыла в свой Бахчисарай. Ох, обрывали потом эти супермаркеты телефон Терентию. Пока он не сменил номер. Третьей стала филиппинка Исабель. Как она была ловка в постели, чего только не выделывала! Но старым добрым способом Терентию так и не дала.
- Видишь ли, я - девственница, - объяснила как-то Исабель.
- Да ты что? Вы же там, на Филиппинах с девяти лет по постелям богатых туристов шастаете! - изумился тот.
- Верно! Но время от времени мы подшиваемся - восстанавливаем девственность. Это - дорого. Расходы оплачивает сутенер. Однако с богатого туриста за такое развлечение берется гораздо больше, чем стоит операция. Перед отъездом в Канаду я подшилась за свои деньги. Теперь ищу богатого человека, который, если и не женится, будет содержать меня долгое время. А главное - поможет получить канадское гражданство.
С месяц назад Терентий встретил Исабель в магазине для богатых людей на Авеню-роуд. Она была в соболиной шубке, с усыпанными брильянтами часами "Ролекс" на руке, в высоких швейцарских ботфортах. Сзади плелся замшелый от старости канадец.
Расставшись с Исабель, Терентий подсчитал, что куда дешевле вызывать по телефону проституток. Сейчас он развернул бесплатный еженедельник "Глаз" для сексуально-озабоченных.
- Так, - начал читать объявления Терентий.
- Голубоглазая блондинка тридцати шести лет, любящая балет и оперу, театры и музеи, поездки в романтические путешествия ищет мускулистого партнера для орального секса". "Двум молодым людям - блондину и брюнету двадцати трех лет - требуется персона с шатеновыми волосами и зелеными глазами, двадцати - двадцати шести лет для любви, дружбы и совместного ведения хозяйства. Особ женского пола просим не беспокоиться!" Вот и до моего агентства добрались! Кого сегодня будем выписывать: голландочку или датчаночку? Однако! Сто баксов за полчаса! Еще месяц назад брали семьдесят… И у них кризис! Придется потерпеть до десятой штуки. Тогда - Юрьенен!
Терентий раскрывает книгу и уносится в тот далекий мир, так давно им покинутый. Замелькали перед его глазами янтарные пляжи Куршской косы, готика Клайпеды, боры и поля Литвы, чащи Белоруссии. Вновь резанули оставшиеся там проблемы. А здесь? Проблем не меньше. Не так сложно сейчас уехать оттуда, как выстоять здесь. Эмиграция - вещь нелегкая. Кто не выдерживает ее трудностей, возвращается в тот далекий, нелепый, но родной мир. Кто-то, как Терентий, борется за свою десятую штуку. Бредет ранним утром по темным улицам, мерзнет, дожидаясь на мартовском морозце автобуса. Потом, пригревшись, дремлет, пока по ушам и мозгу не чиркнут слова:
- Конечная остановка, джентльмены!
Черный стол
Наша фирма занимала пару прокуренных комнатух в центре. Меня угораздило попасть в один кабинет с нашим генеральным директором, восседавшим за большим черным столом. Коллегам из соседней комнаты повезло больше: могли перекинуться друг с другом парой слов, а то и "запустить" свежий анекдот. Мы же ломали глаза многочасовым "общением" с компьютерами под неусыпным взглядом нашего Николая Платоновича, прозванного сотрудниками ЭнПэ. Вообще-то Платоныч был человеком не вредным и не занудным. Сам мог к месту пошутить. Так же, без излишней нудятины, расставался он с работниками. Просто давал конверт с баксами и говорил: "С завтрашнего дня фирма не нуждается в ваших услугах". Правда, платил генеральный хорошо, поэтому искать другую работу смысла я не видел.
В один из сентябрьских дней ЭнПэ вошел в кабинет с женщиной:
- Знакомьтесь, господа: наша новая сотрудница, Любовь Федоровна.
Любовь Федоровна была двадцатипятилетней шатенкой с серо-голубыми глазами. Слегка полноватые губы придавали ее утонченному лицу особый шарм. Я отметил высокую грудь, холеные руки с несколько длинноватыми пальцами, точеные ноги, упиравшиеся в обтянутый мини-юбкой чуть полноватый, но аккуратный зад. Нитка жемчуга подчеркивала изящество розовой шеи.
Наши столы оказались рядом. Любовь Федоровна пахнула горьковато-сладким ароматом духов и включила компьютер. Я еще раз невольно залюбовался ею. Особенно, когда она отбросила прядь волос, обнажив ушко, украшенное жемчужной клипсой. "Как приятно было бы поцеловать это ушко… - пронеслось у меня в голове. - А потом можно и пониже…"
- Извините! Можно воспользоваться вашей зажигалкой? Забыла свою дома, - вырвал меня из грез приятный голос новой сотрудницы.
Я поднес ей огня. Прикуривая, она коснулась моей руки. Тепло прикосновения блаженно растеклось по запястью и раскатилось по всему моему телу. Оно было столь приятным, что я расслабился и уронил зажигалку. Смутившись, бросился ее поднимать. И… смутился еще больше. Мой взгляд скользнул по женским коленям и уперся в белую полоску трусиков. Я быстро поднял зажигалку и уставился в дисплей. Передо мной мелькали не цифры, а белая полоска в обрамлении розовых бедер, и все это на черном фоне стола… Николая Платоновича.
- Сергей Валерьянович! - услышал я зов генерального. - Как у нас обстоят дела на объекте М-70?
Когда я возвращался от стола ЭнПэ, мой взгляд упал в вырез любиного жакета. Мне открылась красивая грудь, завершавшаяся крупным соском. Я вновь представил Любу на черном столе начальника. Она лежала, прикрыв глаза, а я поцеловал ее грудь. Вот уже коснулся языком соска, который стал набухать. Люба застонала…
- Полностью с вами согласен, Любовь Федоровна, - прорвался сквозь мои мечты голос Платоныча. - Молодец! Всего полдня у нас трудитесь, а рассуждаете, словно проработали в нашей фирме всю жизнь. Далеко пойдете!
Оказалось, что шеф стоит за спиной у Любы и внимательно слушает, что она говорит ему, показывая на диаграммы. Во мне даже шевельнулась ревность, когда я увидел, как девушка коснулась затылком живота стоявшего за ее спиной начальника. Правда, как мужчину мы уже давно всерьез не воспринимали ЭнПэ. После гибели жены в автокатастрофе пару лет назад он "ушел в работу" и совершенно не реагировал на наших красоток. "Эх, Люба, - подумал я. - Обломаешься ты с шефом. Зря кокетничаешь, время тратишь. Взяла бы лучше меня. С женой я давно развелся, с последней подружкой недавно расстался".
- С соседом нормально работается? - кивнул Платоныч в мою сторону.
- Полное взаимопонимание, - ответила Люба и подарила мне такой взгляд, что я забыл про и мимолетную ревность, и про ЭнПэ, и про работу…