Село, куда ехал Андрей, вытянулось в стороне от шоссе. Маленькая горная речка, скатываясь с камня на камень, делила село на две части. На правом берегу, в долинке, виднелись ряды светлых каменных домов, среди них было немало двухэтажных. Левый берег казался издали почти отвесным. В скалах Андрей увидел отверстия причудливой формы - круглые, прямоугольные, треугольные. Одни были настолько велики, что в них свободно могла въехать грузовая автомашина; другие, наоборот, так малы, что пробраться в них можно было только ползком. Они напоминали птичьи гнезда. "Да ведь это человеческое жилье!" - понял Андрей. Он вспомнил все, что слышал прежде об этом селении. Люди столетиями жили в пещерах, выбитых среди скал, жили до тех пор, пока колхоз не начал строить дома на другом берегу реки.
В стороне от дороги Андрей увидел длинный навес, подпертый столбиками. Там копошились люди. Андрей остановил мотоцикл, приказал Караю лечь у колеса и, похлопав руками по коленям, пошел к навесу.
Колхозницы - все в платочках, чтобы пыль не попадала в волосы, - нанизывали длинными иглами на шнуры зеленые табачные листья. В таком виде листья вносятся в сушилки. На солнце они желтеют. Ни с чем не сравнить запах такого листа, растертого на ладони!
- Доброй удачи, работники! - Андрей снял фуражку.
- Здравствуйте! - приветливо отозвалось несколько голосов.
Колхозницы сидели на пенечках, на скамеечках, а то и прямо на земле, на соломе. Звеньевая, совсем еще молодая женщина, ходила с клубком шпагата в руках взад и вперед вдоль толстого бревна. В бревно на расстоянии двух метров друг от друга были вбиты огромные гвозди. Женщина наматывала на них шпагат. Затем она прорезала намотанный шпагат у обоих гвоздей острой косой и ловко разбросала колхозницам разрезанные куски.
- Расследовать приехали? - спросила звеньевая низким, почти мужским голосом.
- Точно, - сказал Андрей.
- Тут с утра много вашей профессии побывало. И даже во главе с начальником районного отдела.
- Так говорят же, что у вас произошло убийство!
Звеньевая нахмурилась:
- Мало ли что говорят…
Кто-то пододвинул Андрею чурбачок. Старушка, которая сидела на соломе и, казалось, работала ловчее всех других, бросила ему большое яблоко.
- Зачем это, бабушка? Я ведь не гость.
- Из наших колхозных садов, - строго сказала звеньевая. - Вы покушайте.
Андрей смущенно вертел яблоко в руках.
- Мне надо бы поскорее попасть к месту происшествия.
- И-и-и, - тоненьким голосом проговорила старушка, - давно уж в нашем селе не было таких происшествий! Вот беда нежданная нагрянула…
- Кого же убили? - насторожился Андрей.
- Убитого пока не нашли.
Больше Андрею не пришлось ни о чем спрашивать. Колхозницы разговорились и сами спешили рассказать ему о происшедших событиях.
Вот какое случилось дело. Группа колхозников собиралась выехать в Москву, на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Сельский магазин привез много товаров - пусть участники выставки приоденутся поизряднее. Мужчины хотели купить новые костюмы повиднее, женщины требовали шелковых платьев и модельных туфель. Поговаривали даже, что надо выписать из Еревана портных: как-никак люди в Москву собираются. Целый день магазин бойко торговал, но всего распродать не успел. И вот минувшей ночью магазин ограбили. Самое удивительное, что исчез сторож. Подозревают, что его убили.
- Сторожа как звали?
- Вахтангом, - сказала старушка. - Он мой ровесник был. Бедный Вахтанг!
- Семью имел этот сторож?
- Нет, он одинокий.
- Товарищ милиционер, - звучно проговорила звеньевая, - этот сторож - мой дядя. Так что вы про него плохого не думайте.
Старушка тут же начала объяснять Андрею, что звеньевая Марьямик - Героиня Труда и участница Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Лучший во всей Армении табак именно она выращивает. Уж к тому, что она говорит, надо прислушаться.
Марьямик спокойно прервала ее:
- Вы меня, тетя Парандзем, перед милицией не расхваливайте. Милиции даже вовсе и не к чему знать, кто я такая. А вот чтобы милиция не путалась на ложном следу, я сама скажу: сторож не при чем. Он чистый человек, вечный труженик. Мог бы по своим летам и не работать - в моем доме для него всегда нашелся бы и теплый угол и вкусный кусок. У меня всего хватает. - Марьямик вскинула голову. - Да он никому не хотел быть в тягость. Так что пусть милиция в другом закоулке поищет.
- В Москву когда собираетесь? - спросил Андрей.
- Задержалась я, - независимо ответила Марьямик. Видно было, что эта женщина знает себе цену. - Теперь моя поездка от вас зависит. Вы должны мне обелить дядю Вахтанга, живой он или мертвый. Может, кто-нибудь на него плохую мысль в уме держит: мол, не действовал ли он заодно с преступниками? Так чтобы эта глупая мысль ушла без остатка! - властно закончила она.
- Постараемся выяснить правду, - пообещал Андрей, - а уж потом посмотрим, приятная будет эта правда или нет…
Он попрощался, пошел к мотоциклу. Карай заскулил, увидев его.
Поехали дальше.
Дурманный абрикосовый дух висел над деревней. Почти все домики с пристроенными позади них деревянными верандами были окружены садами. На плоских земляных крышах сушились абрикосы.
У края села, возле дома с каменными приступочками, валялись бочки из-под керосина и пустые ящики. Тут стояла толпа. Наметанным глазом Андрей определил: "Вот оно, место происшествия. Сельский магазин!" Он остановил мотоцикл в сотне шагов от магазина, вылез и взял на поводок Карая.
- Милиция прибыла, - приветливо объявил он колхозникам, которые оказались поближе. - Какие у вас тут происшествия?
Люди заговорили разом:
- Убийство у нас… Ограбление было… Ночью в магазин залезли…
Морщинистый старик в шевиотовом пиджаке с круто подложенными плечами - видно, сыновний пиджак - спросил:
- Найдет ли преступников эта твоя ученая собака?
- Приложим силы, - сказал Андрей.
- Ну, я сомневаюсь. Она, конечно, хорошая собака, ничего не скажешь, но у нас земля легкая, духа не держит. Собака, которую привели из района, ничего не смогла найти.
Расталкивая толпу, к Андрею шли трое. По их властным жестам, по осанке он понял, что это представители власти. Один из них, в милицейской форме, вел на поводке небольшую серую овчарку. Видимо, это и была та собака, которую прислали из районного центра. Другой, с орлиным взглядом, весь седой до той тонкой белизны, которая напоминает снег, но с густыми черными бровями, шел посредине. Его-то Андрей и принял за главного начальника. Но главным оказался третий - председатель сельсовета, высокий и толстый человек, гололобый, давно уже не бритый и очень уставший.
- Здравствуйте, - сердито проговорил он.
Андрей приложил руку к козырьку фуражки:
- Добрый день!
- Почему остановились, не дойдя до места?
Ответить Андрею помешали колхозники. Чей-то голос в толпе с достоинством объяснил:
- Товарищ беседовал с нами.
- Для бесед мы вызываем агитаторов. Милиция же приезжает, чтобы работать. Каждый приезжий должен первым делом явиться к председателю Сельсовета.
Андрей выслушал эту нотацию с мягкой улыбкой и попытался оправдаться:
- Граждане дали мне информацию…
- Информироваться нужно не от граждан, а от властей. У нас произошло убийство.
- Это как будто еще не доказано, - сказал Андрей.
Председатель сельсовета потер кулаком небритую щеку.
- Произошло, значит, убийство. Притом - с ограблением магазина… Мкртчян! - позвал он негромко, и к нему сразу же подскочил парень в парусиновом кителе. - Мкртчян, надо обеспечить, чтоб была хорошо накормлена эта сыскная собака.
- Накормим, товарищ Зарзанд! - отчеканил парень.
Председатель назидательно поднял кверху палец:
- Пусть поработает, потом пусть покушает. Еды не пожалеем. Правильно я говорю?
- Вот уж это никак не выйдет, - сказал Андрей, подбирая поводок. - Посторонние не должны кормить собаку.
Председатель на секунду задумался. В его заплывших глазах промелькнуло выражение обиды и беззащитности.
- Ты ко мне, в мое село приехал и еще говоришь, что я посторонний! Ладно, пусть твоя собака голодная ходит. Ты, значит, нашего гостеприимства не оцениваешь.
- Не обижайтесь, товарищ председатель… - Андрей был немного смущен этим натиском. Не понимает человек, надо ему объяснить. - Вот среди вас я вижу милиционера. Пусть хоть он скажет: можно кормить служебную собаку в такой обстановке или не полагается? А за гостеприимство - большая благодарность…
- А что ему говорить! - Председатель пренебрежительно махнул рукой в сторону районного милиционера. - Его собака накормлена. Раз поработала, хоть и безрезультатно, - пускай ест. Мы хотели, чтоб и твоей собаке то же самое было, но ты, видно, очень высоко свою собаку ставишь.
Степенный, дородный милиционер, с такой прической, будто ему на голову наклеили кусок из каракулевой шубы, сконфуженно покашлял в кулак.
- Вообще, конечно, кормить не полагается, особенно в период работы. Но я думаю, что среди своих людей, как наш уважаемый товарищ Зарзанд или товарищ Микаэл, это ничего плохого не составляет.
Андрей почувствовал, что от него пахнет водкой, и сухо проговорил:
- Дело ваше. Я свою собаку кормить не позволю. Да и сам во время работы не пью и не ем.