Плохо Почаевцу…
Охранники Хмары - Реброруб и Стреляный - вели Почаевца весенним лесом к маленькой полянке над скалистым обрывом. Высокие серостволые буки еще не успели выбросить молодую листву. Но отовсюду из-под палого, прошлогоднего снега пробивались стрелки подснежников и других первых цветов весны. Где-то внизу, петляя под обрывом, шумела в каменном русле горная речушка. Тоскливо посмотрев на утреннее солнце, услышал ее шум Почаевец и еще раз подумал:
"Дернула же нас нелегкая интересоваться ее исчезнувшим течением! Прошли бы мимо и сейчас гуляли на свадьбе в Яремче. А так…"
…На маленькой полянке были люди. Почаевца подвели к буковому пню, заменяющему стул, на котором сидел у походного столика Хмара. Поодаль расположились его охранники.
Хмара посмотрел на геолога так, будто увидел его впервые, и резко спросил:
- …Слушай, ты! Со мной шутки плохи. Последний раз тебя спрашиваю: что вы нашли в прошлом году на Алтае?
Почаевец посмотрел в упор на бандитского вожака и спокойно ответил:
- Гонобобель.
- Гонобобель? - заинтересовался Хмара. - А что это такое?
- Ягода такая. Иногда ее называют голубикой. Растет преимущественно в северных лесах…
Хмара вскочил и закричал:
- Ах ты, сатана! - и сделал условный знак своим боевикам.
Почаевца прислонили к высокому буку, а Смок, отложив протокол, поплевав на свои сухие ладони, подошел к геологу и начал постепенно закручивать "удавку".
…Полное предсмертной муки багровеющее лицо Почаевца было запрокинуто к весеннему небу. Он тщетно пытался поймать воздух посиневшими губами.
Хмара подошел к Смоку и стал рядом.
- Что? Приятно? - глядя геологу в глаза, издевался Хмара. - Так вот, тихонечко, постепенно весь тот советский дух из тебя и выйдет…
Таким страшным, полным невыносимого страдания было лицо Почаевца, что даже один из видавших виды бандитов, молодой, долговязый хлопец по кличке "Потап" отвернулся и заслонил рукой белесые глаза.
…Теряя сознание, Почаевец упал. Один из бандитов приподнял и оплеснул лицо геолога водой из манерки.
- Скажешь теперь? - наклоняясь над Почаевцем, закричал Хмара.
Очнувшийся Почаевец кивнул в знак согласия головой.
Боевики освободили "удавку", подняли геолога. Почаевец несколько раз жадно глотнул воздух, а потом из последних сил плюнул Хмаре в лицо. Хмара отскочил, утерся кожаным рукавом куртки и разъяренно бросил:
- Прикончить геолога!..
Еще не остывший от ярости, Хмара спустился по скрипучей лестнице в свой запасной бункер. Бандеровцы, бывшие здесь, почтительно вскочили.
- А ну, давайте сюда того, другого! - крикнул Хмара, усаживаясь на табуретку.
Смок - неизменный его секретарь - раскрыл папку с протоколами допроса.
Бандиты подтащили Березняка к столу.
- Так где вы были после Алтая?
- Я же вам сказал: в Армении, - спокойно ответил Хмаре геолог.
Удивленный его спокойным ответом и видимым желанием вести откровенный разговор, Хмара спросил:
- Что же вы искали в Армении?
- Золото!
- Золото? - недоверчиво переспросил проводник. - А если мы тебе дадим карту, ты сможешь начертить, где там залегает золото?
- Как же я это сделаю, если у меня руки связаны?
- Для такого дела развяжем! - сказал проводник и дал знак бандитам.
Нежданный гость
И никогда не мог бы предположить Березняк, расправляя затекшие руки со следами веревок на коже, что в эту самую минуту его старушка-мать, живущая в небольшом местечке Корец, принимает как желанного гостя, того самого Стреляного, который выследил геологов в глухом урочище Черного леса еще задолго до того, как они приблизились к тайным бандитским бункерам.
Он пробрался в Корец по заданию Хмары, чтобы проверить, верны ли показания Березняка, нашел маленький домик, где жила его мать, и, представившись фронтовым приятелем сына, без особого труда вошел в доверие Анны Матвеевны. Одетый в полувоенную форму, типичный демобилизованный, каких много тогда разъезжало по стране, нежданный гость не вызвал у старушки никаких опасений. Она пригласила его к столу, нарезала свежий хлеб, подвинула масло, налила крепкого чая в тяжелый, граненый стакан. Прихлебывая чай с вареньем, Стреляный, озираясь по сторонам, сказал:
- Ай-ай-ай! Такая неприятность приключилась с вашим сыном. А я - то думал, застану его дома, раздавим пол-литра, друзей фронтовых вспомним… те трудные годы…
- Если вы хотите выпить, у меня есть настоечка на листьях черной смородины, - предложила старушка неожиданному гостю. Ведь он очень желанный для нее, фронтовой друг сына. И не чуяло еще материнское сердце, кто заполз к ней в дом.
- Не, это к слову пришлось, - отказывается Стреляный. - Но я убежден, что тут какое-то недоразумение. Объявится ваш Гнат… А может, его в командировку послали какую дальнюю?
- И матери не написать об этом? - с грустью сказала старушка.
- Он же геолог, - заметил Стреляный. - У геологов иной раз бывают тайные командировки, о которых никто не должен знать. Он до этого бывал, небось, в таких?
- Даже из самой тайной можно весточку прислать, - сказала Анна Матвеевна. - Вот, когда они руду искали эту, как его… уродановую… ну, когда Гену орденом наградили, и то открыточку прислал - так мол и так, жив, здоров, не волнуйся, задерживаюсь…
- И нашли эту… самую руду? - сдерживая волнение, спросил осторожно Стреляный.
- А если бы не нашли, то и орден бы Геня не получил! - сказала старушка.
- И адрес обратный на той открыточке был?
- Почтовый ящик какой-то. Забыла уже.
- А орден какой получил?
- Знак почета! - не без гордости сказала старушка.
- Был бы здесь сынок ваш, обмыли бы его мирный орден, как в войну обмывали боевые! - протянул Стреляный.
В комнату, запыхавшись, вбежала Тоня Маштакова и, не замечая постороннего, показывая квитанцию, сказала:
- Ну, Анна Матвеевна, отправила. С обратным уведомлением.
- Познакомься, Тонечка, это приятель Генки по фронту. В Вене они вместе служили.
- Очень приятно, - сказала Тоня. - А я - невеста Генки.
Стреляный, видимо, опешил и протянул:
- Невеста? А он мне не говорил, что у него есть невеста… Вот скрытный!..
- Как же мог он вам сказать? - думая о другом, что мучает ее каждую минуту, сказала Тоня. - Вы когда с ним в Вене служили?
- В сорок шестом… Осенью. Тогда…
- В сорок шестом? - скрывая недоумение и меняясь в лице, переспросила Тоня. - Простите, а вы тоже… танкист?
- Ну да, но только я был радистом при ихних танках.
С большим трудом пересиливая подступающее волнение, стараясь не выдать своих подозрений, Тоня на ходу придумывает ответ:
- Да-да, как же, я помню… Генка рассказывал мне, что у него был большой приятель радист. Может, это вы были?
- То, наверное, был Нечипорук, - теряясь, роняет Стреляный и прихлебывает чай.
- Вы посидите, мамо, с гостем, а я до аптеки сбегаю.
- А я тоже пойду, - поспешно вставая, сказал Стреляный.
- Да вы сидите, - бросает Тоня, порываясь уйти одна. - Ближайший поезд около полуночи.
- Но у меня еще дела… до поезда.
- Ну, я на минутку… Подождите. Еще поговорим.
- Не, я з вами, - говорит бандит. - Простите. Думал, Гнат дома. - И гость быстро схватил свой чемоданчик.
Они шли улицами Корца к его женскому монастырю, и у каждого своя дума. Заподозрив неладное, Тоня мучительно ждала, не попадется ли им навстречу кто-либо из знакомых, а еще лучше - милиционер. Но пустынны были улицы Корца.
Вот показался грузовичок. Место рядом с шофером в кабине пустое. Стреляный поднял руку. Застопорил грузовичок.
- Опаздываю, подбрось, друже! - крикнул Стреляный, и, махнув Тоне рукой, с силой захлопнул дверцу кабины. Бросилась к машине Тоня, но шофер уже дал газ, и облако пыли, будто маленький смерч, закружилось позади машины…
Ошеломленная и растерянная, Тоня долго смотрела вслед уходящей машине, позабыв запомнить ее номер. Как она потом ругала себя за это!
Родословная Дыра
Майор Загоруйко быстрыми шагами вошел в кабинет полковника Прудько с расшифрованной телеграммой в руках.
- Быстро ответили, - сказал он.
- Что именно? - спросил Прудько.
- На наш запрос относительно Дыра. Вот, послушайте: "Фигурант Дыр", запасные организационные клички "Покрака" и "Кудыяр", тысяча девятьсот восемнадцатого года рождения, сын владельца колбасной в Саноке, Григорий Ломага, служил в немецкой полиции в Балигроде, после изгнания немцев ушел в банду и, являясь старым членом Организации украинских националистов, принимал участие в курьерской службе, связывающей зарубежных бандитов с районами Советской Украины. Служил в сотне бандитского вожака Гриня. С остатками сотни Гриня и вместе со "Свентокшижской бригадой" польских фашистов прорывался через Еленю Гуру на запад к американцам…"
- Веселенькая биография! - сказал полковник Прудько и, обращаясь к сидящему на диванчике Кравчуку, спросил шутливо: - Ну как, Николай Романович, не передумали?
- Товарищ полковник, кем я уже не был на своем веку! - сказал Кравчук.
Полковник нажал кнопочку звонка и вызвал дежурного.
- Немедленно свяжитесь с областной библиотекой. Все, что у них есть по городу Санок, - сюда. И план его. И путеводители. - Обращаясь к Кравчуку, сказал: - И это очень хорошо, что Дыр из Санока! Было бы беспокойнее, если бы он родился в наших краях.