Березняк продолжал чертить, не обращая внимания на Реброруба. Тот зевнул еще раз, прилег на нижних нарах, выдвинув ноги, потом зевнул еще раз, смежил глаза, и скоро его могучий храп наполнил бункер…
Чертит Березняк. Немного погодя лениво встал, потянулся, подошел к дубовому бочонку с водой, наполнил ею ковшик и напился. Храпел бандит. Повернулся во сне к стене и еще сильнее захрапел…
Осторожно, на цыпочках приблизился Березняк к заветному шкафчику. Открыл его, снял со стопки документов бутылку с зажигательной смесью и, отставив ее в сторону, принялся перебирать документы. Наконец нашел нужный ему план, вернулся к столу и быстро, то и дело поглядывая на храпящего бандита, скопировал этот план.
Он положил копию плана под карту Армении, быстро спрятал оригинал обратно в шкафчик, прижимая все документы бутылкой с зажигательной смесью, и едва успел возвратиться на место, - наверху послышался шум. Подбегая к нарам, Березняк толкнул Реброруба.
- Проснись, друже!
Сорвался с нар бандит, схватил автомат, пробормотал:
- А? Что? Как это я заснул?
- Идет кто-то…
Три условных стука раздались по крышке люка. Она открылась, и сверху опустились ноги Смока. Спрыгнув на пол, он потянул носом и сказал:
- Чеснок жрали?
- Тебе там хорошо, на солнце, - ответил Реброруб, - а тут зубы от цинги шатаются.
Смок подошел к ковшику с водой, жадно выпил ее и, глянув на карту, которую вычерчивал Березняк, сказал:
- Если хочешь, хлопче, можешь вылезти минут на десять на солнце. Хмара еще не скоро вернется. Оттуда добрый кусок дороги. Споешь нам там что-нибудь тихонько, а Реброруб тем временем бункер посторожит.
От нервного напряжения крупные капли пота проступили на высоком лбу Березняка, но, стараясь держать себя в руках, он сказал:
- Не могу, Смоче. Если не закончу карту до прихода Хмары, он с меня шкуру спустит. Если же гляну на солнце, долго в глазах рябить будет.
- Ну, как знаешь, - протянул Смок и поднялся наверх.
Когда захлопнулась за ним крышка люка, Березняк небрежно спросил:
- Смок давно за "службой безопасности" числится?
- Ого! Еще с немецких времен. И добре, что ты меня разбудил, а то обязательно доложил бы Хмаре, что я спал, и врезали бы мне палок двадцать, не меньше…
- Тогда магарыч с тебя, Реброруб.
- Я ж предлагал.
- Давай, но немного…
И пока Реброруб повторял операцию с сулеей, Березняку удалось ловко переложить копию плана из-под карты под стол, себе на колени. Он быстро свернул ее там и, пользуясь тем, что Реброруб повернулся к нему спиной, спрятал эту бумажку в тайник у пояса.
- Это тебе, - сказал бандит, протягивая геологу полкружки. - А это мне. Больше нельзя - Хмара заметит, что мы причащались. Ну, будьмо!
- Будьмо! - сказал Березняк с большим внутренним облегчением и с удовольствием выпил самогону, хотя черт его знает, что еще могло ожидать его впереди?..
Выдра подает голос
В один и тот же день в мире, наполненном различными новостями и голосами многих радиостанций, произошли три события, которые сыграли значительную роль в дальнейшем, хотя вначале были известны только особо доверенным людям.
…За одним из скалистых гребней Карпат Дмитро Кучма передал в условленное время сообщение в Мюнхен.
Он засунул в чехол радиопередатчик и поднялся.
- …И это все? - спросил Смок, охранявший Кучму вместе с Реброрубом.
- Все, - сказал Кучма. - А чему ты удивляешься?
- Какого же лешего мы в такую даль тащились? Из-за пяти минут передачи? Можно было из бункера отстучать, - сказал Смок.
- Хочешь, чтобы тот наш бункер запеленговали, да? - бросил Кучма. - Давай теперь быстро… Ноги на плечи…
Спустя какой-нибудь час тот же самый пожилой капитан Задорожный, что однажды зачислил Стреляного в мертвецы, осторожно положил на стол полковнику Прудько новое донесение.
- Как было условлено, сегодня Выдра из района Доужинца передал в Мюнхен эту шифровку.
- Все как было договорено? - спросил полковник.
- Так точно! Я дважды сам проверял. Ни одного лишнего знака…
- А Мюнхен?
- Подтвердил прием!
В доме на Банковской улице Мюнхена радист зарубежного центра националистов по кличке "Пэт" принял очередное сообщение Выдры. Он наскоро расшифровал его и быстро вышел из аппаратной. Он прошел коридорами и, постучав в одну из дверей, вошел к Профессору.
- Выдра подал голос. А вы опасались!
- Наконец! - сказал Профессор. - Что же он пишет?
- Я расшифровал. Выдра - точный и отважный хлопец. И в огне не горит, и в Черемоше не тонет. Не зря вы ему кличку выдра дали, - балагурит Пэт. - Кроме известных вам львовских явок, Хмара предлагает как пункт встречи каждое пятое и двадцатое число месяца, от часу до двух ночи, руины Манявского скита, под левой колонной въездных ворот. А место для "грипсов" там же, под кружкой для милостыни, в нише, где икона Иоанна Богослова…
- Я хорошо знаю тот скит, - задумчиво протянул Профессор, принимая шифровку. - Еще когда я был гимназистом, то по наказу митрополита Шептицкого мы с другими хлопцами оттуда последние остатки богородчанского иконостаса во Львов забирали. Место для встречи хорошее.
Иногда вместо дверей полезно залезать в окна…
От вокзала Яремче, там, где перекликаются, разрывая сонную тишину ночи, маленькие паровозики узкоколейки, осторожно, стараясь держаться поближе к заборам, двигался человек с чемоданчиком. То и дело озирался, как бы проверяя, нет ли за ним слежки. Совсем неожиданно он перепрыгнул через каменный заборчик и исчез в саду. Человек обошел маленькую виллу и несколько раз постучал в окно, выходящее в сад.
Жена Загоруйко разбудила сонного мужа.
- Ваня, стучат, слышишь?
Загоруйко проснулся и тоже услышал стук.
- Из сада стучат, Ваня… Почему не с крыльца?
Всовывая на ощупь ноги в домашние туфли, майор обронил:
- Пойду гляну…
- Не ходи, Ваня, умоляю. Это могут быть бандиты. Позвони в райотдел.
- Потом позвоню, - решил Загоруйко и, взяв из-под подушки пистолет, зарядил его. Осторожно, как на фронте, передвигался майор по собственной квартире к окну. Став за стеной, он открыл форточку и окликнул неизвестного:
- Кто там?
- Иван Тихонович, открой… Свои…
- Какие "свои"?
- Да я, Кравчук… Открой…
- Боже мой! - сразу освобождаясь от сна, сообразил Загоруйко.
- Открой окно!
…Повинуясь его голосу, майор тихо распахнул окно в освещенный луною сад, и Кравчук проворно забрался через окно в комнату.
- Здорово, друже "провиднык"!
Они поцеловались, похлопав друг друга по спинам.
В дверях появилась жена Загоруйко и с тревогой прошептала:
- Ваня, кто это?
- Порядок, Зоя Васильевна. Но только - тихо. Это я, Кравчук. Соберите, ради бога, мне поесть. Но только света не зажигайте. Где можно зажечь свет, но так, чтобы с улицы и сада не было видно?
- Давай наверх, в кабинет! - предложил Загоруйко.
Очень маленький был этот кабинетик на втором этаже крохотной виллы, в которой жил Загоруйко. Шумел неподалеку быстрый Прут. Единственное окно, как в войну, в ожидании налета вражеских бомбардировщиков, было тщательно занавешено полосатой дорожкой.
Похудевший, небритый, Кравчук с аппетитом, не глядя в тарелку, ел варенец.
- Их допрашивали вместе или отдельно? - спросил Загоруйко.
- В том-то и дело, что порознь. Захватили внезапно и сразу по отдельным бункерам. Никакой возможности выработать единую линию поведения в бандитском плену у них не было. Каждый действовал в одиночку. Прямой и вспыльчивый, не умеющий хитрить Почаевец сразу пошел с ними на ножи.
- Березняк знает, какова судьба Почаевца?
- По-моему, догадывается.
- Место, где они зарыли тело Почаевца, известно?
- Реброруб мне показывал его.
- И кто его вешал, известно?
- Да, у меня записано.
- Я дал знать в Лубны, нашим товарищам, чтобы осторожно подготовили его родных. Бедные старики! Единственный ведь сын у них. Как они перенесут это? Отец с войны инвалидом вернулся. Ногу потерял в боях за Сандомир. И мать больна. Юрий был их большой надеждой.
- Да, жаль парня, - сказал Кравчук.
- Чего же так долго шел? - спросил Загоруйко.
- Эта стерва Хмара маршрут мне дал каторжный! Мимо Татарской пропасти, потом на гору Кукуль…
- На Кукуль?
- А ты думаешь! Я же мог сразу сюда идти, а тут такой сумасшедший крюк. Два дня! Одни пастухи на тех верховинах да овцы. А свернуть - не моги! Вдруг какой-нибудь из пастухов - его пособник? И сообщит, что я нарушил бандитскую дисциплину и изменил маршрут?
- Хитрая бестия!
- Клейма негде ставить! - вычерпывая ложкой остатки варенца, согласился Кравчук.
- Ты не думаешь, что Хмара тебя перепроверяет?
- Чего же я сюда через окно закатился? Конечно, возможно и такое. И потому - ни одна лишняя душа не должна знать, что я был в Яремче.
- Как мы переживали, Коля, когда узнали, что объявился Стреляный! - сказал Загоруйко.
- Дмитро, если верить его словам, убрал его лихо! Хотя, ты знаешь, у меня нет твердой уверенности, что Стреляный перед смертью не поделился еще с кем-нибудь в банде своими подозрениями относительно меня.
- В чем это проявляется?
- Уж больно иной раз загадочен и скрытен Хмара. Какую он мне проверку устроил по Саноку! Недаром три года его школили в монастыре монахи-василиане. Такую подготовку у них прошел иезуитскую - только держись…
- Но, с другой стороны, посылая тебя в Ростов…