– Послушай, Харри, не спускай с них глаз. Будь осторожней, слышишь? Не нравятся мне эти двое. О парне ничего не могу сказать. Но у этой парочки рожи подозрительные.
– Я буду осторожен, Чабби.
– Ты ведь знаешь новую девушку в гостинице – Марион? Ну та, что пришла работать на сезон?
Я кивнул. Это было изящное создание лет девятнадцати, с красивыми стройными ногами, смелыми глазами и чертовски соблазнительной улыбкой.
– Так вот, прошлой ночью она пошла с этим белобрысым, ну, что с красной рожей.
Я знал, что Марион иногда совмещала приятное с полезным и предоставляла избранным постояльцам услуги, не входящие в перечень услуг отеля. Такого рода деятельность считалась на острове само собой разумеющейся.
– Да, – я ждал, что Чабби скажет дальше.
– Он отлупил ее, Харри, избил до синяков, – Чабби отхлебнул из чашки. – А потом отвалил ей столько денег, чтобы она не посмела пикнуть полиции.
Теперь Майк Гатри нравился мне еще меньше. Только скотина мог обидеть такую девушку, как Марион. Я хорошо знал ее. Она воспринимала жизнь с невинностью ребенка, и амурные похождения придавали ей некое очарование. Я вспомнил свое намерение убрать Гатри. Ну что ж, я постараюсь его не забыть.
– Они дурные люди, Харри, я хотел тебя предупредить.
– Спасибо, Чабби.
– И не давай им устраивать из "Балерины" бардак, – добавил он, обвиняюще. – И салон, и палуба – настоящий свинарник, черт возьми.
Он помог мне подогнать "Балерину" к Адмиралтейскому причалу, а затем отправился домой, что-то недовольно бормоча себе под нос. Навстречу ему попался Джимми, и он бросил парню один единственный уничтожающий взгляд, который должен был испепелить того на месте. Джимми был один, свежий и бодрый.
– Привет, шкипер, – крикнул он и вспрыгнул на палубу. Мы пошли с ним в салон, где я налил пару чашек кофе.
– Послушайте, мистер Флетчер, я хочу, что бы вы знали. Я не хотел вас обидеть, когда был вынужден молчать. Я этого не хотел, мне было приказано.
– Конечно же, – сказал я. – Все в порядке, Джимми.
– Мне давно уже следовало просить вас о помощи, а не блуждать наугад, как до сих пор. Как бы то ни было, мне разрешили просить вас о помощи.
Он поведал мне больше, чем сам мог вообразить, и я несколько уточнил свое мнение о мистере Джеймсе. Было ясно, что он владел информацией и не желал делиться ей с остальными. Это был его страховой полис, и, видимо, он настоял на том, чтобы встретиться со мной наедине. Это было залогом его безопасности.
– Шкипер, мы ищем остров, вполне определенный остров. К сожалению, я не могу вам сказать, почему.
– Не надо об этом, Джимми. Все о’кей.
А какая тебе от этого выгода, Джеймс Норт, – подумал я про себя. Чем оплатят твой труд эти шакалы, когда ты найдешь свой замечательный остров? Не будет ли это чем-нибудь похуже, чем твоя аллергия на пенициллин? Я посмотрел в его красивое лицо и почувствовал неведомую мне ранее симпатию к нему – наверно, причиной тому была его молодость и неопытность, восторг, с каким он воспринимал этот злобный и усталый мир.
Я завидовал ему и восхищался им, и не желал бы увидеть его поверженным и втоптанным в грязь.
– Джим, а ты хорошо знаешь своих дружков? – спросил я, и вопрос застал его врасплох. Он тотчас сник.
– Достаточно хорошо, – осторожно ответил он. – А в чем дело?
– Ты знаком с ними чуть больше месяца, – сказал я наугад, и выражение его лица служило подтверждением моих слов. – А я знаю эту породу людей всю жизнь.
– Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, мистер Флетчер? – Джим почувствовал себя обиженным. Я обращался с ним, как с ребенком, и это ему не нравилось.
– Послушай, Джим, брось ты эту затею, какой бы она ни была. Брось, и все тут, да возвращайся в свой магазин и спасательную компанию.
– Но это безумие, – возразил он. – Я не понимаю…
– Зато я понимаю, Джим, еще как понимаю. Я шел той же дорожкой и знаю, чем это может кончиться.
– Я сам позабочусь о себе. Не стоит обо мне беспокоиться.
Сквозь загар было заметно, что он покраснел, и в его взгляде был вызов. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза, и я понял, что зря трачу время и эмоции. Если бы со мной в этом возрасте кто-либо заговорил таким тоном, я бы решил, что передо мной выживший из ума старикашка.
– Ну ладно, Джим, – сказал я. – Замнем, ты знаешь, какой будет счет. Играй, и ты проиграешь. Вот и все.
– О’кей, мистер Флетчер, – настроение вернулось к нему, и он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Спасибо за совет.
– Давай поговорим об острове, – предложил я, и он окинул взглядом салон.
– Пойдем на мостик, – сказал он. На открытом воздухе он достал из корзины для карт, что стояла на столике, старый блокнот и огрызок карандаша.
– По моим прикидкам, он лежит в милях шести-девяти от африканского берега и в милях десяти-тридцати к северу от устья Рувумы.
– Но это же чертовски огромный квадрат для поисков, Джим! Ты, наверно, и сам это заметил за последние дни. Что еще ты о нем знаешь?
Он минуту поразмыслил и нехотя еще извлек еще несколько монеток из своего кошелька. Взяв карандаш, он начертил поперек листа горизонтальную линию.
– Уровень моря, – пояснил он, а затем над линией прочертил рельеф: начинался он низко, а затем круто вздымался тремя острыми пиками, вновь резко обрываясь с другой стороны.
– Вот так выглядит силуэт острова с моря. Три холма вулканического базальта. Голые скалы и никакой растительности.
– "Старики", – моментально узнал я. – Но ты порядком ошибся в расчетах. От берега это будет миль двадцать.
– Но с них виден материк? – быстро спросил он. – Он должен быть виден с острова.
– Конечно, с вершин холмов видно далеко, – сказал я, а он, вырвав лист из блокнота, тщательно порвал его на мелкие клочки и выбросил их в воду.
– И как далеко на север от реки? – он снова обернулся ко мне.
– По моим прикидкам, миль 60 или 70, – сказал я. Джим задумался.
– Да, вполне возможно, что это так. Все зависит оттого, сколько времени займет…, – он не закончил фразу, видимо, следуя моему совету вести игру стойко. – Вы нас доставите туда, шкипер?
Я кивнул:
– Но это будет неблизкий путь, и придется ночь провести на судне.
– Я приведу остальных, – сказал он, загораясь нетерпением. Сойдя на причал, он обернулся и кинул взгляд на мостик.
– О’кей, Джим, – улыбнулся я. – Иди, иди!
Я спустился, чтобы еще раз взглянуть на навигационную карту. "Старики" были высшей точкой базальтовой гряды – длинного рифа, протянувшегося вдоль материка на двести миль. Он то исчезает под водой, то появляется снова, образуя равномерную цепь среди коварных коралловых зарослей, песчаных островков и отмелей. Остров был отмечен как безводный и незаселенный, а замеры эхолота показывали несколько глубоководных проходов в рифах вокруг него. И хотя он лежал далеко на север от моих обычных маршрутов, я был в том районе годом раньше с морской биологической экспедицией из Лос-Анджелеса, изучавшей особенности размножения зеленых черепах, что водятся здесь в неимоверном количестве.
Мы разбили лагерь, и три дня наша стоянка располагалась на соседнем со "Стариками" островке. Там, в закрытой лагуне, была удобная в любую погоду якорная стоянка, а в источнике, найденном нами среди пальм, мутная, но пригодная для питья вода. Если смотреть от якорной стоянки, "Старики" имели те же очертания, что мне набросал Джимми. Вот почему я так легко их узнал.
Полчаса спустя компания прибыла в полном составе. На крыше такси ремнями было привязано разнообразное снаряжение, покрытое зеленым брезентовым чехлом. Они наняли пару слоняющихся от безделья островитян поднести его, а также сумки с личными вещами вдоль пристани, к тому месту, где стояла "Балерина".
Не разворачивая, они свалили оборудование на передней палубе, и я не стал задавать лишних вопросов. Лицо Гатри начало шелушиться после ожога, и там, где отвалилась обожженная солнцем кожа, проступали сырые, красные пятна. Он густо намазал их кремом.
Я представил, как он гонял крошку Марион в своем люксе в "Хилтоне", и улыбнулся ему.
– А ты хорошо выглядишь! Тебе не приходила в голову мысль принять участие в конкурсе Мисс Вселенная?
Он недружелюбно глянул на меня из-под шляпы и уселся на стул.
Пока мы шли на север, он потягивал пиво прямо из банки, а опустошив, использовал, как мишень. Он палил по жестянкам из своего громадного пистолета, и они кувыркались вслед "Балерине"
Незадолго до полудня я отдал Джимми руль и спустился проверить, как там дела внизу. Я обнаружил, что Матерсон уже открыл бар и извлек оттуда бутылку джина.
– Сколько еще? – спросил он, взмокший и красный, несмотря на работу кондиционера.
– Еще часок-другой, – ответил я и подумал, что у Матерсона возникнут проблемы с алкоголем, если он пьет уже в первой половине дня. Но джин подействовал на него благотворно, и я – неисправимый оппортунист, – выудил из его кармана еще три сотни долларов в качестве компенсации за моральные и физические издержки – мне предстояло немало усилий, чтобы провести "Балерину" к "Старикам" через узкие проходы в рифах.
Вдали появились очертания Трехглавого острова. В душном воздухе они были призрачно зловещими, будто головы, висящие над морем и не имеющие тела. Джимми разглядывал вершины в бинокль, а затем, опустив его, обернулся ко мне:
– Похоже, что это они, шкипер, – и он спустился на нижнюю палубу. Затем они втроем поднялись на переднюю палубу, перешагнув через завернутый в брезент груз, и, встав плечом на носу, устремили взгляд в морскую даль, где неясно виднелся остров. Я с осторожностью двигался вдоль пролива.