- Проголодался, бедненький, некогда и за животным приглядеть, господи, - тетка снова принялась за чай. Некоторое время в комнате раздавалось только чавканье и прихлёбывание…
Родители Василия погибли во время войны. Он скитался по стране. В Ярославле выучился на шофера, и тут ему встретилась тётка. Тётка продавала из-под полы самогонку и занималась разными тёмными делишками. Её чуть не засудили за продажу краденого, но она удрала в освобожденный от немцев Смоленск. Василия прихватила с собой. Она и приучила его пить. Она ездила с ним по деревням за продуктами и втридорога сбывала их на рынке. С Василием рассчитывалась водкой.
Так продолжалось до тех пор, пока Василию не дали место в общежитии, куда он перебрался от сварливой тетки. Первое время, придя с работы, Василий ложился на койку и молча наблюдал за соседями по комнате. Один из них - механик по ремонту машин, близорукий Иван, - учился в вечернем техникуме и возвращался поздно. Перед сном он ещё уговаривал второго жильца, токаря, сразиться с ним в шахматы:
- Хоть одну партийку!
Прошло время. Василий сжился с соседями. К тётке не заглядывал. Но однажды она заявилась сама и при всех стала лить слёзы: мол, он позабыл, что она спасла ему жизнь, и не хочет даже навестить больную старуху. Она выла, пока Василий не пошел с ней. Дома тётка объявила, зачем он понадобился. Где-то раздобыла она яблоки, наверное ворованные. Требовалась машина, чтобы перевезти их в Смоленск. Тётка умоляла помочь. Плакала. Уверяла, что к нему последняя просьба.
И Василий сдался. Сгонял на своем самосвале и ночью привёз яблоки. Их было так много, что некуда было прятать. Сонная Граммофониха металась по двору, отыскивая мешки и ящики. Она наполнила всё, что можно, но все равно оставалось еще полкузова.
- Что прикажешь с ними делать? - зло спросил Василий.
Надо было скорей ехать в гараж, ставить машину на место.
- Не знаю, ох, не знаю, Васенька, - стонала Граммофониха.
- Свалю во дворе, и всё!
- Что ты, что ты! - испуганно отозвалась тётка. - Закопать бы, Васенька!
Недалеко от её дома на улице была канава, - собирались когда-то прокладывать водопровод. Водопровод не провели, а яма так и осталась. Граммофониха сбегала к канаве, убедилась, что там никого нет. Василий подъехал и опрокинул в нее кузов.
- Помоги зарыть, Васенька!
- Ну уж нет! - Василий стал разворачиваться.
В гараже ему удалось благополучно поставить машину на место. Он считал, что всё кончилось удачно и теперь он навсегда отделался от тётки. Но не тут-то было!
После того как Василий съездил за яблоками, тётка обнаглела и стала заставлять его выполнять различные поручения. Снова он стал пить. Нарушил правила вождения, и у него отобрали права. Теперь работал в гараже на ремонте машин. Вернее, не работал, а прогуливал. "Раз такая жизнь, - решил он, - пусть всё катится колесом!"
- Ну, - проворчал он. - Говори, чего нужно, Клеопатра!
- Во! Как будто тётя не может тебя просто так угостить.
- Просто так не может. Говори, чего хочешь?
- Сирота ты у меня. Кто о тебе позаботится?
- Хватит! - заорал племянник.
- Какой нервный стал. Это всё общежитие. Жил бы у тети спокойно.
Василий опустил голову на руки. Выпил он немного, но тётка подсунула такую самогонку, что и с трёх стаканчиков замутило.
- Придется и мне огурчик взять, - невозмутимо сказала тетка. - Сладко во рту после чая. Не люблю, когда сладко! - Она громко захрустела огурцом. - Я ж тебе говорила давеча, Васенька, надумала я для тебя домик купить. Хватит тебе по общежитиям болтаться! Ежели ты сирота, так о тебе тётя подумает. Верно?
- Не продаст старик тебе дом. Зря болтаешь!
- Мне-то? Продаст! Я уже тут кое-что сделала. Пустила слух. Да и куда ему? Будет в сторожке жить. Вот схожу к нему, потолкую, припугну, деньги покажу. Всё и получится, Васенька! Документы на тебя и оформим.
- А потом?
- Потом тебе домик.
- А сад тебе?
- Угадал! Угадал, Васенька, - пела она. - Сам подумай, какая прибыль с того сада! Не надо никуда ездить за товаром. Прятать его, беспокоиться! Всё под рукой. Никакая милиция не придерётся. А то торгуй да трясись!
- Да ведь запустишь, и расти не станет. Свой-то запустила. Совсем заглох.
- Некогда мне! - отрезала тетка. - Дела. Сад старика лет десять будет яблоки давать и без ухода. А там посмотрим. Опять пьёшь? Может, отдохнешь пить-то, ведь крепкая!
- В своём-то саду ничего нет, - пьяно твердил Василий. - Заглохло всё - не пройти. Даже ямину эту не закопаешь! Я по пьянке туда два раза свалился.
- Это под сливой, что ли? У забора? От самой войны ямина. Я в неё всякий хлам кидаю. Что её закапывать? Нужна.
- А я с-сейчас закопаю! Где эта… лопата?
- Ты мне о деле говори. Согласен?
- Валяй, Изольда, делай что хочешь! Пусть все катится… этим… колесом! Где лопата? Я трудиться хочу!
- Потом, потом потрудишься, - сказала тетка, нахлобучивая на него соломенную шляпу. - Иди выспись!
Василий, покачиваясь, вышел из калитки и пошел было к себе, но вдруг решил посмотреть, хорошо ли замаскирована канава. Он свернул за угол и от неожиданности замер. На том самом месте, где были зарыты яблоки, топтался какой-то худенький взъерошенный мальчишка. В руках у мальчишки была палка, которой он тыкал в землю. Лицо у него было озабоченным. Вот он отбежал к корявому, засохшему дереву и принялся отсчитывать шаги к тёткиному забору. Василий сразу отрезвел.
- Эй, Робин Гуд, тебе чего надо?
Мальчишка поднял голову, но не ответил.
- Я тебе говорю, давай проваливай. Ну, бегом!
Мальчишка не тронулся с места. Тогда Василий подошёл к нему, взял за плечи и, развернув, дал пинка. Мальчишка отбежал в сторону и погрозил Василию кулаком.
Он был уже неподалеку от своего дома, когда кто-то позвал его:
- Нева!
Присмотревшись, Олег различил Витальку. Что он тут делает так поздно?
- Дай яблочка, - сказал тот, - есть охота!
- Какого яблочка? - удивился Олег.
- Будто не понимаю, чего ты здесь разгуливаешь! Валяй, лазай где хочешь, у Артюши мы уже всё сняли. Опоздал! А здорово ты удрал, только пол в сарае зря испортил. Так не дашь яблочка?
- Нет у меня, вот пристал.
- Ладно. Ну что, не едешь на свою Неву, понравилось у нас?
Олег пожал плечами. К Смоленску он действительно стал привыкать, но не признаваться же в этом Витальке.
- Ничего городок, - процедил он.
- "Городок"! Воображаешь. Почитай сперва историю, потом зазнавайся!
- Побольше твоего читал.
- Ха! Знаешь, сколько наш город воевал?..
- Знаю, тысяча восемьсот двенадцатый год и раньше. - Олег заговорил тоном экскурсовода. - За кинотеатром "Октябрь" вы увидите остатки земляного вала. Это - Шеин бастион. Храбро бился воевода Шеин с осадившими город поляками, бился даже тогда, когда остался почти один. Многими подвигами прославил этот человек свою Родину, а в конце жизни был казнен на плахе изменниками-боярами… Рядом с Успенским собором вы увидите маленькую часовенку. По преданию, в ней молился Кутузов, но это только предание, великий полководец в Смоленске не был… Ну, что тебе ещё рассказать? - отбарабанив, усмехнулся Олег. - Знаю я историю Смоленска получше тебя! Но меня только Великая Отечественная война интересует.
- А в Великую-то Отечественную, - сказал Виталька уже не так запальчиво, - в эту войну здесь бои были не меньше, чем под твоим Ленинградом! Даже здесь на Покровке знаешь какие бои были!
Олег насторожился.
- Какие уж тут бои, - безразличным голосом сказал он.
- Тут? - Виталька опять начал горячиться. - Да тут даже танковые бои были. Спроси деда.
- Когда?
- В сорок третьем, во время штурма.
- В сентябре?
- А ты-то откуда знаешь?
- Вот чудак! Город ваш освободили двадцать пятого сентября.
- Верно. Вот если бы что про Артюшиного сына узнать! - доверительно вздохнул Виталька. - Сколько лет о нем Артюша вестей ждёт. Только и узнал, что погиб он здесь, на Покровке. Покровка большая, попробуй найди.
- Да, большая. - Олег помедлил. - Наверно, и здесь окопы были? - спросил он затаив дыхание.
- Окопы? Да они и сейчас есть!
Олег изо всех сил старался не выдать волнения.
- А ты не врёшь? Что-то я их не видел.
- Вот ещё! Да под горой за ручьём. Хоть кого спроси!
Виталька так и не вернулся домой.
Дарья Романовна то и дело зажигала свет и смотрела на часы. "Пошёл-таки к своему Артюше", - думала она. Но решила выдержать характер и не ходить за сыном.
Подумать только, ещё год назад боялся словечко поперёк вымолвить, а сейчас - видали: "Ты вроде Граммофонихи!" Нет, она сходит утром к старику и поговорит как следует с обоими!
В семь она уже постучала в калитку Артемия Артемьевича. Постучав, подумала, что пришла слишком рано, но из-за калитки сразу же ответили:
- Входите, не заперто!
Увидев ее, старик засуетился:
- Дарья Романовна! Я сейчас.
Он был одет по-рабочему, в клеёнчатый фартук, из-под которого выглядывали короткие, как у мальчишки, брюки, а на ногах стоптанные домашние туфли. В руках старик держал кисть, с которой на землю капала краска.
- Виталька у вас? - спросила Дарья Романовна.
- Не-ет, - удивленно протянул старик. - Вечером был. Разве не дома? - Он с тревогой поглядел на неё.
- Приходил. Потом ушёл.
- Как же так, ночью? Что стряслось, Дарья Романовна?