При втором ударе его шпага, выбитая у него из рук, отлетела шагов на двадцать; удар был блистательный.
- Ловко! - сказал старый капитан, который в молодости был большим дуэлистом. - Этот адвокат владеет шпагой лучше многих знакомых мне учителей фехтования.
- Вы согласны извиниться, сударь? - холодно спросил молодой человек, когда его противник снова стал в позицию.
- Извиниться… мне! - вскричал граф, скрежеща зубами. И он сделал нападение.
- Берегитесь, сударь, вы теряете хладнокровие, это опасно для вас.
Он отпарировал и напал в свою очередь.
- Ранен! - вскричали свидетели.
- Пустяки, господа, царапина! - вскричал граф. Шарль Лебо сделал шаг назад и спросил, опираясь шпагой о кончик сапога:
- Согласны ли вы извиниться не передо мной, а перед особой, которую вы так низко оскорбили?
- Никогда! Негодный подьячий! - злобно вскричал граф.
И он неожиданно напал на своего противника, но тот отпарировал удар, не сходя с места и так ловко, что секунданты удивились.
- Когда так, сударь, - сказал молодой человек ледяным тоном, - вы, значит, сами этого хотели; тем хуже для вас; я клянусь, что убью вас.
- Попробуй, хвастун! Попробуй! - вскричал граф, задыхаясь от бешенства.
И он снова завязал битву, слышен был только лязг оружия, удары сыпались с быстротой молнии; вдруг шпага графа выскользнула у него из рук, а шпага его противника до рукоятки вошла в его грудь.
- Кончено, - сказал молодой человек насмешливым голосом.
В ту же минуту граф упал навзничь с насквозь проколотой грудью; шпага Шарля осталась в ране.
- Вот так удар! - вскричал капитан. - От души поздравляю вас! Вот это значит обработать человека. Теперь его брат - богатый человек.
- Господа, - сказал Шарль, кланяясь свидетелям, - по чести ли я действовал?
- Лучше действовать нельзя, сударь, если понадобится, мы это засвидетельствуем, - отвечали офицеры, кланяясь ему с уважением.
Граф де Витре упал, как чурбан, без слов, без крика; его лицо посинело, глаза померкли, и только нервная дрожь во всем теле говорила о присутствии жизни; двое из его товарищей пошли искать хирурга, другие подняли раненого на руки и перенесли в дом одного из них, находившийся неподалеку от места дуэли; там ему оказали первую помощь.
- Милостивый государь, - сказал старый капитан, с философским спокойствием вытирая шпагу и пряча в ножны, - советую вам как можно скорей позаботиться о своей безопасности. Законы о дуэли очень строги, предупреждаю вас, граф де Витре имеет сильную протекцию и пользуется большим уважением у губернатора.
- Я вам очень обязан, сударь, за совет, - отвечал молодой человек, - я воспользуюсь им нынешней же ночью.
- И хорошо сделаете; граф - человек гадкий; на его счет ходят нехорошие слухи; если он выздоровеет - что очень возможно, хоть рана и тяжела, - то вам нужно ждать от него всего дурного; до свиданья, желаю вам успеха.
Другие офицеры тоже простились с Шарлем и, дружески пожав ему руку, ушли по направлению к дому губернатора, намереваясь, без сомнения, снова вернуться на бал, чтобы отвлечь подозрение.
Шарль Лебо остался один со своими размышлениями, которые, должно быть, были не очень приятны; что ни говорите, а видеть собственноручно пролитую кровь человека нелегко, тем более в первый раз.
Дом, где жил Шарль, принадлежал старому бегуну по лесам, Мишелю Белюмеру, тяжелые раны которого и, главное, большое семейство заставило его отказаться от жизни на вольном воздухе; он неожиданно получил маленькое наследство из Нормандии, откуда был родом, и мог жить безбедно, охотясь только для собственного удовольствия.
Мишель Белюмер питал глубокое уважение к своему квартиранту, и вот по каким причинам. Во-первых, молодой человек был кроток, вежлив и невзыскателен, никогда не делал замечаний и всегда был всем доволен; во-вторых, молодой человек был адвокат, а какой же нормандец не уважает адвокатов? Наконец, у Шарля было великолепное оружие, и старый бегун любовался им каждый день по три раза.
Достойный муж ложился спать с курами, т.е. сразу после захода солнца. В этот день он спал очень крепко, как вдруг его разбудил стук оружия.
Белюмер сел на кровать, протер глаза и прислушался; вскоре он уже не сомневался в значении слышанного им стука; на улице, перед его домом, происходила дуэль.
Охотник наскоро оделся, зажег фонарь, приотворил ставень и выглянул на улицу: все оказалось так, как он предполагал; два человека дрались на шпагах; но он чуть не вывалился из окна от удивления, когда увидел, что один из сражающихся - его жилец; впрочем, он пришел в восторг от искусства, с каким молодой человек владел шпагой.
- Ишь ты как! - бормотал он сквозь зубы. - А ведь мой жилец - молодчина, клянусь честью Белюмера; право я его ужасно люблю.
Сказавши это, нормандец затворил ставень, сошел тихонько вниз и тихо приотворил дверь.
Когда офицеры ушли и Шарль задумчиво остался посреди улицы, словно не зная, что делать, тогда канадец решительно подошел к нему.
- А, сударь мой, что вы тут делаете? - сказал он, ударяя Шарля по плечу. - Дожидаетесь, что ли, конной стражи, чтобы она арестовала вас? Да ну же, пошевелитесь немного, ведь не вправду же вам хочется быть арестованным? Пойдемте-ка сюда.
И он тихо толкнул его к двери.
Молодой человек машинально повиновался, и, когда они переступили порог, канадец крепко запер дверь.
- Так. Ну, поговорим? Что вы намерены делать?
- Не знаю, - отвечал Шарль, качая головой. Канадец пожал плечами.
Он был человек деятельный и не стал терять времени на бесполезные утешения. В нескольких словах он объяснил молодому человеку, что необходимо бежать и как можно скорее; убедив в этом своего квартиранта и удостоверившись, что тот не желает сидеть в тюрьме, канадец продолжал:
- В добрый час, вы опять сделались мужчиной. Да, г-н Шарль, никогда не следует поддаваться аресту; вы лучше всего докажете свою невиновность, когда убежите, и это мы сделаем сию же минуту.
Когда бегство было решено, канадец разбудил свою хозяйку, как называл он свою жену; Шарль, заплатив за 4 года вперед за квартиру, поручил ей все свое имущество, потом написал письмо г-ну Дорелю с изложением всего происшедшего, но без упоминания о девице де Прэль; затем он переоделся, надел полный костюм канадского охотника, вооружился ружьем, парой пистолетов, охотничьим ножом и взял с собой сумку с провизией, с бумагой, перьями, карандашом и прочими мелочами, словом, совершенно снарядился в дальнюю дорогу.
Тогда Белюмер объявил, что желает его проводить; молодой человек хотел было отговорить его от этого, но напрасно. На все его замечания канадец отвечал коротким и сухим нет. Тогда Шарль, принимая в соображение пользу, которую мог ему принести такой опытный бегун по лесам, как Белюмер, согласился взять его с собой и, выразив ему свою благодарность, вооружил его своим швейцарским карабином, пистолетами и охотничьим ножом, чем несказанно обрадовал старого канадца.
- Ну, сударь, - сказал он, - несдобровать тому, кто попытается нас схватить за шиворот!
И они ушли из дома по направлению к реке, где нашли индейскую пирогу, в которую и сели; они поплыли против течения, налегая на весла, направляясь к городу Трех Рек.
Было пять часов утра, бал в доме губернатора подходил к концу, блистательно освещенные окна сверкали в темноте, точно маяки. Проезжая мимо, молодой человек кинул на эти окна грустный взгляд и подавил вздох, который готов был вырваться у него из груди.
- Прощай! - прошептал он так тихо, что спутник его не слыхал.
Вскоре пирога исчезла в излучинах реки.
К девяти часам утра ночная дуэль сделалась известна; против Шарля Лебо были изданы строжайшие приказы; производились деятельные поиски.
Странная дуэль по неизвестному поводу наделала в городе много шуму, изобретались самые фантастические вариации, но истинная причина так и осталась тайной; никто не догадался - дело было проведено так быстро и таинственно.
Граф де Витре несколько месяцев находился между жизнью и смертью; наконец крепость его телосложения взяла верх, и он стал выздоравливать, но поправился окончательно лишь через полтора года; несколько дней спустя после выздоровления он отплыл во Францию, потому что доктора предписали ему долечиваться климатом родины.
Странное дело - все симпатии были на стороне Шарля Лебо, все негодование было обращено на графа. У общественного мнения всегда бывает очень верное чутье.
После отъезда графа г-н Дорель и граф де Меренвиль-Шалюс, принимавшие участие в несчастном беглеце, удвоили усилия, чтобы добиться для него помилования, представляя все дело в самом благоприятном для него свете, ручаясь за его честность, между тем как его противник оставил после себя в стране далеко не приятные воспоминания, не делающие особенно чести дворянину и офицеру.
Долго все попытки друзей Шарля были безрезультатны. Наконец они обратились к такой сильной протекции у всемогущей тогда госпожи Помпадур, что помилование было получено и королевская грамота о нем была привезена в Канаду не кем иным, как бароном де Водрейлем, командиром "Слона". Такова случайность.
Преследование немедленно прекратилось. Шарль Лебо мог без страха показываться всюду, но не показался; после бегства из Квебека никто не имел известий ни о нем, ни о Мишеле Белюмере, старом канадском охотнике, который отправился провожать беглеца.