Скидан неопределенно покивал. Сейчас он, кажется, не хотел бы здесь умереть. Да и раньше вроде не было этого в мыслях. А что хочет и чего не хочет хозяин Краснов, так это его личное дело и вполне сообразуется с лабирийским Законом о свободе выбора: никого и ни к чему нельзя принуждать.
- Ну, и как тебе здешний Свод законов? - спросил Скидан.
- А можно жить. Уважают человека. Доверяют человеку. А что еще человеку нужно?
- Ах, Вася, как он точно сказал! Да ведь? Уважают и доверяют - больше и в самом деле ни-че-го не нужно!
- Интересно, - сказал Краснов, - как у них это все так сложилось? И кто они? Я до войны читал "Человека-невидимку". Может, они все - невидимки? Они видят друг друга, свои дома, вещи, а мы их не замечаем, ходим сквозь них.
- А они - свозь нас, - поддержал Скидан. - И эту бруснику мы с тобой не видим, и Виктор Первый тебя не лечил…
- Да нет, - Краснов поморщился. - Мы же к ним пришли. Сквозь что-то. Сквозь невидимость. И стали - как они. Может, и они могут так же к нам, ТУДА…
- А может, и не могут, - Скидан не скрывал иронии. - Может, и мы уже не сможем. Придем туда - они живые, а мы - тени…
- Как же они рожают, если они тени? - Светлана пожала плечами.
- Кто о чем, - Скидан отмахнулся. - Тут люди наукой занимаются, а она своими родами. Иди вон, чифир помешай.
- Ну, это ладно, - Краснов махнул рукой. - Черт с ним, не по нашей части. Но как у них с другими странами? Что вокруг? О Советском Союзе они и не слышали, это я выяснял. Но почему? Его что - совсем не было?
- Этого никто не знает, - Светлана вернулась из кухни. - У них, Сашенька, нет истории. Слово "история" у них неприличное. А кто пытается что-то искать, тот называется - "старовер".
- Это знаю, - Краснов оживился. - Виктор говорил. Интересно бы узнать побольше. Как это так - без истории?
- Я тоже с этого начинала. И в староверы сразу же записалась. А теперь гляжу - с этим делом все просто.
- Ты что имеешь в виду? - Скидан почувствовал, что за этими словами есть какая-то связь между ночным разговором, стычкой на Пятаке и, главное, Светкиными миражами. Но она опять уклонилась. Она сказала:
- Саша, ты хотел узнать о староверстве? Скоро узнаешь. - Посмотрела на часы. - Минут через двадцать, по местному… Вася, я ведь сегодня видела этого Нарука.
- Обаяла?
- Ничего подобного. Он отказался разговаривать.
- Не может быть, - уверенно сказал Скидан. Краснов, не понимая, наблюдал за ними по очереди. - Он, Вася, мне только сообщил, что на все вопросы разом ответит сегодня на вечевании. И просил передать Такэси, что ничего лишнего не скажет, пусть, мол, не беспокоится. Знаешь, производит впечатление порядочного человека.
- Они тут все производят, - проворчал Скидан. - Как они только на Остров Скорби попадают, вот ты мне что объясни.
Она встала.
- Это вопрос по твоей специальности. И по прежней, и по теперешней. Съездишь в заграницу - может, там разберешься… Вы, мальчики, вот что: берите свой чифир - он, по-нашему, уже с полчаса варится - и допивайте. А я буду искать Такэси, Ивана и Гансика.
Она открутила повыше одноногое кресло и уселась к терминалу.
Скидан принес серебряный чайник с недоваренным чифиром и хотел от чистого сердца выпить с соперником, но увидел, что тот заснул в своем кресле. Скидану стало его жалко, он вы выключил верхний свет, включил настенную панельку с зеленым экранами убавил громкость терминала. Светке сказал: "Ты потише. Заснул твой подкидыш." И выпил весь чифир сам.
9. Военный совет
Такэси пришел со своей Розой. Живот у Розы уже отчетливо поднимался к носу, а на вопрос Светланы, не лучше ли ей погулять, было отвечено:
- Мы только что погуляли, теперь позанимаемся умственным трудом.
- Ему-то все равно, - Скидан кивнул на ее живот.
- Ну нет, - Роза ответила с улыбкой, но без намека на шутку. - Это как же может быть ему все равно при общем кровообращении?
- Конечно, - поддержал Скидан тем же тоном, каким говорил о невидимках. - Пускай поприсутствует. Авось старовером станет.
Роза, как и Такэси, не очень-то понимала шутки. Она ответила с той же серьезной улыбкой:
- Он уже старовер. Я чувствую Только называемся мы все же неправильно. Если староверство - наука, то мы - не староверы, а староведы.
- Это мысль, - согласился из дальнего угла Иван. - Будемте, хозяева, староведами!
- Хозяин - уже старовед, - сообщил Ганс. - Ибо надо ведать, что творишь. И что творили до тебя.
Светлана хмурилась, Она сказала:
- Болтайте потише. Видите, спит человек… И вообще, я подозреваю, этот Нарук сейчас наговорит чего-то нехорошего.
- Уже пора, - сказал Скидан. - Включай терминал. Ничего, если он проснется: ему тоже полезно, хоть он и не зародыш.
- Ты сегодня злой, - тихо сказала Светлана и включила терминал.
Краснов безмятежно спал в кресле.
- В здоровом теле здоровый сон, - сказал Скидан.
- Где ты берешь афоризмы? - позавидовал Такэси.
- Из латыни.
- О-о-о, - Ваня и Ганс переглянулись с уважительным непониманием.
- Тихо, братья - староведы, - сказала Светлана. - Уже начало.
На экране появился текст:
ВАЖНО ВСЕМ! ДО ВЕЧЕВАНИЯ О СТАРОВЕРСТВЕ ВЫСТУПИТ МАКС НАРУК, БЫВШИЙ СТАРОВЕР.
Эти же слова неспешно произнес чей-то голос за кадром, после чего они растаяли, и появилось лицо того молодца, что так горячо выступал тогда с трибуны на Пятаке против староверства. Он выглядел мрачно и даже виновато, но это не убавляло его решительности. Он очень старался говорить спокойно:
- Друзья мои!
Я единственный бывший старовер. Все прочие - тверды, и я горжусь знакомством с этими людьми. Они искренни и добры. Но их общая ошибка опасна, я хочу освободить их от заблуждения и предостеречь от заблуждения остальных хозяев Лабирии. Серьезные занятия староверством принесли мне опасную сумму общественно вредных знаний, делиться которыми я ни с кем не имею права, ибо эти знания, подобно болезнетворному вирусу, способны заражать и убивать.
Глубоко уважаемые мною мои бывшие собратья по староверству, люди высокого мужества и большой мудрости, до сих пор тайно накапливают эти опасные знания, добывая их еще неизвестным науке способом. Ни этот способ, ни эти знания они, к счастью, не разглашают, и я благодарно надеюсь, что не разгласят никогда. Я надеюсь, что бывшие мои собратья-староверы, чьих имен я не назову, сами скоро поймут, как опасна их деятельность для общества, и уничтожат вредный груз, которым занято пока только одно хранилище.
Надеюсь, что захватывающе интересные встречи с нашим ошибочным и кровавым прошлым уже утомили этих замечательных людей, и они сделают все для сокращения своих рядов и полного прекращения своих исследовательских работ. Не всякое направление в науке перспективно, не всякое безопасно, всегда очень мучительно отказываться от интересно развитой темы, идеи, но интересы общества и природы требуют, чтобы мы время от времени употребляли свое врожденное мужество и волю для обуздания собственного эгоизма. Не будем забывать главную заповедь, главный закон любой науки: "Не вреди!" Как бы ни было интересно, какие бы успехи ни мерещились вблизи, - умей разглядеть дальнюю опасность и умей остановиться, отказаться, отступить.
Выступаю перед вами сразу после того, как члены Высшего Совета ознакомились с моим подробным докладом о староверстве. Все эти люди, как вам известно, посвящены в опасности различных наук и устойчивы к любым искушениям, ибо самостоятельно прошли через них, каждый в свое время. После того доклада я принял от них звание эксперта по этике и староверству и именно это звание обязывает меня выступить сейчас перед вами с обращением. Оно будет посвящено староверству, которое когда-то называлось социальной историей, или историей общества. Пусть не смущает вас термин "история" - он не всегда был ругательным, как у нас, и сейчас вы убедитесь, что в узко-научном смысле он применим до сих пор.
Заранее приношу извинения за трудность для вас некоторых понятий - таких, как "правящий класс" или "производственные отношения". Уверен, что и без их объяснения вы разберетесь в опасностях, о которых буду говорить.
Мое обращение прошу считать и предложением для вечевания.
Итак, я начинаю.
Оратор сделал паузу и, заметно волнуясь, отхлебнул из баночки "Магаданской слезы."
- Ох, что твори-и-ит! - протянул Такэси. - Под корень…
- Кишка тонка, - изрек Ганс. - "Вредно - опасно, вредно - опасно"! Заладил, как попугай…
- Отвечуем - поглядим, - бросил Иван.
- Я полагаю, - продолжал с экрана бывший старовер, - ослабевший ныне от благополучия Закон о рамках досуга рождался в условиях, посуровее, чем сейчас. Более того, я знаю, что были времена, которые вынудили общество принять такой закон, который оградил бы всех от заведомо вредных, разлагающих души занятий. Доходят, кстати, сведения из Резервата, что там и до сих пор условия жизни далеки от нормы. Но стоит ли нам - искусственно! - доводить дело до возврата к примитивно сложному прошлому, если это прошлое не так уж трудно вообразить и отвергнуть с порога? Скажу по этому поводу, что для большей легкости воображения, может быть, стоило бы выпустить из закрытого хранилища одну-две выдуманных книги, в которых описана та кошмарная жизнь, куда зовут нас староверы. Эти книги, кстати, почему-то назывались "художественными". Но разговор о них требует времени и отдельного вечевания. А сейчас у меня все. Благодарю и здравствуйте.