- Вся одежда впору?
Светлана кивала и вертелась, чтобы показать.
- А обувь?
Она задрала ногу. Такэси засмеялся.
- Хорошо выспались?
Она состроила такую гримасу, что он засмеялся опять.
- А ты, Василий?
- Сейчас поем, - сообщил Краснов, - и еще спать захочу. Но если надо…
- Если спится, надо спать! - Такэси продолжал весело улыбаться. - Свое "надо" пусть каждый определяет сам… Приехать к вам сегодня или уж…
- Такэси, миленький! - Светлана аж запричитала. - Да кто же к себе домой спрашивается?! Когда хочешь, всегда открыто! - Она тут же смутилась, оглянувшись на дверную задвижку.
Такэси понял ее взгляд и засмеялся еще пуще.
- Ладно! Сегодня не появлюсь. Сегодня никто не появится. Отдыхайте. Я буду у Розы. Если понадоблюсь, нажмите голубую кнопку и скажите: "Роза Крис". Так же можете вызвать Ивана Лапоньку или Ганса Христиана: если они дома или на рабочем месте, они откликнутся. Если захотите погулять, смотрите, не заблудитесь. Запомните адрес, это легко: пирамида-41, блок-137, на шестом этаже. Вход - с любого угла пирамиды… Да, вот что: желтую кнопку справа от экрана нажмете, и вас никто не сможет увидеть. Визор на кухне поверните вверх или вниз глазом. Он у окна, в углу. Подогрев пола регулируется круглой головкой у окна, рядом с термометром… Так… Ах, да! На пульте перед вами, вдоль экрана - ряд кнопок с цифрами - от 1 до 18 - это программы передач: музыка, информация - сами разберетесь. Не нажимайте только кнопку номер один и белую рядом с ней - это канал Совета, серьезная вещь, я потом объясню. Отключать и включать весь терминал можно красной кнопкой - она одна. Очень сложно?
- Очень, - призналась Светлана.
- Разберемся, - пробормотал Краснов, шаря глазами по пульту. - Главное - вот эти две не нажимать.
- У тебя цепкая память на запреты, - оценил Такэси.
- Это уж так точно, - согласился Краснов. И спросил: - Куда девать старую одежду?
- Выбрасывать не надо! - Такэси озаботился. - Пока суньте в пакеты, там разберемся.
- Кампа-а-ай! - позвала Светлана.
- А?
- Спасибо тебе.
- М-м-м… А что это значит?
- Ох, прости… Мы очень рады вашей помощи, жилью, одежде, вам всем, вы очень славные, мы вам благодарны. Понял?
- Понял! - Такэси был растроган. - "Спасибо" значит - "аригато". В ответ мы говорим: "Битте"… Ну, я передам… ре-бя-там, что вы всем пока довольны. Завтра к часу приедем. Идет?
- Идет!
- Ну, здравствуйте! - он протянул руку и - исчез.
- Здорово как! - Светлана тут же нажала кнопку рядом с экраном, потом поводила пальцем над программами и нажала пятую.
Экран явил морские волны, на которых качалось какое-то плоское тело вроде складного понтона, свободно закрепленного на якорях и еще привязанного к берегу толстым кабелем. Профессорский голос за кадром объяснял: "…шнему виду ничем не отличается от типовых стационарных ВЭС-110 и их разновольтных аналогов. Однако принципиально новым…"
- Жутко интересно, - оценила Светлана и нажала кнопку № 4. Загадочные аналоги ВЭС-110 исчезли, появились два огромных крюка с тросами. Медленно отодвигаясь, открывалась строительная площадка, размерами больше, чем лагерь "Ближний", раза в четыре. Сложные подъемные устройства тащили что-то громоздкое и тяжелое на недостроенный верх такой же стеклянной пирамиды, в какой жил Такэси. Легкомысленный женский голосок в это время щебетал: "…дение монтажа крупногабаритных блоков раздвижными стрелами одновременно с двух сторон позволило хозяевам из Девятого "Блокмонтажа" получить изрядную экономию, превосходящую…"
Краснов нажал красную кнопку и заявил:
- Успеешь наиграться, пошли завтракать.
- А сколько времени? - подняла глаза к настенным часам.
Краснов смотрел на нее, пока не убедился в ожидаемом эффекте, затем, насвистывая "Элегию" Глинки, удалился на кухню. Светлана явилась туда к уже налитому чаю и нарезанной колбасе, совершенно обескураженная.
- Вася, это там часы или что?
- Часы.
- Что же они показывают?
- А ты что видела?
- Ну Вася… Ну, третий час. Только там же их всего десять.
- Ну и что же?
Пока одевался да ею любовался, он успел подумать об этих часах и теперь весьма собою гордился.
- Ну Ва-а-ась… Ну не поняла я… Они правильные?
- Короче, так… Только ты ешь, а то умрешь… Судя по солнцу, сейчас около полудня. А на часах - около трех. Значит, за начало суток они принимают восход солнца. Ну, условно. Это у них подъем, на работу идут. Иначе не получается. Я за стрелками понаблюдал - с такой скоростью часовая сделает за сутки только один оборот. Значит, в сутках десять часов.
- Как же так? Сутки короче?
- Ох, ну ты подумай, подумай, - он чувствовал удовольствие от своего мужского превосходства. - Ты же умная. А я пока поем.
Светлана насупилась и, глядя в пространство перед собой, стала сосредоточенно жевать. Постепенно ее взгляд принял осмысленное выражение, и она, допивая чай, заявила:
- Очень вкусная колбаса и замечательный чай, давно такого не пила. Наверно, китайский.
Краснов усмехнулся и встал:
- Спасибо. То есть, аригато. Так, кажется?.. - Он потянулся и предложил: - Ты помой посуду, а я - полежу.
- Хорошо. Под краном мыть - даже интересно.
Он прямо в новой одежде завалился на постель и задремал в ту же секунду. Проснулся от музыки.
- Нашла! - Светлана села рядом, улыбаясь. - Музыка - на девятой кнопочке!
Цветные тени метались по экрану, музыка была не такая, как вчера. Более бодрая. Дневная.
- Ну, что? - Краснов притянул ее к себе хозяйской рукой. - С часами разобралась?
- Васенька, разобралась. В каждом их часе 144 наших минуты. Сейчас вот уже три подходит. Если взять за ноль наши шесть часов, получится час дня с мелочью. Вот!
Обсыпала рыжей гривой, поцеловала в нос, затискала и отстранилась:
- Я у тебя умница?
Пришлось признать. Но мужское достоинство требовало возмещения, и повод нашелся.
- Я больше суток не курил. Там в стеганке была пачка "Беломора" и спички. Ты, когда менялась, забрала?
Эта рыжая стерва решительно встала и, спортивно-красивая, прошлась перед ним по бесшумному ковру, как по травке.
- Вот что, Васенька. Я курево ненавидела всегда, а "Беломор" - в особенности. Так и знай.
Ишь, как заговорила, шалава ссыльная! Быстро забылась… Но он осведомился вежливо:
- Почему же "Беломор" - "в особенности"?
Прохаживаясь пред ним, руки в замок, как у певицы, она размеренным, убийственным, ненавидящим тоном кратко изложила:
- Мой папа был первый ЗК - заключенный каналоармеец. Они работали на этой стройке коммунизма - строили Беломоро-Балтийский канал. Убежденным анархистом был мой папа. За это стал пожизненным зеком и канул неведомо в какой канал. Может быть, "Стикс - Лета"…
- Это что за стройка? - Краснов удивился. - Не слышал…
- Это, Васенька, все ваше хваленое строительство коммунизма. На человеческих костях. Можешь меня пристрелить, если ты такой праведник, но больше я… в гробу видала ваше всеобщее братство!.. Короче, бросай курить "Беломор", вот что.
- А чего это ты выкрысилась на советскую власть? - Краснов был поражен ее агрессивностью и тут же вспомнил, что подобное уже было, совсем недавно, в ТОЙ еще жизни, когда Кешка притащил в дом "старателя" со сломанной ногой. - Я тебя только про курево спросил…
- А надоело, Вася, - Светлана остановилась перед ним. - Я там боялась, а тут мне бояться надоело, хоть, может, и здесь то же самое… За что столько людей погубили? Я это чувствовала давно, но с парашютистом все прояснилось. Это все ложь! Брехня!
- А вот это, - Краснов обвел рукой комнату, - тоже брехня?.. Вот ради этого! Вы, дураки, временные трудности роста не смогли достойно вытерпеть, а на настоящих людей валите. Ты думаешь, вот это все - какой ценой? Железная дисциплина, стальная убежденность, твердокаменная вера! Кто не с нами, тот против нас! И нет, и не может быть другого пути! Спроси вон у Такэси с Гансом!
Она села перед ним по-турецки и вкладчиво спросила:
- Только надо не забыть запретить свою историю, вычеркнуть из нее все ужасы, чтобы никто в светлом будущем не знал, на чьих костях оно построено. Так, Васенька?
- А хотя бы и так! Если касается счастья ВСЕГО человечества, напрасных жертв быть не может! Кто дрожит за свою ЛИЧНУЮ шкуру, тот враг прогресса!
- И враг народа! - подхватила она с энтузиазмом. И тут же опять стала вкрадчивой. - А ты не мог бы мне объяснить? Вот враг народа - он сам к народу не относится?
- Конечно, нет! - Краснов ответил быстро и убежденно, но тут же почувствовал, что его провели. Глаза Светланы осветились торжеством, и новый вопрос прозвучал:
- Объясни мне тогда про того парашютиста, про Александра Васильевича. Когда он перестал относиться к народу: когда фрицам на голову прыгал, "За Родину!" кричал или когда раненый в плен попал? Или когда подыхать в плену не захотел? Может, когда из концлагеря убегал?
- Он врет, а ты веришь, - сказал Краснов.
- А я - верю, - она подтвердила кротко и опасно. - Даже если б не убежал, если б его американцы освободили - он же домой пришел, Вася, к вам, сволочам, а вы его… Эх, вы, Родина называетесь…
- Это не мы, это ты - Родина, - поправил мстительно Краснов. - Видел, как кланялась, целовала, шоколадом кормила…
- Ишь, запомнил, - она не смутилась. - Бог приведет - еще увидишь. Не сомневайся.
Краснов почувствовал, что сейчас будет бить ее новыми ботинками. Не потому что она права, а потому что переспорила. Женский язык…