- Но, командир, надо, по крайней мере, распределить наши пушки по секторам.
- Об этом я подумал. Вы возглавите свой сектор.
- С удовольствием! Но мы здесь в низине и ничего не видим.
- Я буду вашими глазами. Думаю, что надо соорудить баррикаду из валежника вокруг поляны. Паталосы и Генипа смогли бы поддержать нас огнем из луков.
- Здорово придумано! А, Беник?
- Ничего не скажешь!
- Номер два! Огонь! - последовала команда.
Следующий орех со свистом улетел в тишину. Удар оказался не хуже первого.
Все это время Ивон оставался серьезным и внимательным. Взрослые предоставили ему свободу действий, и он, чувствуя груз ответственности, но не сгибаясь под его тяжестью, готов был на любые испытания. У мальчишки поистине железный характер. Он не пасовал перед трудностями, не зазнавался, не трусил. Подросток стал настоящим мужчиной.
Но надо отдать должное и помощникам юного командира: сильным, умным, выносливым. Словом, о такой команде можно было только мечтать.
Беник, забыв о своем недавнем подтрунивании, вел себя так, будто на плечах племянника сверкали золотые эполеты. Жан-Мари целиком отдавался делу и подчинялся мальчику, словно это был, по крайней мере, адмирал флота. Феликс утверждал, что Ивон рожден командовать эскадрой. Даже молчаливый Генипа всячески выражал ему свою поддержку и восхищение. А уж об Уаруку и говорить не приходится. Пес, как часовой, сидел у подножия наблюдательного пункта, без конца поглядывая наверх и тщательно принюхиваясь.
Все катапульты прошли испытание. Место падения каждого снаряда отметили сломанной веткой. Вокруг поляны построили баррикаду. На этом рубеже солдаты, если им удастся подойти к цитадели, встретят живую силу. Здесь заняли позицию паталосы, вооруженные луками, и сержант Педро со своим ружьем.
Катапульты разделили на четыре сектора, во главе каждого из которых встали Феликс, Беник, Жан-Мари и Генипа. Ивон занял свой пост, готовый в любую минуту корректировать огонь .
Это была торжественная минута.
Все прислушались. Но ничего, кроме отдаленного ровного шелест листвы, не долетало до друзей. Каждый думал о том, с какой стороны появится враг, сумеет ли он внезапно атаковать.
Генипа беззвучно прополз вперед и вскоре вернулся с известием.
- Солдаты идут!
- Внимание! - скомандовал Ивон. Он почувствовал, как сердце ушло в пятки.
В этот момент послышались крики, раздались выстрелы.
Все терпеливо ждали. Паталосы держали луки наготове. Явно напуганные индейцы жались к белым. Им необходима была помощь и поддержка.
Юнга волновался, но не подавал и виду. Предстоял горячий бой, особенно для атакующих. Будет много шума, много огня, много искалеченных тел.
Если солдатам удастся приблизиться к цитадели, беглецам не поздоровится. Негры отважны и жестоки в бою. Тот, кто видел их в деле, навсегда сохраняет в душе уважение к бесстрашным воинам. Но горе тому, кто попался им под руку.
Однако Педро был убежден, что страшного эпилога не будет.
Наконец Ивон заметил вдалеке белые блузы и соломенные шляпы. Они приближались, окружая поляну. Солдаты выкрикивали угрозы и потрясали оружием. Но их ружья - и это все знали - часто давали осечки и били мимо цели.
Противник приблизился на триста метров… на двести… на сто пятьдесят…
- Все по местам! - скомандовал юнга.
- Готовы! - отозвались командиры батарей.
- Дядя, дайте один залп, всего один, с первого номера! Огонь!
Беник перерубил один из канатов.
Снаряд вихрем пролетел над поляной и обрушился на головы оторопевших вояк.
Раздались страшные вопли, атака остановилась.
- Попали! - что есть мочи закричал мальчик. - Дядя! Я видел, как упал человек! Точное попадание! Вокруг него собрались другие… Месье Феликс… Жан-Мари… Генипа… Стреляйте!
Три сабли разом опустились на землю, три пружины распрямились, обстрел возобновился. Не успели защитники цитадели прокричать "ура", как зазвучали выстрелы. Пули просвистели над головами. Поляна простреливалась насквозь.
- Ну и пальба, - издевался Беник, - в небо они, что ли, метят?
- А как же малыш? - заволновался Жан-Мари.
- Господи! Я и не подумал! Ивон, как ты там, мальчик мой?
- Все в порядке, дядя!
- Пули-то посвистывают?
- Не громче, чем дрозды!
- Я хочу сменить тебя…
- Нет, я запрещаю!
- Ты запрещаешь мне?.. Ты…
- Я здесь командую и останусь на своем посту! Вам же советую не покидать свой.
- Малыш! А если пуля…
- Дядя! Я матрос. Мы с вами здесь на равных. Вы доверили мне командование… Внимание! Нас атакуют со всех сторон! Стреляйте! Огонь! Генипа! Огонь, дорогой мой!
Четверо мужчин перебегали от одного дерева к другому, только сабли сверкали. Ядра сыпались на солдат, крушили все вокруг.
- Огонь!.. - все кричал наводящий.
И вновь засвистели пули. С дерева, где скрывался Ивон, слетело несколько веток.
- Ах!
Крик болью отозвался в сердцах друзей.
- Ты ранен?.. Ранен?..
- Нет-нет! Ничего. - В голосе мальчика не было ни волнения, ни страха.
Между тем огонь стал ослабевать. К несчастью, остроумное изобретение юнги больше не действовало. Все деревья уже выпрямились, стрелять больше было нечем.
Выдержит ли баррикада?
Индейцы переговаривались, переглядывались, целясь в окружавшие их кусты. Сержант Педро разрядил ружье. Ивон хотел было взорвать порох, у них оставалось немного, но побоялся погубить своих друзей.
Кто посмел бы упрекнуть его?
Он не задумываясь сделал бы это, если б точно знал, что погибнет только один.
- Стоп! - скомандовал подросток. - Не стрелять!
Юный артиллерист был явно смущен, а быть может, просто утомлен. Во всяком случае, в его голосе не слышалось прежней силы и решительности.
В это время у баррикады появился чернокожий солдат. На штыке он нес обрывок белоснежного шифона , из которого была сшита его форма.
Парламентарий.
Педро, узнав приятеля, улыбнулся во весь рот и радостно воскликнул:
- Это ты, Мигель! Привет, дружище!
- Привет, Педро! Что ты здесь делаешь?
- Я? Ничего! А ты?
- Пришел предложить вам мир.
- Мир!.. Что может быть лучше?.. - вмешался в разговор Феликс. - Но только если ваши условия будут приемлемы.
- Боже! Месье Синий человек!
- Да, это я. Собственной персоной. Итак, чего вы хотите?
- Мы предлагаем разойтись. Вы идите своей дорогой, а мы пойдем своей.
- Черт возьми! Да нам большего и не нужно. А кто вас послал?
- Товарищи!
- Что же ваш командир?
- Я командир.
- Постойте, но управляющий…
- Ему размозжило голову.
- Браво!
- У этого изверга не осталось ни одного зуба, сломан нос, он ничего не видит и не произносит ни звука.
- Благодарю за добрую весть, друг мой.
- После него командование принял наш лейтенант. Но того вскоре убило.
- Сожалею.
- Это ничего! Он был из белоручек, все предпочитал делать чужими руками. Пора покончить с офицерами.
- Насколько я понял, ваши друзья не хотят драться?
- Еще бы! Дела управляющего нас не касаются. Ради чего убивать друг друга?
- Вы понесли серьезные потери?
- Увидите! Зрелище не из приятных.
- Мне очень жаль, поверьте… Но мы вынуждены были защищаться.
- Никто вас не винит. Потому я и пришел предложить мир.
- Решено! Мы больше не сделаем ни единого выстрела. Даю вам слово!
- И я тоже обещаю больше не стрелять.
- Вот это дело! - оживился Беник. - Эй, Ивон! Спускайся, мой мальчик!.. Командир…
Никто не ответил.
- Господи! - Лицо боцмана исказилось. Он в мгновение ока очутился возле дерева, вскинул голову, издал душераздирающий вопль. На лицо его дождем падали капли крови.
ГЛАВА 9
Надежды нет. - Рана. - Воды!.. - Глоток водки - и Ивон приходит в себя. - Врачебные познания Жана-Мари. - Смола сассафраса. - Белые и черные. - После боя. - Друзья Жана-Мари. - Планы. - Вооружены! - Расставание.
Беник не сразу понял, что случилось. А когда понял, весь обмяк и закачался, словно от сильного удара.
Кольнуло сердце. Он едва смог выговорить страшные слова:
- Малыш умер!
Парламентарий, Феликс и Жан-Мари не верили своим ушам.
Когда друзья приблизились к несчастному боцману, он еле стоял, обхватив обеими руками ствол злополучного дерева. Силы оставили его. Но минуту спустя Беник уже карабкался наверх, добрался до наблюдательного пункта и вновь вскрикнул.
- Горе! Горе мне! Бедный мой малыш!
- Беник!.. Дорогой мой… - сказал Феликс, всхлипывая, почти рыдая. - Беник! Одно слово… Ради Бога! Скажите хоть что-нибудь. Что с ним? Жив ли он?
- Ответь, матрос! - Жан-Мари плакал, как ребенок. - Ведь они не убили его, правда?..
Боцман, казалось, не слышал их. Он не отрывал взгляда от Ивона, неподвижно сидевшего на ветке.
Теперь стало ясно: мальчика ранило не последним залпом. Беник припомнил странный вскрик племянника и то, что заметили все, но в пылу боя оставили без внимания: голос командира вдруг дрогнул.