- Да, ханум, - решительно ответил Гассан и выпрямился с гордым, но слегка печальным видом, как будто ожидая встретить внезапную перемену к худшему в обращении своей покровительницы.
- В таком случае можно верить всему, что он говорит, - заметил Мориц. - Как ни презирают мусульмане идолопоклонников-гебров, тем не менее последние везде пользуются славой людей, не умеющих лгать.
- Завидное качество! - заметил лейтенант. - Вот что нужно было бы внушить всем этим неграм, арабам, тунисцам, персам и tutti quanti.
- Эти гебры до сих пор еще придерживаются религии Зороастры? - спросила мадемуазель Кардик.
- О, да, но несколько измененной, - сказал ее брат. - Впрочем, если я не ошибаюсь, между ними существует группа сектантов, желающих восстановить первобытную религию во всей ее чистоте. Кажется, их называют "древними гебрами"?
- Совершенно верно, - отозвался доктор Арди. Глаза маленького Гассана при этом имени заблестели.
- Твои друзья принадлежат к "древним гебрам"? - спросила наблюдавшая за ним девушка.
- Да, ханум.
- А где они живут?
- Там, - сказал мальчик, протягивая руку к северу, - близ могил Эсфири и Мардохея.
- Там есть селение, деревня? Гассан покачал головой и отвечал:
- Гуша-Нишин не живет среди людей. Он держится в своем углу. Он стережет "Башню молчания".
- Что ты разумеешь под этим названием?
- Это, - ответил за Гассана доктор Арди, - здание, которое вам едва ли понравилось бы, дорогое дитя. Дело в том, что гебры не соглашаются погребать своих покойников. Они не хотят прибегать для этого ни к огню, ни к земле, ни к воде, а взамен того кладут мертвецов на высокие башни и предоставляют птицам небесным совершать их погребение.
- Ужасно! - сказала, вздрагивая, девушка. - Неужели, Гассан, твой Гуша-Нишин живет в подобной башне?
- Никто не живет в дакмэ, кроме тех, которые умолкли навсегда, - важно ответил мальчик.
- В таком случае, что же ты сказал?
- Гуша-Нишин живет среди скал; он только стережет башню молчания, то есть удаляет от нее непосвященных. Никто не может приблизиться к ней: ни животное, ни птица небесная, если Гуша-Нишин не даст им разрешения.
- Ого?.. - недоверчиво протянул герр Гассельфратц.
- Ты сам не в состоянии приблизиться к ней, толстый саиб, если Гуша-Нишин не захочет, - смело сказал Гассан.
- Ну, это еще посмотрим, болван! - грубо сказал немец, оскорбленный непочтительным эпитетом.
- Гуша-Нишин, вероятно, твой родственник? - поспешила обратиться к Гассану мадемуазель Кардик.
- Нет, Гуша-Нишин мне чужой. Совсем маленького поднял он меня на дороге; никто не знал, откуда я и из какой семьи… Гуша-Нишин взял меня и заботился обо мне с самого детства, а я сделался его преданным рабом… Он объяснил мне свою веру, не принуждая меня к ней. Если бы я захотел, я мог бы сделаться мусульманином, как твои рабочие, но я хочу оставаться парсом, так же, как мой господин и Леила.
- Кто эта Леила? Жена твоего хозяина?
- Нет, Гуша-Нишин в преклонных летах, у него нет жены. Он так же стар, как стар мир, и имеет почтенную бороду. Леила его внучка.
- Так же стар, как вселенная!.. - сказал лейтенант. - Это означает, без сомнения, что он далек от первой молодости… С гиперболами этих жителей востока никогда нельзя понять, что они хотят сказать.
- Гуша-Нишин так же стар, как мир, - повторил Гассан. - Он видел рождение и смерть человеческих родов. Он все знает. Его могущество не имеет границ, равно как и его знание. Люди и животные ему повинуются. Пельгви не имеет слов, для него непонятных. Он не ограничивается тем, чтобы без понимания повторять святые слова, как это делают обыкновенно мобедзы, - нет, думают, что он принял учение из уст самого пророка Зороастры.
- Этот мальчишка просто глуп! - заметил немец.
- Этот Гуша-Нишин, должно быть, удивительная личность, - проговорила мадемуазель Кардик. - По крайней мере, я лично с удовольствием взглянула бы на него. Скажи, Гассан, как ты думаешь, разрешит он мне навестить его?
- Он позволит тебе прийти к нему, если сердце твое чисто и намерения правы, - не смущаясь ответил Гассан.
- Бедняга! - вскричал лейтенант. - Твой Гуша-Нишин забыл научить тебя даже самым элементарным правилам приличия! Слишком много для него чести, если мадемуазель удостоит визитом его берлогу.
- Ах, оставьте в покое этого бедного мальчика, лейтенант, - сказала девушка. - Я нахожу, что манеры Гассана не оставляют желать ничего лучшего, и если его воспитывал Гуша-Нишин, я считаю этого старца прекрасным воспитателем.
При этих словах Гассан с благодарным видом улыбнулся.
- Отдохни немного, прежде чем отправиться в путь, - продолжала между тем молодая девушка. - Тебе надо немного успокоиться после нападения наших дикарей-рабочих. Пойдем в лагерь, я дам тебе прохладительного питья… Хочешь?
- Благодарю тебя, ханум, но я должен до захода солнца быть дома. Я спешу доставить этого голубя Леиле.
- Для нее-то ты и поймал его?
- Да, Леила любит всех животных, и животные отвечают ей тем же. Я видел пчел отдыхающими на ее волосах и губах, и они ее никогда не жалили; птицы кружатся над ее головой, и робкие антилопы не боятся есть хлеб из ее рук.
- Ну, хорошо, я тебя не удерживаю, мой маленький Гассан. Ты передашь своим друзьям мое горячее желание познакомиться с ними, не правда ли? Кроме того, я попрошу тебя передать от меня эту розу Леиле…
С этими словами молодая девушка сорвала благоухающую, распустившуюся розу с ближайшего куста и вручила ее маленькому гебру, который с радостью взял цветок и поднес его сначала ко лбу, а затем к губам.
- Леила получит твой цветок сегодня вечером, ханум, - сказал он. - И если ты когда-нибудь придешь в наши скалы, то я уверен, ты будешь дорогой гостьей.
- Но как я найду вас? - спросила Катрин. - "Между скал" - не адрес!
- Я уже говорил тебе, что мы живем у габрэ (гробницы) Эсфири и Мардохея; иди туда и, если Гуша-Нишин пожелает тебя принять и будет извещен о твоем приближении, он выйдет тебе навстречу. Благодарю тебя за заботы обо мне, а еще более - за цветок для Леилы. Да защитит тебя Митра!
Мальчик поклонился до земли с истинно восточной вежливостью, потом поднялся и быстро удалился.
Тем временем закат солнца напомнил нашим героям, что пора отправиться на покой. Все общество поспешило выбраться из траншей и направилось к лагерю, где и расположилось пить чай на ковре перед центральным шалашом.
- Объясни мне, Мориц, что представляют собой современные гебры? - проговорила, разлив чай гостям, мадемуазель Кардик. - Я, право, краснею за свое невежество. Я совершенно серьезно думала, что поклонники Митры исчезли в одно время с Зороастрой.
- А ты разве никогда не слыхала, сестра, что гебры - это те же парсы Индии?
- Гм… я знаю, что в Индии живут, между прочим, и парсы… Но эти парсы неужели то же самое, что и гебры?
- Да, совершенно то же самое… И они поддерживают примером и средствами своих единоверцев Ирана. В Индии они гораздо многочисленнее, чем в Персии, где их насчитывают всего несколько тысяч.
- Около восьми тысяч, если я не ошибаюсь, - сказал доктор Арди.
- Только-то? И эти гебры, или парсы, обожают солнце?
- Они думают, что от самого солнца их предки зажгли священный огонь, тщательно поддерживаемый ими до сих пор в течение тысячелетий, - заметил доктор. - Любопытно, что персы презирают и ненавидят гебров как идолопоклонников, но в то же время у них самих есть масса следов древнего культа Митры. В Хорасане, например, когда в деревню являются иностранцы, и жители хотят принять их с честью, то высылают навстречу гостям депутацию, которая преподносит им сосуд, наполненный горящими углями. Вне всякого сомнения, это - древнегебрский обычай.
- Добавлю со своей стороны, что наиболее чтимый в Персии праздник - это праздник весеннего равноденствия (Навруз) в марте месяце, - заметил Мориц.
- Откуда же взялось презрение, внушаемое гебрами? - спросила девушка.
- Трудно сказать… Во-первых, это культ, не признанный официально. Они не погребают своих покойников, держатся замкнуто и, наконец, не признают учения Магомета. А на Востоке это - непростительное преступление. Оттого жизнь их среди мусульман крайне тяжела. Богатейший из гебров, сегодня владеющий огромными средствами, завтра может не иметь даже осла, чтобы выехать… Да, мадемуазель Кардик, я вас уверяю, что эти добрые персы никому не уступят в нетерпимости. Зато и гебры сторицей возвращают им ту ненависть, которую обнаруживают к ним мусульмане. Ни за что на свете они не желают, чтобы их принимали за поклонников ислама. Вы, вероятно, заметили, мадемуазель, роскошную шевелюру Гассана?
- В самом деле, - ответила девушка, - я заметила, что он не носит "каркуля" , как прочие обитатели Ирана.
- Гебры стараются во всем отличаться от своих притеснителей, и к чести их нужно сказать, что прежде всего они отличаются от правоверных своей честностью, вошедшей здесь даже в пословицу.