- Вот он, тот момент, о котором я говорил вам, - сказал он совершенно спокойным, ровным голосом. - Теперь ровно сто пятьдесят четыре с половиной часа, как мы находимся в пути. Через тридцать восемь минут мы будем на Земле! Пора садиться в корзинку парашюта!
- Я готова! - отвечала Гертруда, встав со своего места. - Идем, Фатима, дитя мое!..
Обе они взяли по респиратору и, под предводительством доктора, который также вооружился респиратором, вышли на эспланаду и направились к парашюту, где и заняли свои заранее намеченные места. Устроив и разместив их, Норбер Моони вернулся в круглую залу обсерватории и попросил сэра Буцефала и Тирреля Смиса также занять свои места.
- Нельзя терять ни минуты, баронет, - говорил он с озабоченным видом, - я сейчас убедился, что парашют начал уже заметно уклоняться от своего вертикального положения… Не позже, как через каких-нибудь четверть часа, надо, чтобы все решительно было кончено! Вы, сэр Буцефал и Тиррель Смис, садитесь скорее на свои места, а мы с Виржилем и Каддуром отправимся сейчас во флигель, чтобы вывести наших пленных!
Баронет и его образцовый камердинер Тиррель Смис поспешили на эспланаду, между тем как Норбер Моони направился на склад, чтобы взять там резервуары с кислородом и респираторы, необходимые для заключенных в дороге.
С электрической лампочкой в руке он только успел войти в круглую галерею обсерватории, ведущую на склад, как увидел перед собой какую-то тень и почувствовал довольно сильный удар по правому плечу, так что невольно выронил лампу; почти в тот же момент несколько сильных рук схватили его поперек туловища и старались повалить на пол.
- А! вы хотели отправиться без нас! Но этому не бывать! знайте это! - кричал над самым его ухом задыхающийся от бешенства и злобы голос, в котором он, однако, немедленно признал голос Костеруса Вагнера.
Отбиваясь изо всех сил от нападающих, он видел, как две какие-то смутные тени отделились от стены.
- Каддур!.. Виржиль!.. идите скорей ко мне, помогите справиться с нашими пленными: они бунтуют!..
К счастью, Виржиль и Каддур были тут же поблизости; в одну секунду они очутились подле него и сразу поняли, в чем дело. Недолго думая, они набросились на негодяев, и в продолжение нескольких минут длилась упорная борьба. Норберу Моони вскоре удалось справиться со своим противником, довольно ловким сильным Детиной, которого он схватил за горло и повалил на пол, нажав ему коленом на грудь и не давая шевельнуться. Оказалось, что этот нападающий был Питер Грифинс.
Между тем Виржиль ловким ударом кулака в живот повалил наземь Костеруса Вагнера, тогда как Каддур, со своей стороны, ухватив обеими руками Игнатия Фогеля, сжимал его с такой силой, что тот не мог перевести дыхания и начинал хрипеть.
- Ну, вот! теперь все трое в наших руках! - воскликнул Виржиль, удостоверившись в полном поражении трех бунтовщиков, - канальи вы этакие!.. В тот момент когда мы пришли за вами, чтобы взять вас с собою, вы смеете вести себя как какие-то разбойники, нападающие из-за угла на безоружного человека, да еще втроем на одного!.. Но какими судьбами дьявол помог вам попасть сюда, сквозь стены вы, что ли, пролезли? - продолжал, подняв голову и оглядываясь кругом, верный слуга господина Моони.
Электрическая лампочка, выбитая из рук у Норбера Моони и валявшаяся теперь на полу, роняла свой свет как раз на стену, отделявшую круговую галерею от помещения заключенных. При свете ее Виржиль увидел что с камней, составлявших стену, была отбита вся штукатурка, так что достаточно было слабого удара чтобы они обрушились и образовали громадную брешь. Через нее, очевидно, и прошли злоумышленники и очутились в круговой галерее, где подкараулили Норбера Моони.
Однако этого дознания было недостаточно в данном случае; надо было еще решить, как быть с этими усмиренными бунтовщиками. Если бы победители имели при себе какое-либо оружие, то не подлежало сомнению, что с ними было бы разом покончено, но никто из троих не имел при себе решительно никакого оружия, и потому они положительно не знали, что с ними делать.
- Вот если вы, господин Моони, да Каддур согласились попридержать этого мерзавца, я сбегал бы за веревками, тогда мы живо спеленаем их как нельзя лучше! - предложил Виржиль.
- Да, да, сделай так! - согласился Норбер Моони, - притащи-ка нам своего пленника, мы уж справимся с ним, а ты беги, да живее: время не терпит!..
Виржиль проворно схватил Костеруса Вагнера, которого он держал пригвожденным к полу за шею, и полузадыхающегося волоком притащил к тому месту, где недалеко друг от друга стояли Норбер Моони и Каддур со своими пленными. Не выпуская их из рук, они ловко сумели придержать и третьего.
- Захвати с собой фонарь, Виржиль! - Да, главное, спеши: каждая минута дорога! - крикнул ему вслед Моони.
Виржиль немедленно повиновался и мигом скрылся на складе обсерватории. Едва успел он выйти, как трисоумышленника тотчас же сделали попытку освободиться, надеясь, что им втроем удастся как-нибудь осилить двоих. Но они ошиблись в расчетах: Каддур один мог бы сдержать их всех троих, а вдвоем с Норбером, отличавшемся также недюжинной силой, уж и подавно, я потому попытка отставных комиссаров не увенчалась успехом.
- Еще одно подобное движение - и я прижму посильнее! - со злобным хохотом крикнул карлик, унимая своих пленных и сжимая в каждой руке своей шею одного из своих врагов.
Жест его был так вразумителен, а довод так убедителен, что после того никто не посмел уже шевельнуться.
Минуту спустя Виржиль вернулся с целой связкой крепких веревок. С помощью своего огромного перочинного ножа проворный малый отхватил несколько длинных концов веревки, и в каких-нибудь пять минут все три злоумышленника были связаны по рукам и ногам, точно немецкие сосиски, и положены вдоль стены.
Несчастные не издавали ни жалобы, ни стона; они так были удручены постигшей их неудачей, что теперь не смели уже более питать ни малейшей надежды на помилование.
- Ну, а теперь за респираторами, и живее! - крикнул Норбер Моони, - мы привяжем их им на грудь, чтобы резервуары не помешали нам ухватить их за руки и за ноги, и таким образом потащим на парашют! - добавил он.
- Как! - воскликнул изумленный Каддур, положительно недоумевая и не веря своим ушам, - неужели вы еще думаете увезти их с собою, даже после того, что они попытались сейчас сделать?!.. Нет, это поистине невозможно!..
- Почему же? Ведь то, что они сделали сейчас, нисколько не меняет самого дела, - спокойно отвечал молодой астроном, - и даже, по моему убеждению, не увеличивает меры их злодеяний и преступлений. Они должны быть преданы настоящему суду и наказаны по существующим законам той страны, где будут судиться. Я дал себе слово, что мир узнает обо всем том, что эти люди сделали преступного, и что поведение их предано будет гласности, - и сдержу свое слово!.. Ну же, Виржиль, тащи сюда скорее респираторы: надо покончить с этим сейчас же, время уходит!
Бывший алжирский стрелок по-военному беспрекословно повиновался, как команде, приказанию своего господина, но Каддур не сдавался.
- Нет, это невозможно! - восклицал он, - я не могу поверить, что вы, имея под руками такое удобное и вполне честное средство воздать по заслугам этим негодяям, имея в своем распоряжении заслуженное и естественное наказание, еще станете утруждать себя и других перевозкой этих господ на Землю для того только, чтобы передать их там в руки человеческого правосудия когда само небесное правосудие готово произнести над ними свой приговор и покарать их, помимо всякого участия, вашего или чьего-либо!.. Нет, вы оставите их здесь!.. Разве они уже одной этой последней предательской попыткой не утратили всякого права на снисхождение и помилование? Неужели вы думаете, что они увезли бы вас с собой, если бы вы были в их руках?.. Как бы не так!.. А ведь еще немного, - и это бы случилось!..
- Я не намерен согласовывать свое поведение с поведением этих недостойных людей! - холодно возразил на это Норбер Моони. - Прошу вас, Каддур, ни слова более об этом!.. Мы увезем этих людей с собой: я так решил, и так оно будет! Это ужасные негодяи, такие негодяи, каких еще не носила на себе земля; это - самые подлые, самые низкие душонки… тем не менее я не хочу, чтобы про меня когда-нибудь могли сказать, что я по своей воле, по собственному своему произвольному решению, осудил их на такую ужаснейшую пытку, как изгнание на Луну с неизбежной смертью от недостатка воздуха!..
- Нет, нет! Я никак не могу допустить этого! Теперь они уже не могут навредить нам, и потому бояться и опасаться их нам нечего… а оставить их здесь - значило бы опуститься до их собственного уровня.
В этот момент вернулся Виржиль с респираторами. Он проворно привязал каждому из негодяев по резервуару с кислородом на грудь и надел им респираторы с полумасками на лицо.
- Ну, ладно! Этого вперед! - сказал Норбер Моони, указывая на Питера Грифинса.
Виржиль подхватил его за плечи, но карлик не двинулся с места.
- Ну, в таком случае, если Каддур не хочет помочь нам, то мы с тобой вынесем его сами! - сказал Норбер Моони, нагибаясь, чтобы поднять связанного Питера Грифинса за ноги.
Но карлик проворно сделал несколько шагов вперед и решительно загородил собою дверь.
- Люди эти не выйдут отсюда! - проговорил он глухим, но решительным, почти властным голосом. - Я этого не хочу! и не допущу…
- Каддур! Да в уме ли вы? - крикнул Норбер Моони. - Я здесь хозяин и говорю вам, что мы вынесем их отсюда, этих людей!
- Нет! - решительно возразил Каддур, - пока я жив, вы не сделаете этого!..
- Что же, вы силой думаете воспрепятствовать этому?
- Да, и силой, если будет нужно!