Ему пришлось-таки изрядно поизумляться: Лэтимер долго не хотел отрывать его от этого занятия. Когда молодой хозяин дома все же появился, он был одет в абрикосовый бархатный сюртук поверх черных атласных панталон, завязанных ниже колен, и в черные шелковые чулки. Тесьма на воротнике и обшлагах сюртука являла великолепный образец работы Мешлена, на пальце у Лэтимера сверкал перстень с дорогим бриллиантом, а туфли на красных каблуках, украшенные пряжками со стразами, явно совершили путешествие из Парижа.
Джулиус придержал дверь, и Лэтимер с порога отвесил посетителю изящный поклон.
– Мое почтение, капитан Мендвилл.
– Ваш покорный слуга, сэр, – ответил Мендвилл, в свою очередь, шаркнув ножкой. – Я прислан к вам его светлостью губернатором.
Лэтимер подошел ближе. Джулиус попятился, дверь закрылась, и они остались вдвоем.
– Вот кресло, сэр.
Капитан Мендвилл присел.
– Я перейду прямо к делу, мистер Лэтимер. Не взыщите, но вы допустили серьезный промах.
– Воистину, сэр, и не однажды, – с легкостью подтвердил его слова Лэтимер.
– Я подразумеваю ваше ночное выступление перед толпой на мясном рынке, в результате которого был убит человек.
– Вы уверены, капитан Мендвилл, что это случилось из-за моего выступления?
– Отчего же еще?
– У меня есть подозрение, что это было следствием вашей, сэр, преднамеренной нерасторопности. Вы не воспользовались предупреждением, полученным от меня в Фэргроуве. Так что не я вынес приговор Фезерстону – это вы убили его.
– Сэр! – вскричал, вскочив, капитан.
Синие глаза Лэтимера безмятежно перебегали с одного зрачка Мендвилла на другой. Складывалось впечатление, что он развлекается.
– Вы отрицаете это – вот тут, передо мной?
Капитан справился с собой.
– Мне незачем что-либо отрицать или признавать. Мне не грозит судебное разбирательство.
– У вас все еще впереди, – обнадежил его Лэтимер.
– Что вы имеете в виду? – несколько встревожился капитан.
– О, так ли это важно? Но я, верно, вас задерживаю. А вы, как я понимаю, имеете нечто мне сообщить?
– Да, – ответил Мендвилл, – думаю, нам лучше держаться этого. Так вот, подписан приказ о вашем аресте, мистер Лэтимер. Вы, конечно, понимаете, что с вами произойдет, если этот приказ будет выполнен.
– Если он будет выполнен? – Лэтимер пристально на него посмотрел. – Но приказы обычно выполняются неукоснительно, разве не так?
Капитан предпочел уклониться от прямого ответа.
– В данном случае лорда Уильяма уговорили дать вам поблажку и не применять закон во всей его строгости, если вы выполните одно условие.
– Это будет зависеть от сути условия.
– Его светлость удовлетворится, если вы подчинитесь решению о высылке из Южной Каролины. Он дает вам сорок восемь часов – весьма щедро по любым меркам – в течение которых вы должны покинуть Чарлстон. Но он желает также, чтобы вы отчетливо понимали: если к десяти утра в пятницу вы еще будете здесь, приказ будет исполнен и судебная машина запущена в ход.
Лэтимер прошелся вдоль стеллажей с книгами, но раздумывал он не над преимуществами, которые сулило это условие, а всего лишь над ответом.
– Не будет ли слишком дерзко с моей стороны, капитан Мендвилл, или нескромно, если я спрошу вас, кто уговорил его светлость обойтись со мной столь милостиво?
– Главным образом, я полагаю, леди Кемпбелл.
– А! – Лэтимер смотрел на соперника испытующе. – Мне на мгновение показалось, уж не вы ли это были?
– Я? – Мендвилл, в свою очередь, внимательно посмотрел на него. – Честное слово, мистер Лэтимер, вы слишком хорошо обо мне думаете.
– Когда мне так показалось, я вовсе не думал о вас хорошо. Вам не приходило в голову, капитан Мендвилл, что, если меня привлекут к суду, то, защищаясь, я буду настаивать на том, что заблаговременно и без утайки предупредил вас и сэра Эндрю Кэри? Ведь вы не удалили предателя из города?
– И что тогда, сэр? – вызывающе спросил капитан.
– По этому поводу допросят вас, сэра Эндрю Кэри и даже, при необходимости, мисс Кэри, которая тоже при этом присутствовала. – Мендвилл прикрыл веки. От Лэтимера не укрылся этот единственный изъян в демонстрации железного самообладания. – Вас приведут к присяге, и вы должны понимать, что вряд ли все трое станут лжесвидетельствовать.
– Какая в том необходимость? Вы сделаете свое заявление, но дальше-то вас все равно признают виновным.
– Нет, сэр. Это вас признают виновным, причем в самом отвратительном и жестоком преступлении. Почему вы ничего не предприняли для спасения Фезерстона? Почему вы его даже не предупредили? Что вы намеренно этого не сделали – совершенно бесспорно: стоит только вспомнить, каким образом его захватили – врасплох, за мирной трапезой с сестрой и деверем. От вас потребуют ответа и на этот вопрос, и на многие другие, которые возникнут в связи с вашей причастностью к случившемуся. – Лэтимер недобро рассмеялся. – Вы принесли в жертву своего агента, преданного исполнителя вашей воли, лишь бы засунуть в петлю мою шею! – Он подступил еще на шаг ближе к капитану и зловеще ухмыльнулся, глядя прямо в его остекленевшие глаза. – Абсолютно ли вы уверены, капитан Мендвилл, в том, что не сунули в петлю свою шею? Неужели вы не опасаетесь, что, когда все узнают об этих делишках, вас самого может постичь судьба Фезерстона? Что вас, как и его, вымазав дегтем, обваляют в перьях? Возможно ли, чтобы вы об этом не подумали?
Мендвилл отшатнулся. Он все-таки изменился в лице, и темные его глаза стали казаться еще темнее.
– Ваша риторика не имеет отношения к моему делу, мистер Лэтимер, – заговорил Мендвилл подчеркнуто официальным тоном. – Я имел честь доставить вам извещение, с которым меня прислал его светлость, и был бы счастлив передать ему ваш ответ.
– Вы получите его, капитан Мендвилл. Передайте его светлости, что ему нет нужды связывать себе руки до пятницы. Я не намерен подчиниться указу об изгнанию и останусь в Чарлстоне – ради удовольствия понаблюдать, как вы попадетесь в собственную грязную западню.
– Мистер Лэтимер! – Самообладание Мендвилла иссякло, и он прошипел: – Вы мне еще заплатите за это.
– Именно этого я и добиваюсь, – сардонически усмехнулся Лэтимер, – я заплачу вам сполна. В здании суда! И нигде кроме суда, капитан Мендвилл! – И Лэтимер дернул за шнур от колокольчика.
Мендвилл мгновение смотрел на него с бешеной злобой. Потом повернулся и резко зашагал к выходу. На пороге он вновь остановился. Только правда и могла довести его до такой степени ярости. Он пойман и уличен – Лэтимер оказался слишком хитер. Он нашел Ахиллесову пяту, о которой Мендвилл вовремя не подумал. И теперь капитан благодарил небеса за то, что лорд Уильям не поддался его настояниям и не арестовал Лэтимера немедленно. Теперь уже самому Мендвиллу надо сделать все, чтобы предотвратить этот арест. Лэтимера необходимо во что бы то ни стало вспугнуть и заставить скрыться.
Стоя в дверях, Мендвилл разыграл свою последнюю карту.
– Мистер Лэтимер, пожалуй, мой долг предостеречь вас. Все ваши построения держатся на песке. То, что вы себе вообразили, могло бы осуществиться, но только при условии, что судить вас будут в Чарлстоне. Однако после ареста вас отправят в Англию, как требует закон в случае обвинения в преступлении, подобном вашему.
Лэтимер секунду помедлил с ответом. Но только секунду, которая требовалась мозгу, чтобы перебрать варианты.
– Я не поверю, капитан Мендвилл, что лорд Уильям пойдет на подобную глупость. Закон, на который вы ссылаетесь, – один из тех камней преткновения, которые вызывают волнения в наших колониях. Осмелиться при настоящем положении вещей применить его на практике равносильно взрыву, который сметет вас всех. Вы сказали это, чтобы напугать меня. Но пусть даже это не так – мне и тогда нечего бояться. В Англии пока есть правосудие. Англичане справедливы, да и не очень-то симпатизируют правительству, которое пытается урезать свободы англичан за океаном. А в общем, как бы все ни обернулось для меня, будьте уверены: вам, капитан Мендвилл, в руках английского правосудия не поздоровится. Это все, что я могу сказать.
Глава XII. ОТКРОВЕНИЕ
В полдень громоздкая, сработанная, как водится, из красного дерева, карета с гербом на дверце и двумя ухватившимися за ремни ливрейными неграми на запятках проехала по тесной Трэдд-стрит и подкатила к подъезду городского дома сэра Эндрю Кэри. В карете находились сэр Эндрю и его дочь. За первой каретой следовала вторая, почти такой же величины, но более старомодной конструкции, покрытая натянутой на деревянный каркас кожей. В ней прибыли дворецкий Римус, слуга Эбрахэм, кормилица мисс Кэри – Дайдо и неимоверное количество багажа.
Сэр Эндрю вернулся в Чарлстон, как мы знаем, дабы в эти тяжелые времена своим присутствием выразить поддержку наместнику короны.
Не прошло и получаса с момента прибытия карет, не успели еще слуги снять чехлы с голландской мебели, а капитан Мендвилл был уже тут как тут.
Конюший запыхался, будто кто за ним бежал. Он понял, что сам себя перехитрил. Лорд Уильям связал себя и его своим указом, и отступление невозможно. Вот почему, покинув Лэтимера, Мендвилл отправился прямо к полковнику Лоренсу, где застал и Джона Ратледжа.
Памятуя об их умеренных взглядах, горячем желании примирения и страхе перед всем, что способно ускорить разрушительный кризис, он разыскивал их, рассчитывая, что найдет у этих людей понимание.
Итог состоявшейся непродолжительной дискуссии подвел Ратледж: